Елена Осокина ЗА ФАСАДОМ «СТАЛИНСКОГО ИЗОБИЛИЯ» (продолжение)
Непосредственное руководство этой кампанией осуществлял ВСНХ (1). В соответствии с индустриальными приоритетами, иностранцы в первую очередь направлялись в отрасли тяжелой индустрии. Но небольшое число специалистов «выписали» и неиндустриальные ведомства. Наркомат снабжения, например, пригласил специалистов, в основном поваров, для работы в системе общественного питания (2). Санитарное управление Кремля пригласило иностранных врачей для работы в кремлевских больницах.
Тысячи немцев, американцев, французов, чехов, австрийцев, англичан, финнов, норвежцев работали на ударных стройках социализма - на Челябинском тракторном, Горьковском машиностроительном, Магнитке, Грозненских нефтеприисках, даже на лесоразработках в Карелии и других местах. Многие приняли советское гражданство. Что двигало людьми? Великая депрессия, потрясшая Европу и Америку, работала на советскую индустриализацию. Люди бежали от безработицы на Западе в страну, где не было безработных, не зная, что безработный на Западе живет лучше рабочего в СССР.
1 Вербовка иностранцев проводилась за границей специальными техническими бюро, которые работали при советских торгпредствах или акционерных обществах. В Европе центром была Германия, где правительство не препятствовало вербовочной деятельности советских учреждений. Крупные масштабы приняла вербовочная деятельность в США (через Амторг) и Канаде. Советские учреждения не прибегали к помощи зарубежных правительственных организаций и не любили заключать договоры о найме с фирмами, боясь засылки шпионов под видом специалистов. Они старались действовать своими собственными силами: расклеивали объявления на биржах труда, или помещали их в специальных журналах, либо использовали для пропаганды просоветски настроенные партии и общества за рубежом (коммунистические партии, общества друзей СССР, общества культуры и техники, секции Профинтерна, Лиги профединства и пр.). Все нанимаемые должны были пройти собеседование для проверки физического состояния, квалификации и политическихнастроений. Инструкции требовали отбирать только здоровых и политически надежных. Все вербующие организации за рубежом получили инструкции Политбюро давать только объективную информацию об условиях работы.
Условия договора (жилье, зарплата, доля валютных выплат и пр.) зависели от важности нанимаемого. Инженеры и другие высококвалифицированные специалисты получали преимущества по сравнению с рабочими. Советская сторона брала на себя обязательства обеспечить жильем, оплатить проезд, предоставлять ежегодно одномесячный отпуск, медицинскую страховку и бесплатное лечение в случае травмы во время работы. Только часть зарплаты должна была выплачиваться в валюте, остальное в рублях. В начальной период советская сторона, как правило, обещала отчислять часть зарплаты (от 25 до 40%) в валюте семьям специалистов, если те остались на родине. Это обязательство, однако, как правило, не выполнялось, и, в конечном итоге, за исключением небольшой части наиболее ценных кадров, взаимоотношения с иностранными рабочими и специалистами стали строиться на безвалютной основе. Из своей зарплаты иностранцы выплачивали налоги, квартплату и плату за коммунальные услуги. Они не могли требовать вознаграждения за работу, которая выполнялась вне рабочего времени, если она входила в круг их обязанностей. Не могли они требовать и вознаграждения за изобретения. Право на патент принадлежало работодателю. Иностранцы должны были хранить все служебные тайны. Договоры заключались на 2-3 года. Для всех устанавливался испытательный срок, в течение которого договор о найме мог быть аннулирован без предупреждения. В этом случае иностранец не получал выходного пособия и должен был оплачивать обратный проезд. Все споры решались в советских судах. Те, кто ехал на работу в СССР, могли ввезти определенный набор продовольствия и личных предметов на льготных условиях.
2 О работе иностранцев в системе советского общепита см.: РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 2.Д. 12; Осокина Е.А. Иерархия потребления. С. 93-96.
Многие приезжали из идейных соображений. Это были не только коммунисты. Людей захватывала идея построения нового мира, участия в великом эксперименте XX века. Жизнь в СССР бурлила, в то время как остальной мир находился в стагнации. Такими энтузиастами были Джон Скотт, Зара Уиткик (Заря Уткин), Маргарет Уэтлин, которые оставили нам мемуары о своей жизни в СССР (1).
Политбюро пыталось создать наилучшие условия для иностранных рабочих и специалистов - не хотелось «ударить в грязь лицом» перед миром, так как иностранцам предстояло вернуться домой и распространять информацию об СССР. Этот пропагандистский мотив, однако, не был главным. Забота об иностранцах, в первую очередь, объяснялась все тем же прагматизмом. В начале первой пятилетки у советских руководителей была огромная вера в то, что западные технологии, перенесенные с помощью иностранных специалистов на «советскую почву» и соединенные с «преимуществами плановой экономики», совершат экономическое чудо в СССР - заблуждение, которому вскоре суждено было растаять.
Особенно велико было уважение перед производственными достижениями США. Большинство индустриальных объектов строились по американским образцам. Не случайно Нижний Новгород, где на новом автомобильном заводе копировалась, при помощи американцев, конвейерная система Форда, назывался русским Детройтом, а Новосибирск - сибирским Чикаго. Строительство Кузнецкого металлургического комбината - второго по величине в СССР - шло под руководством Freyn Engineering Company of Chicago, в строительстве Магнитки участвовали American Coppers Company и МсКее Company of Cleveland (2). Американские нефтяные компании имели свои представительства в Баку и Грозном. Слова «американские темпы» и «фордизм», превратившись в поговорки, звучали по всей стране. Приезжавшие в СССР иностранцы встречали своих соотечественников на всех важнейших индустриальных объектах. Их поражало обилие современной европейской и американской техники, лучшие образцы которой затем копировались на советских производствах.
Иностранцы, хотя и в незначительных количествах, работали в сельском хозяйстве, в основном в совхозах в качестве консультантов по эксплуатации иностранного оборудования. На Дону, в степи, с 1922 года существовала Сиэтловская коммуна - основанная 87 выходцами из Америки (З). Ее директором был американец - Виктор Салит (Victor Saulit). В начале 30-х годов более 100 американцев приехали работать в этой коммуне. Они выдержали отборочный конкурс и заплатили по 500 долларов вступительного взноса.
1 Их судьбы сложились по-разному. Зара, пережив личную трагедию в СССР, разочарованный вскоре вернулся в Америку. Джон Скотт, даже испытав суровость Магнитки, решил остаться и работать. Он был вынужден покинуть СССР перед самой войной, так как в период массовых репрессий потерял работу и подвергался личной опасности. Маргарет Уэтлин вышла замуж за русского театрального режиссера ипрожила в России полвека, вернувшись в Америку только после смерти своего мужа(Scott J. Behind the Urals. An American Worker in Russia's City of Steel. Indiana UniversityPress, 1989); Wettlin M. Fifty Russian Winters. An American Woman's Life in the SovietUnion. John Wiley and Sons, Inc., 1994; An American Engineer in Stalin's Russia: TheMemoirs of Zara Witkin. 1932-1934. Berkeley. Un. of California Press, 1991).
2 Walter E. Russia's Decisive Year. G.P.Putnam's Sons. New York-London, 1932. P. 76,108.
3 Walter E. Russia's Decisive Year. P. 206-212.
В коммуне использовалась американская техника. Даже в 1931 году, когда страна уже вступила в полосу голода, жизнь в коммуне представляла островок относительного изобилия.
Политбюро вначале не ограничивало снабжение иностранных рабочих и специалистов никакими нормами, в то время как советские трудящиеся уже жили на пайке. Но продовольственный кризис углублялся, и в 1931 году появилась целая серия постановлений, регламентировавших снабжение иностранцев (1), в соответствии с ними открывались специальные магазины, был установлен ассортимент и нормы снабжения.
Вопросами снабжения иностранцев занимался Инснаб - специальная контора Государственного объединения розничной торговли (ГОРТ). В 1932 году контора была передана Торгсину (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами), который обеспечивал иностранцев лучшими в стране продуктами и товарами.
Нормы, установленные для иностранцев, по тем голодным временам были очень высоки (прилож., табл. 5). Особенно поражают нормы мяса - 9 кг в месяц для специалистов и 6 кг для рабочих! В конце 1932 года мясные нормы были снижены соответственно до 5 и 3 кг, однако все еще оставались очень высокими по сравнению с нормами других потребителей. Для индустриальных рабочих, например, в то же время норма мяса составляла 2 кг в месяц. Установленные для иностранцев нормы превышали и нормы красноармейского пайка. Продукты, не указанные в списке нормированных, должны были продаваться иностранцам в неограниченном количестве. Попытки Наркомснаба повысить для иностранцев цены на продукты до уровня коммерческих пресекались по протестам ВСНХ и наркоматов. Иностранные рабочие и специалисты покупали товары по низким ценам карточного снабжения.
Иностранцы, работавшие в России, получили еще одну привилегию. Для них Политбюро разрешило беспошлинный ввоз товаров из-за границы. Правда, число посылок, ассортимент и количество ввозимых вещей ограничивалось размерами личного, довольно скромного потребления, но тем не менее посылки из-за границы были существенным подспорьем в те годы. Для советских граждан были установлены огромные пошлины на индивидуальный ввоз из-за границы предметов одежды, домашнего обихода и продуктов питания. За несколько кусочков мыла на таможне нужно было заплатить 80, а за фруктовый торт - 60 рублей пошлины (при средней зарплате рабочего 125 руб. в месяц). Высокими запретительными пошлинами руководство страны закрывало один из возможных путей самоснабжения населения.
Привилегии, установленные для иностранцев, не распространялись на тех, кто приехал работать в СССР по своей инициативе, не заключив контракта с советскими представительствами за рубежом. В этом случае иностранцы делили судьбу советских рабочих.
Иностранные дипломаты и корреспонденты вначале пользовались особыми распределителями, где покупали товары на рубли. В конце 1932 года в связи с начавшимся в стране массовым голодом и «валютной лихорадкой» дипраспределители были закрыты.
Вместо них открылся специальный магазин Торгсина, где продажа шла на валюту.
1 Постановления Наркомснаба СССР от 17 мая, от 3 июня и от 1 июля 1931 года (РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 11. Д. 31. Л. 90, 103; Д. 35. Л. 202; Д. 49. Л. 8-9; Д. 50. Л. 74).
Несмотря на предложения НКИДа, Политбюро отказалось понизить цены на продукты для представителей дипкорпуса (1).
Концентрация высших государственных, партийных, военных, научных, культурных организаций, работники которых получили спецснабжение, в немногих крупных центрах еще более усиливала геофафическую иерархию в снабжении. В областном или краевом городе не могло быть наркомов, академиков, дипломатов или заслуженных деятелей искусств. В этом правиле были лишь редкие исключения (2).
Центром географии снабжения являлась Москва. Индустриальный характер и сосредоточение в столице высшей номенклатуры обеспечивали ей особый статус. Без преувеличения можно сказать, что столица пользовалась спецснабжением, не доступным ни одному другому городу, а тем более поселку или селу. В начале 30-х годов население Москвы составляло около 2% населения страны, а фонды промтоваров, направляемых в столицу, - 15-20% всех городских фондов Советского Союза. Вслед за Москвой по привилегиям в снабжении следовал Ленинград. Ленинград получал более 10% всех союзных городских товарных фондов. Только два города, Москва и Ленинград, «оттягивали» до трети промышленных товаров, предназначенных для снабжения городов СССР.
Распределение продовольствия еще ярче подчеркивает привилегированное снабжение двух городов. В 1932 году Москва получила около пятой части всего государственного фонда мяса, рыбы, муки, крупы, маргарина, винно-водочных изделий, предназначенного для снабжения городов СССР, Ленинград - чуть меньше этого. В 1933 году поставки были еще выше - для Москвы и Ленинграда Наркомснаб вьщелил почти половину государственного городского фонда мясопродуктов и маргарина, треть фонда рыбопродуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы, пятую часть фонда животного масла, сахара, чая и соли (З).
Привилегии Москвы и Ленинграда не оставались на бумаге. Они гарантировались вполне конкретными действиями властей. Снабжение Москвы и Ленинграда находилось на специальном контроле Политбюро. Только в самую последнюю очередь, после других групп населения, снижались нормы столичных индустриальных рабочих.
1 Это вызвало возмущение в рядах дипкорпуса. Однако дипломатам и инкоррам было объявлено, что решение принято с ведома правительства и никаких изменений этого решения не будет (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 129, 138).
2 Одним из таких исключений являлся И.В.Мичурин (1855-1935), академик ВАСХНИЛ, почетный член АН СССР. Он проживал в небольшом городке КозловеТамбовской области, где организовал селекционную станцию плодово-ягодных культур. Мичурин получал продукты из Москвы. Так, в 1931 году по одной из записок ему было послано: по 1 кг сливочного масла и чая, по 5 кг сахара, сыру, копченостей, осетра, 5 коробок консервов и 6 кусков мыла. В условиях голодавшей в то время периферии это был поистине бесценный подарок.
3 В 1932-33 годах Москва получала в 4-6 раз больше мяса, рыбы, маргарина, в 3 раза больше животного масла, чем все остальные города Московской области. Посравнению со всеми остальными городами Ленинградской области (4) в 1932 году Ленинград получил мясопродуктов в 7, а в 1933 году - в 14 раз больше, а также в 4-5 раз больше рыбы, в 3-6 раз больше животного масла, в 5-12 раз больше маргарина. В планах реализации рыночных фондов Москва и Ленинград всегда выделялись специальными строками (РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 2. Д. 662, 663, 664, 667).
В случае перебоев, которых конечно же было немало, принимались экстренные меры: выделялись дополнительные фонды, вплоть до разбронирования неприкосновенных запасов, создаваемых на случай войны, товары отправлялись специальными эшелонами, как говорилось в постановлениях, «воинской скоростью». За Москвой и Ленинградом закреплялись сельскохозяйственные районы, колхозы и совхозы, которые поставляли продовольствие рабочим индустриальных предприятий. Упрощался и порядок снабжения - посреднические звенья исключались, продукция шла прямо от производителя к потребителю.
Было ли того, что направлялось в Москву и Ленинград, достаточно для снабжения их населения - вопрос другой, но ясно, что в результате государственного перераспределения ресурсов они получали львиную долю рыночных фондов. До революции столицы также имели особый статус. Именно там располагались крупные и дорогие магазины, продававшие предметы роскоши, заморские товары. Однако никогда эти два города не имели исключительного права на получение самых обыденных предметов обихода и жизненно важных продуктов. В любом заштатном городке дореволюционной России мелкие частные лавочки и казенные магазины обеспечивали население всем необходимым. В Москву ехали покупать французские вина и модные парижские туалеты, но не хлеб и нитки.
Огосударствление экономики и централизованное распределение превратили Москву и Ленинград в места товарного паломничества всего населения СССР. Недаром в советское время шутили, что правительство решило задачу распределения товаров просто: направляет все фонды в Москву, а затем сами приезжие развозят купленные товары по городам и весям.
В иерархии городов, вслед за Москвой и Ленинградом, следовали республиканские столицы, которые оставляли у себя львиную долю фондов, поступавших в их республики, и крупные индустриальные центры, которые правительство, в интересах выполнения пятилеток, также старалось подкармливать.
Иерархия магазинов, столовых и цен
Иерархия государственного снабжения, кроме различия норм и ассортимента, включала также иерархию магазинов, столовых и цен. Магазины закреплялись за определенными группами потребителей, хотя магазинами их уже никто не называл. Слово исчезло из употребления. Его заменили: закрытый распределитель (ЗР), закрытый рабочий кооператив (ЗРК), отдел рабочего снабжения (ОРС) (1). Каждая группа потребителей могла купить товары только в «своем» распределителе, который был закрыт, недоступен для чужака из другой группы. Вход в распределитель разрешался при наличии документов, подтверждавших принадлежность к данной группе потребителей.
В голодные годы карточной системы бурно развивалось общественное питание. Столовые, кафе, рестораны составляли важный дополнительный источник снабжения каждой семьи.
1 Исчезало из употребления и слово продавец. Его заменил «резчик», так как главной обязанностью продавца стало нарезать пайков как можно больше и быстрее.
Но поскольку общепит представлял государственно-кооперативную организацию, то иерархия общественного питания зеркально повторяла иерархию государственного снабжения (1). Нормированным и иерархичным являлось и питание в больницах, санаториях, школах, детских садах, интернатах.
Для всех групп населения, получивших карточки, Наркомснаб установил нормы потребления в общепите. Каждая группа прикреплялась к определенной столовой. Лучшие условия предоставляла система спецснабжения, где существовало несколько категорий питания. Высшую составляли литерные столовые (2). Они обслуживали руководящих работников центрального партийного и советского аппарата. Среди них числились столовые ЦК ВКП(б), ЦИК СССР, ВЦСПС, СНК, «Прага» в Москве, а также столовая при Смольном, «Красная Звезда» и другие в Ленинграде (З). Мемуары сохранили для нас описание «совнаркомовской столовки» - огромного кремлевского ресторана, устроенного в кавалерском корпусе дворца (4) Доступ в кремлевскую столовую получал тот, кто становился «человеком» в номенклатурном мире, т.е. выслужился как минимум до члена коллегии наркомата. По воспоминаниям, после окончания рабочего дня в совнаркомовской столовой для обеда собиралась вся сановная Москва:
«Это своего рода клуб, где узнаются все новости, откуда разносятся сплетни, где складываются очередные анекдоты.
Здесь кормят обильно и вкусно. Настоящий, немного тяжелый русский стол. На столах кувшины молока и хлебного кваса. Душистый хлеб из своей пекарни. Пирожки с капустой и мясом. Те же пирожки и разные бутерброды разносятся по утрам в кабинеты работающих в Кремле сановников» (5).
1 Иерархия магазинов и столовых дополнялась иерархией складов, с которыхпоставлялись в торговлю товары и продукты. Например, руководителей центральных партийных и советских учреждений обслуживала База особого назначения. Среди ее привилегированных клиентов были не только кремлевская больница, столовые СНКи ЦИК, особняк Наркоминдела (снабжение дипломатических приемов), но и особняк пролетарского писателя Максима Горького (РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 16. Д. 29. Л. 4).
Этотпорядок отличался от практики снабжения, например, в США. Приглашенный летом1931 года на совещание по улучшению работы общепита М.Веббер пытался рекламировать американский опыт: «В США все школы, больницы, гостиницы, клубы, рестораны и магазины снабжаются из одних и тех же, дополняющих друг друга снабжающих баз. Вы должны решить, хотите ли вы установить такую же практику, или вы предпочтете выделить отдельные базы для каждой потребляющей группы»(РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 1. Д. 50. Л. 12, 30). «Предпочтение» отдали второму варианту.
2 В 1935 году нормы питания в литерных столовых Москвы и Ленинградасоставляли 6-7,5 кг мяса; 7,5 кг рыбы; 700 гр сливочного масла; 5 яиц в месяц. На ужин выдавался сухой паек из расчета 2 кг масла; 1,5 кг сыра; 20-30 яиц в месяц(ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343. Л. 3).
Для руководителей рангом пониже существовали свои нормы в общепите и свои столовые. Расход мяса, например, в столовых для руководящих работников Московской области в 1931 году составлял 4,5 кг вмесяц на человека. Это было выше пайковых норм для рабочих золото-платиновой промышленности, работавших в тяжелейших условиях, и находилось на уровне специального красноармейского пайка для Примонгольских и Тувинских трактов(РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 1. Д. 5. Л. 162; Оп. 11. Д. 79. Л. 6,13).
3 Перечень элитных столовых и контингентов обслуживаемых ими см.: ГАРФ.Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343. Л. 1-4.
4 В самом начале 30-х годов совнаркомовская столовая была перенесена из Кремляв город, на улицу Грановского, д. 2.
5 Дмитриевский С. Советские портреты. Стокгольм, 1932. С. 27-28.
Для тех, кто не хотел есть в столовой, обед приносили из кремлевской кухни домой или давали повышенные пайки, которые должны были заменить кремлевские обеды.
Интеллектуальная элита также имела свое «общественное питание». Закрытые столовые АН СССР, союзов советских композиторов, архитекторов, писателей, художников, Домов ученых, высших школ, университетов, различных академий, столовая Большого театра, сануправления Кремля и другие составляли вторую, так называемую академическую группу «спецобщепита» и частично третью группу, которая обслуживала среднее звено работников центральных учреждений (1). Свои особые столовые имела и военная элита. Среди них были, например, закрытые столовые начальствующего состава РККА в Москве, столовая ОГПУ/НКВД и другие.
Для тех, кто не имел доступа к спецобщепиту, но получил карточки, иерархия столовых определялась их местом в общей иерархии государственного снабжения. На одном и том же предприятии или учреждении разные столовые обслуживали рабочих, служащих, инженеров. Для ударников полагалось отводить особые «ударные столовые» с белыми скатертями, цветами и музыкой или по крайней мере отдельные столы. Обеды для них должны были стоить дешевле. Свои закрытые столовые существовали для местных партийных и советских работников, милиции, учителей, врачей, военных. Чем выше были пайковые нормы индивидуального снабжения той или иной группы, тем выше были ее нормы и в общепите.
Для групп населения, которые не получили карточки, вход в общепит был практически закрыт. Для крестьян и лишенцев оставались дорогие коммерческие столовые и рестораны, хотя и в них питание нормировалось. Дороговизна открытого общепита не останавливала, мемуары свидетельствуют о длинных очередях, которые с ночи выстраивались к ресторанам в голодные годы первой пятилетки. Вот, например, что писал в воспоминаниях о Новосибирске 1931 года Эллери Уолтер:
«В 9 часов (утра. - Е. О.) мы пошли в гостиничный ресторан позавтракать. Пролеты лестницы были заполнены толпой людей, которые полуразвалясь сидели на ступеньках или стояли, опираясь на перила и стены. Многие из них провели здесь целую ночь. Они ждали открытия лучшего ресторана в «Чикаго» (Новосибирск называли сибирским Чикаго. - Е.О.). Запах немытых «жителей Среднего Запада» пропитал воздух. Это отбило нам аппетит, и мы решили не ждать открытия» (2).
Зеркальным отражением иерархии снабжения являлась и иерархия цен: чем меньше человек получил привилегий в карточной системе, тем дороже обходилась ему покупка товаров и продуктов. В наихудшем положении были те, кто не получил карточек. Лишенцы и крестьяне могли покупать товары только в дорогих коммерческих магазинах, в Торгсине на золото и валюту или на крестьянском рынке, где цены доходили до астрономических величин.
1 По академическому спецснабжению в общепите полагалось в месяц на человека:5 кг мяса; 7,5 кг рыбы; 600 гр животного масла; 5 яиц (ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343.Л. 1-4).
2 Даже в коммерческих и «фешенебельных» ресторанах существовали нормы питания. Например, для так называемых открытых столовых повышенного типа мясная норма была установлена 2,25 кг; в коммерческих ресторанах «Европа»,«Гранд-Отель» - 3 кг в месяц на человека.
3 Walter E. Russia's Decisive Year. P. 45. Здесь и далее перевод с английскогоЕ.А.Осокиной.
Те же, кто получил карточки, покупали товары по низким пайковым ценам нормированного снабжения. Среди этих в наилучшем положении был тот, кто пользовался спецснабжением, оно обеспечивало самые низкие в стране цены при лучшем качестве продуктов (прилож., табл. 6).
Кроме того, спецраспределители продавали по низким ценам такие продукты, которых ни служащие, ни рабочие по карточкам не получали, а могли купить только втридорога на рынке, в коммерческой торговле или за золото в Торгсине. Например, килограмм икры в правительственном распределителе стоил 9, а в государственном коммерческом магазине - 35 рублей. Сыр, также доступный большинству населения только в коммерческих магазинах, стоил там 20-24, а в правительственном распределителе - 5 рублей килограмм. Вслед за ценами спецраспределителей наиболее низкими были цены красноармейского пайка, затем цены пайка индустриальных рабочих. Среди получивших карточки в наихудшем положении были снабжавшиеся по второму и третьему спискам - из-за скудости государственного снабжения им также в большей степени приходилось покупать товары по коммерческим и рыночным ценам.
Разными для разных групп населения были и цены в общепите. В мае 1933 года при средней стоимости обеда в городе 1 руб. 15 коп. обед рабочего стоил 84, строителя - 80 коп., инженера - 2 руб. 8 коп., служащего в учреждении - 1 руб. 75 коп., а в коммерческих ресторанах - 5 руб. 84 коп.1.
Иерархия государственного распределения не ограничивалась сферой продовольственного и товарного снабжения, хотя в условиях голода снабжение играло наиболее значимую роль в жизни людей. В сфере государственного распределения находились и другие блага: зарплата, жилье, льготы в системе образования, медицины, налогов, в обеспечении старости и прочие. Их распределение подчинялось тем же приоритетам и принципам, что и централизованное снабжение продуктами и товарами. Все это также работало на создание новой социальной иерархий.
1 Советская торговля. 1934. № 2. С. 63.
2 Исследование М.Мэтьюза показало, что в распределении материальных благ(жилье, зарплата, пенсии, налоговые льготы и пр.) Политбюро руководствовалось едиными принципами (Matthews M. Privilege in the Soviet Union).
Тысячи немцев, американцев, французов, чехов, австрийцев, англичан, финнов, норвежцев работали на ударных стройках социализма - на Челябинском тракторном, Горьковском машиностроительном, Магнитке, Грозненских нефтеприисках, даже на лесоразработках в Карелии и других местах. Многие приняли советское гражданство. Что двигало людьми? Великая депрессия, потрясшая Европу и Америку, работала на советскую индустриализацию. Люди бежали от безработицы на Западе в страну, где не было безработных, не зная, что безработный на Западе живет лучше рабочего в СССР.
1 Вербовка иностранцев проводилась за границей специальными техническими бюро, которые работали при советских торгпредствах или акционерных обществах. В Европе центром была Германия, где правительство не препятствовало вербовочной деятельности советских учреждений. Крупные масштабы приняла вербовочная деятельность в США (через Амторг) и Канаде. Советские учреждения не прибегали к помощи зарубежных правительственных организаций и не любили заключать договоры о найме с фирмами, боясь засылки шпионов под видом специалистов. Они старались действовать своими собственными силами: расклеивали объявления на биржах труда, или помещали их в специальных журналах, либо использовали для пропаганды просоветски настроенные партии и общества за рубежом (коммунистические партии, общества друзей СССР, общества культуры и техники, секции Профинтерна, Лиги профединства и пр.). Все нанимаемые должны были пройти собеседование для проверки физического состояния, квалификации и политическихнастроений. Инструкции требовали отбирать только здоровых и политически надежных. Все вербующие организации за рубежом получили инструкции Политбюро давать только объективную информацию об условиях работы.
Условия договора (жилье, зарплата, доля валютных выплат и пр.) зависели от важности нанимаемого. Инженеры и другие высококвалифицированные специалисты получали преимущества по сравнению с рабочими. Советская сторона брала на себя обязательства обеспечить жильем, оплатить проезд, предоставлять ежегодно одномесячный отпуск, медицинскую страховку и бесплатное лечение в случае травмы во время работы. Только часть зарплаты должна была выплачиваться в валюте, остальное в рублях. В начальной период советская сторона, как правило, обещала отчислять часть зарплаты (от 25 до 40%) в валюте семьям специалистов, если те остались на родине. Это обязательство, однако, как правило, не выполнялось, и, в конечном итоге, за исключением небольшой части наиболее ценных кадров, взаимоотношения с иностранными рабочими и специалистами стали строиться на безвалютной основе. Из своей зарплаты иностранцы выплачивали налоги, квартплату и плату за коммунальные услуги. Они не могли требовать вознаграждения за работу, которая выполнялась вне рабочего времени, если она входила в круг их обязанностей. Не могли они требовать и вознаграждения за изобретения. Право на патент принадлежало работодателю. Иностранцы должны были хранить все служебные тайны. Договоры заключались на 2-3 года. Для всех устанавливался испытательный срок, в течение которого договор о найме мог быть аннулирован без предупреждения. В этом случае иностранец не получал выходного пособия и должен был оплачивать обратный проезд. Все споры решались в советских судах. Те, кто ехал на работу в СССР, могли ввезти определенный набор продовольствия и личных предметов на льготных условиях.
2 О работе иностранцев в системе советского общепита см.: РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 2.Д. 12; Осокина Е.А. Иерархия потребления. С. 93-96.
Многие приезжали из идейных соображений. Это были не только коммунисты. Людей захватывала идея построения нового мира, участия в великом эксперименте XX века. Жизнь в СССР бурлила, в то время как остальной мир находился в стагнации. Такими энтузиастами были Джон Скотт, Зара Уиткик (Заря Уткин), Маргарет Уэтлин, которые оставили нам мемуары о своей жизни в СССР (1).
Политбюро пыталось создать наилучшие условия для иностранных рабочих и специалистов - не хотелось «ударить в грязь лицом» перед миром, так как иностранцам предстояло вернуться домой и распространять информацию об СССР. Этот пропагандистский мотив, однако, не был главным. Забота об иностранцах, в первую очередь, объяснялась все тем же прагматизмом. В начале первой пятилетки у советских руководителей была огромная вера в то, что западные технологии, перенесенные с помощью иностранных специалистов на «советскую почву» и соединенные с «преимуществами плановой экономики», совершат экономическое чудо в СССР - заблуждение, которому вскоре суждено было растаять.
Особенно велико было уважение перед производственными достижениями США. Большинство индустриальных объектов строились по американским образцам. Не случайно Нижний Новгород, где на новом автомобильном заводе копировалась, при помощи американцев, конвейерная система Форда, назывался русским Детройтом, а Новосибирск - сибирским Чикаго. Строительство Кузнецкого металлургического комбината - второго по величине в СССР - шло под руководством Freyn Engineering Company of Chicago, в строительстве Магнитки участвовали American Coppers Company и МсКее Company of Cleveland (2). Американские нефтяные компании имели свои представительства в Баку и Грозном. Слова «американские темпы» и «фордизм», превратившись в поговорки, звучали по всей стране. Приезжавшие в СССР иностранцы встречали своих соотечественников на всех важнейших индустриальных объектах. Их поражало обилие современной европейской и американской техники, лучшие образцы которой затем копировались на советских производствах.
Иностранцы, хотя и в незначительных количествах, работали в сельском хозяйстве, в основном в совхозах в качестве консультантов по эксплуатации иностранного оборудования. На Дону, в степи, с 1922 года существовала Сиэтловская коммуна - основанная 87 выходцами из Америки (З). Ее директором был американец - Виктор Салит (Victor Saulit). В начале 30-х годов более 100 американцев приехали работать в этой коммуне. Они выдержали отборочный конкурс и заплатили по 500 долларов вступительного взноса.
1 Их судьбы сложились по-разному. Зара, пережив личную трагедию в СССР, разочарованный вскоре вернулся в Америку. Джон Скотт, даже испытав суровость Магнитки, решил остаться и работать. Он был вынужден покинуть СССР перед самой войной, так как в период массовых репрессий потерял работу и подвергался личной опасности. Маргарет Уэтлин вышла замуж за русского театрального режиссера ипрожила в России полвека, вернувшись в Америку только после смерти своего мужа(Scott J. Behind the Urals. An American Worker in Russia's City of Steel. Indiana UniversityPress, 1989); Wettlin M. Fifty Russian Winters. An American Woman's Life in the SovietUnion. John Wiley and Sons, Inc., 1994; An American Engineer in Stalin's Russia: TheMemoirs of Zara Witkin. 1932-1934. Berkeley. Un. of California Press, 1991).
2 Walter E. Russia's Decisive Year. G.P.Putnam's Sons. New York-London, 1932. P. 76,108.
3 Walter E. Russia's Decisive Year. P. 206-212.
В коммуне использовалась американская техника. Даже в 1931 году, когда страна уже вступила в полосу голода, жизнь в коммуне представляла островок относительного изобилия.
Политбюро вначале не ограничивало снабжение иностранных рабочих и специалистов никакими нормами, в то время как советские трудящиеся уже жили на пайке. Но продовольственный кризис углублялся, и в 1931 году появилась целая серия постановлений, регламентировавших снабжение иностранцев (1), в соответствии с ними открывались специальные магазины, был установлен ассортимент и нормы снабжения.
Вопросами снабжения иностранцев занимался Инснаб - специальная контора Государственного объединения розничной торговли (ГОРТ). В 1932 году контора была передана Торгсину (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами), который обеспечивал иностранцев лучшими в стране продуктами и товарами.
Нормы, установленные для иностранцев, по тем голодным временам были очень высоки (прилож., табл. 5). Особенно поражают нормы мяса - 9 кг в месяц для специалистов и 6 кг для рабочих! В конце 1932 года мясные нормы были снижены соответственно до 5 и 3 кг, однако все еще оставались очень высокими по сравнению с нормами других потребителей. Для индустриальных рабочих, например, в то же время норма мяса составляла 2 кг в месяц. Установленные для иностранцев нормы превышали и нормы красноармейского пайка. Продукты, не указанные в списке нормированных, должны были продаваться иностранцам в неограниченном количестве. Попытки Наркомснаба повысить для иностранцев цены на продукты до уровня коммерческих пресекались по протестам ВСНХ и наркоматов. Иностранные рабочие и специалисты покупали товары по низким ценам карточного снабжения.
Иностранцы, работавшие в России, получили еще одну привилегию. Для них Политбюро разрешило беспошлинный ввоз товаров из-за границы. Правда, число посылок, ассортимент и количество ввозимых вещей ограничивалось размерами личного, довольно скромного потребления, но тем не менее посылки из-за границы были существенным подспорьем в те годы. Для советских граждан были установлены огромные пошлины на индивидуальный ввоз из-за границы предметов одежды, домашнего обихода и продуктов питания. За несколько кусочков мыла на таможне нужно было заплатить 80, а за фруктовый торт - 60 рублей пошлины (при средней зарплате рабочего 125 руб. в месяц). Высокими запретительными пошлинами руководство страны закрывало один из возможных путей самоснабжения населения.
Привилегии, установленные для иностранцев, не распространялись на тех, кто приехал работать в СССР по своей инициативе, не заключив контракта с советскими представительствами за рубежом. В этом случае иностранцы делили судьбу советских рабочих.
Иностранные дипломаты и корреспонденты вначале пользовались особыми распределителями, где покупали товары на рубли. В конце 1932 года в связи с начавшимся в стране массовым голодом и «валютной лихорадкой» дипраспределители были закрыты.
Вместо них открылся специальный магазин Торгсина, где продажа шла на валюту.
1 Постановления Наркомснаба СССР от 17 мая, от 3 июня и от 1 июля 1931 года (РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 11. Д. 31. Л. 90, 103; Д. 35. Л. 202; Д. 49. Л. 8-9; Д. 50. Л. 74).
Несмотря на предложения НКИДа, Политбюро отказалось понизить цены на продукты для представителей дипкорпуса (1).
Концентрация высших государственных, партийных, военных, научных, культурных организаций, работники которых получили спецснабжение, в немногих крупных центрах еще более усиливала геофафическую иерархию в снабжении. В областном или краевом городе не могло быть наркомов, академиков, дипломатов или заслуженных деятелей искусств. В этом правиле были лишь редкие исключения (2).
Центром географии снабжения являлась Москва. Индустриальный характер и сосредоточение в столице высшей номенклатуры обеспечивали ей особый статус. Без преувеличения можно сказать, что столица пользовалась спецснабжением, не доступным ни одному другому городу, а тем более поселку или селу. В начале 30-х годов население Москвы составляло около 2% населения страны, а фонды промтоваров, направляемых в столицу, - 15-20% всех городских фондов Советского Союза. Вслед за Москвой по привилегиям в снабжении следовал Ленинград. Ленинград получал более 10% всех союзных городских товарных фондов. Только два города, Москва и Ленинград, «оттягивали» до трети промышленных товаров, предназначенных для снабжения городов СССР.
Распределение продовольствия еще ярче подчеркивает привилегированное снабжение двух городов. В 1932 году Москва получила около пятой части всего государственного фонда мяса, рыбы, муки, крупы, маргарина, винно-водочных изделий, предназначенного для снабжения городов СССР, Ленинград - чуть меньше этого. В 1933 году поставки были еще выше - для Москвы и Ленинграда Наркомснаб вьщелил почти половину государственного городского фонда мясопродуктов и маргарина, треть фонда рыбопродуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы, пятую часть фонда животного масла, сахара, чая и соли (З).
Привилегии Москвы и Ленинграда не оставались на бумаге. Они гарантировались вполне конкретными действиями властей. Снабжение Москвы и Ленинграда находилось на специальном контроле Политбюро. Только в самую последнюю очередь, после других групп населения, снижались нормы столичных индустриальных рабочих.
1 Это вызвало возмущение в рядах дипкорпуса. Однако дипломатам и инкоррам было объявлено, что решение принято с ведома правительства и никаких изменений этого решения не будет (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 129, 138).
2 Одним из таких исключений являлся И.В.Мичурин (1855-1935), академик ВАСХНИЛ, почетный член АН СССР. Он проживал в небольшом городке КозловеТамбовской области, где организовал селекционную станцию плодово-ягодных культур. Мичурин получал продукты из Москвы. Так, в 1931 году по одной из записок ему было послано: по 1 кг сливочного масла и чая, по 5 кг сахара, сыру, копченостей, осетра, 5 коробок консервов и 6 кусков мыла. В условиях голодавшей в то время периферии это был поистине бесценный подарок.
3 В 1932-33 годах Москва получала в 4-6 раз больше мяса, рыбы, маргарина, в 3 раза больше животного масла, чем все остальные города Московской области. Посравнению со всеми остальными городами Ленинградской области (4) в 1932 году Ленинград получил мясопродуктов в 7, а в 1933 году - в 14 раз больше, а также в 4-5 раз больше рыбы, в 3-6 раз больше животного масла, в 5-12 раз больше маргарина. В планах реализации рыночных фондов Москва и Ленинград всегда выделялись специальными строками (РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 2. Д. 662, 663, 664, 667).
В случае перебоев, которых конечно же было немало, принимались экстренные меры: выделялись дополнительные фонды, вплоть до разбронирования неприкосновенных запасов, создаваемых на случай войны, товары отправлялись специальными эшелонами, как говорилось в постановлениях, «воинской скоростью». За Москвой и Ленинградом закреплялись сельскохозяйственные районы, колхозы и совхозы, которые поставляли продовольствие рабочим индустриальных предприятий. Упрощался и порядок снабжения - посреднические звенья исключались, продукция шла прямо от производителя к потребителю.
Было ли того, что направлялось в Москву и Ленинград, достаточно для снабжения их населения - вопрос другой, но ясно, что в результате государственного перераспределения ресурсов они получали львиную долю рыночных фондов. До революции столицы также имели особый статус. Именно там располагались крупные и дорогие магазины, продававшие предметы роскоши, заморские товары. Однако никогда эти два города не имели исключительного права на получение самых обыденных предметов обихода и жизненно важных продуктов. В любом заштатном городке дореволюционной России мелкие частные лавочки и казенные магазины обеспечивали население всем необходимым. В Москву ехали покупать французские вина и модные парижские туалеты, но не хлеб и нитки.
Огосударствление экономики и централизованное распределение превратили Москву и Ленинград в места товарного паломничества всего населения СССР. Недаром в советское время шутили, что правительство решило задачу распределения товаров просто: направляет все фонды в Москву, а затем сами приезжие развозят купленные товары по городам и весям.
В иерархии городов, вслед за Москвой и Ленинградом, следовали республиканские столицы, которые оставляли у себя львиную долю фондов, поступавших в их республики, и крупные индустриальные центры, которые правительство, в интересах выполнения пятилеток, также старалось подкармливать.
Иерархия магазинов, столовых и цен
Иерархия государственного снабжения, кроме различия норм и ассортимента, включала также иерархию магазинов, столовых и цен. Магазины закреплялись за определенными группами потребителей, хотя магазинами их уже никто не называл. Слово исчезло из употребления. Его заменили: закрытый распределитель (ЗР), закрытый рабочий кооператив (ЗРК), отдел рабочего снабжения (ОРС) (1). Каждая группа потребителей могла купить товары только в «своем» распределителе, который был закрыт, недоступен для чужака из другой группы. Вход в распределитель разрешался при наличии документов, подтверждавших принадлежность к данной группе потребителей.
В голодные годы карточной системы бурно развивалось общественное питание. Столовые, кафе, рестораны составляли важный дополнительный источник снабжения каждой семьи.
1 Исчезало из употребления и слово продавец. Его заменил «резчик», так как главной обязанностью продавца стало нарезать пайков как можно больше и быстрее.
Но поскольку общепит представлял государственно-кооперативную организацию, то иерархия общественного питания зеркально повторяла иерархию государственного снабжения (1). Нормированным и иерархичным являлось и питание в больницах, санаториях, школах, детских садах, интернатах.
Для всех групп населения, получивших карточки, Наркомснаб установил нормы потребления в общепите. Каждая группа прикреплялась к определенной столовой. Лучшие условия предоставляла система спецснабжения, где существовало несколько категорий питания. Высшую составляли литерные столовые (2). Они обслуживали руководящих работников центрального партийного и советского аппарата. Среди них числились столовые ЦК ВКП(б), ЦИК СССР, ВЦСПС, СНК, «Прага» в Москве, а также столовая при Смольном, «Красная Звезда» и другие в Ленинграде (З). Мемуары сохранили для нас описание «совнаркомовской столовки» - огромного кремлевского ресторана, устроенного в кавалерском корпусе дворца (4) Доступ в кремлевскую столовую получал тот, кто становился «человеком» в номенклатурном мире, т.е. выслужился как минимум до члена коллегии наркомата. По воспоминаниям, после окончания рабочего дня в совнаркомовской столовой для обеда собиралась вся сановная Москва:
«Это своего рода клуб, где узнаются все новости, откуда разносятся сплетни, где складываются очередные анекдоты.
Здесь кормят обильно и вкусно. Настоящий, немного тяжелый русский стол. На столах кувшины молока и хлебного кваса. Душистый хлеб из своей пекарни. Пирожки с капустой и мясом. Те же пирожки и разные бутерброды разносятся по утрам в кабинеты работающих в Кремле сановников» (5).
1 Иерархия магазинов и столовых дополнялась иерархией складов, с которыхпоставлялись в торговлю товары и продукты. Например, руководителей центральных партийных и советских учреждений обслуживала База особого назначения. Среди ее привилегированных клиентов были не только кремлевская больница, столовые СНКи ЦИК, особняк Наркоминдела (снабжение дипломатических приемов), но и особняк пролетарского писателя Максима Горького (РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 16. Д. 29. Л. 4).
Этотпорядок отличался от практики снабжения, например, в США. Приглашенный летом1931 года на совещание по улучшению работы общепита М.Веббер пытался рекламировать американский опыт: «В США все школы, больницы, гостиницы, клубы, рестораны и магазины снабжаются из одних и тех же, дополняющих друг друга снабжающих баз. Вы должны решить, хотите ли вы установить такую же практику, или вы предпочтете выделить отдельные базы для каждой потребляющей группы»(РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 1. Д. 50. Л. 12, 30). «Предпочтение» отдали второму варианту.
2 В 1935 году нормы питания в литерных столовых Москвы и Ленинградасоставляли 6-7,5 кг мяса; 7,5 кг рыбы; 700 гр сливочного масла; 5 яиц в месяц. На ужин выдавался сухой паек из расчета 2 кг масла; 1,5 кг сыра; 20-30 яиц в месяц(ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343. Л. 3).
Для руководителей рангом пониже существовали свои нормы в общепите и свои столовые. Расход мяса, например, в столовых для руководящих работников Московской области в 1931 году составлял 4,5 кг вмесяц на человека. Это было выше пайковых норм для рабочих золото-платиновой промышленности, работавших в тяжелейших условиях, и находилось на уровне специального красноармейского пайка для Примонгольских и Тувинских трактов(РГАЭ. Ф. 8043. Оп. 1. Д. 5. Л. 162; Оп. 11. Д. 79. Л. 6,13).
3 Перечень элитных столовых и контингентов обслуживаемых ими см.: ГАРФ.Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343. Л. 1-4.
4 В самом начале 30-х годов совнаркомовская столовая была перенесена из Кремляв город, на улицу Грановского, д. 2.
5 Дмитриевский С. Советские портреты. Стокгольм, 1932. С. 27-28.
Для тех, кто не хотел есть в столовой, обед приносили из кремлевской кухни домой или давали повышенные пайки, которые должны были заменить кремлевские обеды.
Интеллектуальная элита также имела свое «общественное питание». Закрытые столовые АН СССР, союзов советских композиторов, архитекторов, писателей, художников, Домов ученых, высших школ, университетов, различных академий, столовая Большого театра, сануправления Кремля и другие составляли вторую, так называемую академическую группу «спецобщепита» и частично третью группу, которая обслуживала среднее звено работников центральных учреждений (1). Свои особые столовые имела и военная элита. Среди них были, например, закрытые столовые начальствующего состава РККА в Москве, столовая ОГПУ/НКВД и другие.
Для тех, кто не имел доступа к спецобщепиту, но получил карточки, иерархия столовых определялась их местом в общей иерархии государственного снабжения. На одном и том же предприятии или учреждении разные столовые обслуживали рабочих, служащих, инженеров. Для ударников полагалось отводить особые «ударные столовые» с белыми скатертями, цветами и музыкой или по крайней мере отдельные столы. Обеды для них должны были стоить дешевле. Свои закрытые столовые существовали для местных партийных и советских работников, милиции, учителей, врачей, военных. Чем выше были пайковые нормы индивидуального снабжения той или иной группы, тем выше были ее нормы и в общепите.
Для групп населения, которые не получили карточки, вход в общепит был практически закрыт. Для крестьян и лишенцев оставались дорогие коммерческие столовые и рестораны, хотя и в них питание нормировалось. Дороговизна открытого общепита не останавливала, мемуары свидетельствуют о длинных очередях, которые с ночи выстраивались к ресторанам в голодные годы первой пятилетки. Вот, например, что писал в воспоминаниях о Новосибирске 1931 года Эллери Уолтер:
«В 9 часов (утра. - Е. О.) мы пошли в гостиничный ресторан позавтракать. Пролеты лестницы были заполнены толпой людей, которые полуразвалясь сидели на ступеньках или стояли, опираясь на перила и стены. Многие из них провели здесь целую ночь. Они ждали открытия лучшего ресторана в «Чикаго» (Новосибирск называли сибирским Чикаго. - Е.О.). Запах немытых «жителей Среднего Запада» пропитал воздух. Это отбило нам аппетит, и мы решили не ждать открытия» (2).
Зеркальным отражением иерархии снабжения являлась и иерархия цен: чем меньше человек получил привилегий в карточной системе, тем дороже обходилась ему покупка товаров и продуктов. В наихудшем положении были те, кто не получил карточек. Лишенцы и крестьяне могли покупать товары только в дорогих коммерческих магазинах, в Торгсине на золото и валюту или на крестьянском рынке, где цены доходили до астрономических величин.
1 По академическому спецснабжению в общепите полагалось в месяц на человека:5 кг мяса; 7,5 кг рыбы; 600 гр животного масла; 5 яиц (ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 343.Л. 1-4).
2 Даже в коммерческих и «фешенебельных» ресторанах существовали нормы питания. Например, для так называемых открытых столовых повышенного типа мясная норма была установлена 2,25 кг; в коммерческих ресторанах «Европа»,«Гранд-Отель» - 3 кг в месяц на человека.
3 Walter E. Russia's Decisive Year. P. 45. Здесь и далее перевод с английскогоЕ.А.Осокиной.
Те же, кто получил карточки, покупали товары по низким пайковым ценам нормированного снабжения. Среди этих в наилучшем положении был тот, кто пользовался спецснабжением, оно обеспечивало самые низкие в стране цены при лучшем качестве продуктов (прилож., табл. 6).
Кроме того, спецраспределители продавали по низким ценам такие продукты, которых ни служащие, ни рабочие по карточкам не получали, а могли купить только втридорога на рынке, в коммерческой торговле или за золото в Торгсине. Например, килограмм икры в правительственном распределителе стоил 9, а в государственном коммерческом магазине - 35 рублей. Сыр, также доступный большинству населения только в коммерческих магазинах, стоил там 20-24, а в правительственном распределителе - 5 рублей килограмм. Вслед за ценами спецраспределителей наиболее низкими были цены красноармейского пайка, затем цены пайка индустриальных рабочих. Среди получивших карточки в наихудшем положении были снабжавшиеся по второму и третьему спискам - из-за скудости государственного снабжения им также в большей степени приходилось покупать товары по коммерческим и рыночным ценам.
Разными для разных групп населения были и цены в общепите. В мае 1933 года при средней стоимости обеда в городе 1 руб. 15 коп. обед рабочего стоил 84, строителя - 80 коп., инженера - 2 руб. 8 коп., служащего в учреждении - 1 руб. 75 коп., а в коммерческих ресторанах - 5 руб. 84 коп.1.
Иерархия государственного распределения не ограничивалась сферой продовольственного и товарного снабжения, хотя в условиях голода снабжение играло наиболее значимую роль в жизни людей. В сфере государственного распределения находились и другие блага: зарплата, жилье, льготы в системе образования, медицины, налогов, в обеспечении старости и прочие. Их распределение подчинялось тем же приоритетам и принципам, что и централизованное снабжение продуктами и товарами. Все это также работало на создание новой социальной иерархий.
1 Советская торговля. 1934. № 2. С. 63.
2 Исследование М.Мэтьюза показало, что в распределении материальных благ(жилье, зарплата, пенсии, налоговые льготы и пр.) Политбюро руководствовалось едиными принципами (Matthews M. Privilege in the Soviet Union).