путевое
Записала прямо в машине, на заднем сиденье, на коленке, благо один умный человек сказал мне, что надо писать, пока вдохновение не ушло.
Мы едем от Ялты, и сизые отроги Ай-Петри постепенно теряются из вида. Бухты всё глубже врезаются в скалы, а горы подходят всё ближе и ближе, так что дорога оказывается отгорожена с одной стороны отвесной стеной. Склоны поросли акацией, жёлтые пятна чередуются с розовыми, внизу серебрится море, у Ласпи дорога делает резкий поворот - и от вида захватывает дух. Где-то далеко внизу волны неистово бьются о скалы, пенятся и бурлят. Кручи гор поднимаются от самого моря, к маленькой бухте жмутся крошечные домики, но вокруг - ничего кроме лесистых склонов и отвесных каменных стен, оранжевых на солнце. На обратном пути над скалой, отделяющей Ласпи от соседней бухты, будет заходить солнце, и всё окрасится в серебристый и жёлтый - и море, и бледное вечернее солнце, и полупрозрачное закатное небо.
Дорога ныряет в туннель - выныривает - и начинается другой Крым. Там мягкие холмы, меловые скалы Инкермана и виноградники. Там солнце как будто ближе, а вода в озере, вдруг встречающемся на нашем пути, нежно-голубая. Ещё дальше, в Херсонесе, будет зелёное море, белый мрамор колонн и солёный ветер. И на ветру - вечным призраком - замолчавший навсегда старый колокол, и проросшие красными маками и лиловыми полевыми цветами руины.
Мы едем от Ялты, и сизые отроги Ай-Петри постепенно теряются из вида. Бухты всё глубже врезаются в скалы, а горы подходят всё ближе и ближе, так что дорога оказывается отгорожена с одной стороны отвесной стеной. Склоны поросли акацией, жёлтые пятна чередуются с розовыми, внизу серебрится море, у Ласпи дорога делает резкий поворот - и от вида захватывает дух. Где-то далеко внизу волны неистово бьются о скалы, пенятся и бурлят. Кручи гор поднимаются от самого моря, к маленькой бухте жмутся крошечные домики, но вокруг - ничего кроме лесистых склонов и отвесных каменных стен, оранжевых на солнце. На обратном пути над скалой, отделяющей Ласпи от соседней бухты, будет заходить солнце, и всё окрасится в серебристый и жёлтый - и море, и бледное вечернее солнце, и полупрозрачное закатное небо.
Дорога ныряет в туннель - выныривает - и начинается другой Крым. Там мягкие холмы, меловые скалы Инкермана и виноградники. Там солнце как будто ближе, а вода в озере, вдруг встречающемся на нашем пути, нежно-голубая. Ещё дальше, в Херсонесе, будет зелёное море, белый мрамор колонн и солёный ветер. И на ветру - вечным призраком - замолчавший навсегда старый колокол, и проросшие красными маками и лиловыми полевыми цветами руины.