Алтай. Часть первая.
Сплав.
- Наливай, меня не рвёт!!! - орало улыбающееся во весь рот нечто. Оно было одето в неопреновый комбинезон, растрёпано и усталое на вид. И оно съело недоеденную нами рисовую кашу со сгущёнкой и изюмом, все оставшиеся полведра.
Шёл третий день нашего пребывания на Алтае и второй - в Горном Алтае. Накануне был вечер знакомств и сейчас суровые сибиряки помаленьку выползали из палаток. Они недоверчиво оглядывались вокруг и смотрели в небо - ночью моросило, и впереди отчетливо маячила перспектива сплавляться в дождь. Но пока что светило солнце, вокруг лагеря зеленела конопля и с громким стрёкотом летало нечто, напоминающее чёрно-розовую саранчу.
- Наливай, меня не рвёт!!! - это грузились в машину водники, только что сплавившиеся по верхней Катуни. Они оставили нам часть гермомешков, спасжилетов и касок. И лейтмотив путешествия.
Мы стоим на месте, где река Большой Яломан впадает в Катунь, и всего в ста метрах проходит Чуйский тракт. Удивительно хорошая дорога, этот их Чуйский тракт. Носиться по горам со скоростью 100 км/ч и выше - такое я раньше видел только в Австрии. Откладываем в копилку идей: по Чуйскому тракту тоже хорошо кататься на мотоциклах. А вот дороги местного значения выглядят куда интереснее. Под Москвой я редко видел на грунтовой дороге такое количество информационных и ограничительных знаков. Более того, когда мы загружались в кузов грузовика, по бортам которого было во многих местах написано "перевозка людей запрещена", водитель-алтаец очень интересовался, кто будет платить ГАИ. Он, похоже, имел ввиду, что в горах встречается ГАИ. Он действительно это имел ввиду?
Третий день на Алтае, а воды до сих пор не нюхали. Заодно выяснилось, что полностью снаряжённые и с неопреном приехали только мы с chaika_jazz. Остальным выдали казенные брызгозащитные куртки и штаны. Пока остальные упаковывались в гермомешки и перетаскивали их к рафтам, мы немножко побегали с фотоаппаратами по окресностям.Забрались на холм, где когда-то стояла крепость местных алтайских разбойников, промышлявших грабежом на Великом шёлковом пути. Оттуда, сверху холма, утверждение, что с этой крепости алтайским луком простреливались все окресности, показалось очень похожим на правду. Впрочем, никаких следов крепости там не было, зато было много всяких растений, которые в Москве обычно произрастают в горшках на подоконниках и именуются комнатными. Забавно ходить в армейских ботинках по комнатным растениям. При этом надо внимательно смотреть под ноги, чтоб не вляпаться в натуральные удобрения. На которых, между прочим, активно произрастают грибы.
Около полудня начался сплав.
Купим мы, бабушка, тебе курочку:
Курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Яломан - река совершенно прозрачная, как и большинство виденных нами притоков Катуни. Сама Катунь слегка млечного оттенка, будто в оправдание названия горы Белуха, на которой она берёт начало. В месте слияния с Яломаном виден четкий водораздел, где две реки превращаются в одну и идут дальше вместе. Кстати, Чайка, я не кидался камнями в Катунь. Я пускал голышей по Яломану. Надеюсь, он не обиделся.
Из всей команды опыт сплавов был только у троих, причем у всех на байдарках. Рафт видеди впервые, но лично мне хорошо запомнились слова Тоботраса, что дескать на рафте по Катуни - это просто лечь и загорать. Или вроде того. Поэтому на рафт я вышел уже подготовленный, и нашему инструктору Александру Жданову приходилось первые пару дней орать каждые пятнадцать минут: "Правый сильнее! Сильнее, правый!!!". Правый - это, в частности, я. В первый же день мы проходили порог Ильгумень и познакомились с понятием "шиверы". Порог не запомнился совершенно. Шиверы - это прикольно, когда валы от трёх метров. Очень интересно, что там внизу такое, что заставляет реку вздымать тонны воды на недетскую высоту... Спустить бы туда дайвера с камерой. В те места, где эхолот показал 70 метров глубины.
Купим мы, бабушка, тебе уточку.
Уточка тю-лю-лю-лю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Первая ночь на сплаве оказалась самой холодной. Менялась погода, и ночью облака с неба пропали. Были попытки пояснить, сидя на песчаном берегу из мягкого серого песка, что сказки кончились и началась суровая жизнь. Но фиг что из этих попыток получилось, потому что начали падать звёзды и показался Млечный путь. Мы быстренько отыскали обеих Медведиц, Кассиопею и Полярную звезду. На этом астрономические познания закончились. Сколько раз собирался изучить карту созвездий, а всё никак. Хотя дома валяется большая карта, которую можно при желании повесить на потолок.
Дикость и необитаемость Алтая непонятны и сверхъестественны - во всём Горном Алтае официально проживает всего двести пятьдесят тысяч человек, причем четверть населения сосредоточена в единственном городе, Горно-Алтайске. После тех же итальянских и австрийских Альп, где каждый более-менее горизонтальный кусок земли кому-то принадлежит и деревушки насажены так плотно, что не всегда заметно, где заканчивается одна и начинается другая, Алтай удивляет, и совсем не трудно поверить в рассказы о том, что это на самом деле территория призраков, которые жили тут ещё до прихода человека. Есть мнение, и не только моё, что именно здесь живут преты.
Не менее удивителен тот факт, что в горах нет заметных следов пребывания человека, никаких тебе развалин - лишь в некоторых местах можно встретить наскальные рисунки, датированные пятнадцатью веками до н.э. Рисунки расположены на внешней стороне скал, открытые всем ветрам, осадкам и снегу. А ведь в этих местах проходил Великий шёлковый путь. Получается, что стариканы, забивавшие тут горных козлов и, если повезёт, медведей три с половиной тысячи лет назад, оставили после себя больше следов, чем почти что наши современники, охотившиеся друг на друга и на сокровища цивилизации.
Купим мы, бабушка, тебе индюшонка.
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Здесь живёт тотем. Южнее, среди никогда не тающего снега.
В горах вокруг Субьяко, что в Аппенинах, стоит монастырь св. Бенедикта. Внутри него упрятан грот, где Бенедикт жил отшельником три года. Так вот, в тех горах веришь в человека, здесь не осталось ничего, кроме человека и придуманного им героя.
В горах Алтая человек тоже есть, но сила природы тут ощущается такая, что пробуждает самые дремучие архетипы идентификации с природным началом.
Здесь живёт снежный барс, мой тотем. Здравствуй, архетипическая родина.
Купим мы, бабушка, тебе котёнка.
Котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Наступает день с самой насыщенной водной программой. Идём Кадринскую трубу и две ступени порога Шабаш. Потихоньку раздеваемся - облака скрылись и больше не показываются, а солнце палит нещадно. Вчера я шёл в неопрене, непромокаемых штанах и куртке, сегодня куртка путешествует в пластиковой бочке, но штаны пока на мне.
Шиверы встречаем с оживлением и радостью - очень приятно, когда тебя окатывает вал градусов 13-14 по Цельсию.
Перед Шабашем высаживаемся на берег и идём всей толпой осматривать порог и изображать напряжённую работу мысли, как мы этот порог будем проходить. Скакать минут пятнадцать по сухому дну Катуни до порога - то ещё удовольствие. На месте снимаю брызгозащитные штаны и остаюсь в одном неопрене. Штаны сворачиваю и запихиваю в мешочек.
С нами идёт ещё несколько групп, кто самостоятельно, кто на коммерческом маршруте - катамараны, рафты, каяки и один "бублик".
Довольно долго стоим и ждём, когда пройдёт первая команда. Порог и его окресности, а также валяющиеся по камням члены команды сфотографированы десять тысяч раз. А потом снова десять тысяч раз. Наконец, проходят водники из Питера, проходят гладко, хоть и совались почти везде.
Раздаётся команда на возвращение к судам. Аида суёт мне мешочек с непромокамыми штанами, которые я чуть было не забыл на стоянке.
На пути обратно уединяюсь за гигантской сосной и пропускаю большую часть группы.
Резво скачу по валунам, спеша догнать остальных. В один "прекрасный" момент оступаюсь и стремительно складываюсь вперёд. Равновесие удаётся удержать, поэтому никуда не улетаю, но чувствую, что левой ладонью здорово самортизировал о камень. Более того, на груди вижу кровь, но не могу понять, откуда она.
Аида, Аида, ох не зря снился тебе ведьмин шабаш и зря мы смеялись над совпадением, когда увидели на маршруте порог под тем же названием. По крайней мере мне он сумел внушить уважение к себе.
Принесённая порогу жертва - три ушибленных фаланги и вывих большого пальца на левой руке, и таки потерянные среди этого всего непромокаемые штаны. С двумя отснятыми плёнками внутри.
Жертву порог принял, и обе ступени мы прошли абсолютно гладко, а вот в группе Ал-Тура смыло одного человека на второй ступени. Мы издалека наблюдали, как катамаран подстраховки и рафт, с которого его смыло, наперегонки шли к неподвижно колышащейся на воде каске. Потом выяснилось, что это был инструктор, усатый и с 20-летним стажем. Искупаться, видимо, захотелось. Или пьяный был.
Купим мы, бабушка, тебе собачонку.
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
- Катуунь!! - орали играющие в "картошку", когда мяч летел в сторону Катуни.
- Конопля!!! - кричали они, когда мяч улетал в заросли конопли.
Вторая стоянка на сплаве была на конопляном поле с баней. Банщик любезно предлагал всем желающим купить пива, "а то закончится, а завоз только завтра".
Нормальная баня на сплаве - это конечно шикарно. Но, как ни странно, отсутсвие горячей воды допекало куда меньше, чем ожидалось. И жара тоже не особо беспокоила, если не считать потихоньку обугливающихся носов и предплечий.
Сегодня восмое марта. То есть, готовят мужчины как бы без участия женщин. На деле всё сводится к варке макарон и сосисок одним из инструкторов, а на столе появляются чудесным образом нарезанные бутерброды и салат "по-гречески", в приготовлении которого никто из мужского состава не принимал участия. Видимо, это те самые алтайские привидения сжалились над командой, которая рисковала загнуться от голода, и ниспослали еды развесной до кучи.
Полтора часа в бане - ууу.
Купим мы, бабушка, тебе поросёнка.
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
На столе лежит арбуз, над арбузом муха. Муха злится на арбуз, что не лезет в брюхо. Мы всё опасались, что арбуз доплывёт с нами до конца и уедет на базу - как-то не было повода его разрезать. Утром после бани, прямо перед сплавом, на котором туалетов явно не предвидится, арбуз быстренько разрезается и съедается.
Ешьте-ешьте, нам сегодня плыть дольше всего, часов шесть...
Ныряю в Катунь рыбкой. Ох какие неприятные тут внизу камешки, большие и твёрдые.
Плавать в неопрене как-то неспортивно даже.
Приходила девушка-инструктор из агентства братьев Говор. У них ночью алтайцы украли рафт. Она в одиночку на каяке идёт впереди группы и ищет.
Вот ведь блин.
Купим мы, бабушка, тебе коровёнку.
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Когда в пороге или в шивере окатывает с головой вал и в рот попадает вода, подсознание удивляется этой сладковатой прохладе. Потому что ожидает чего-то горько-солёного, морского.
Можно просто перегнуться через борт и напиться. А можно набрать оттуда воды в бутылку и пить как культурный, "из горла". Но мы вообще выпендрились - увидели по левому берегу небольшой водопадик, подгребли к нему и наполнили все бутылки.
Потом купались с рафта по-очереди. Один падает, двое вытаскивают.
Выпал я за борт, побарахтался с минуту, зову, вытаскивайте типа.
Тащут.
Молния спаса расходится, замок улетает.
Вот что значит устраивать тренировочные испытания.
Плыву дальше на одних лишь ремнях.
Купим мы, бабушка, тебе лошадёнку.
Лошадёнка скоки-скоки,
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Около семи часов вечера становится понятно, что до запланированной стоянки дойти не успеваем. Поэтому встаём на узкой полосе песка под пастбищем.
Мне решительно больше нравится спать на песке, чем на пучковатой и каменистой почве, пусть даже потом отовсюду приходится этот песок вытряхивать.
И, кстати, насекомых на песочке как-то поменьше.
Пока ставили лагерь, на нашем берегу высадился Чемал-Тур.
Инструктора устроили "родео" - показательные выступления на рафте с зазодом в бочку. Было ощущение, что они стараются рафт положить, но ничего из этого не вышло. Только смыло обоих за борт и рафт, почувствовав свободу, попытался скрыться бегством.
Последний вечер на сплаве, вроде как прощальный. Но пить народ определённо устал, песни орать тоже, поэтому прощальный вечер получился короче обычного.
Зато я вспомнил, что в цифровике есть диктофон, и записал парочку песен на гитаре и гармошке.
Купим мы, бабушка, тебе запорожец.
Запорожец друм-друм,
Лошадёнка скоки-скоки,
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Ура-ура! Мы чуть не кильнулись, причем на самом последнем пороге - Еландинском.
Уровень воды стоял какой-то особенный что ли, обычно порог проходят незаметно, как нам сказали.
А тут идём себе спокойно, гребём активно, как полагается, вдруг сплава наискось волна в дно, и я чувствую, что вода поднялась почему-то по грудь, а рафт стал лёгкий-лёгкий и медленно заваливается на меня. Весло почти вырывает из рук, перехватываю левой как-то неудобно и пытаюсь снова загребать. Так же неожиданно рафт возвращается в горизонтальное положение, до самых бортов полный воды.
Аида сидела позади меня и ей досталось больше всех - ушла под воду с плечами. А загребающие впереди вообще не заметили, что что-то было. Вот только до воды веслом почему-то не получалось достать.
Сразу после порога высадка на берег.
Часть группы уходит на базу, остальные ждут транспорт для заброски в горы, к коням.
Купим мы, бабушка, тебе тиливизер.
Тиливизер даты-факты,
Дикторша ля-ля-ля-ля,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
- Наливай, меня не рвёт!!! - орало улыбающееся во весь рот нечто. Оно было одето в неопреновый комбинезон, растрёпано и усталое на вид. И оно съело недоеденную нами рисовую кашу со сгущёнкой и изюмом, все оставшиеся полведра.
Шёл третий день нашего пребывания на Алтае и второй - в Горном Алтае. Накануне был вечер знакомств и сейчас суровые сибиряки помаленьку выползали из палаток. Они недоверчиво оглядывались вокруг и смотрели в небо - ночью моросило, и впереди отчетливо маячила перспектива сплавляться в дождь. Но пока что светило солнце, вокруг лагеря зеленела конопля и с громким стрёкотом летало нечто, напоминающее чёрно-розовую саранчу.
- Наливай, меня не рвёт!!! - это грузились в машину водники, только что сплавившиеся по верхней Катуни. Они оставили нам часть гермомешков, спасжилетов и касок. И лейтмотив путешествия.
Мы стоим на месте, где река Большой Яломан впадает в Катунь, и всего в ста метрах проходит Чуйский тракт. Удивительно хорошая дорога, этот их Чуйский тракт. Носиться по горам со скоростью 100 км/ч и выше - такое я раньше видел только в Австрии. Откладываем в копилку идей: по Чуйскому тракту тоже хорошо кататься на мотоциклах. А вот дороги местного значения выглядят куда интереснее. Под Москвой я редко видел на грунтовой дороге такое количество информационных и ограничительных знаков. Более того, когда мы загружались в кузов грузовика, по бортам которого было во многих местах написано "перевозка людей запрещена", водитель-алтаец очень интересовался, кто будет платить ГАИ. Он, похоже, имел ввиду, что в горах встречается ГАИ. Он действительно это имел ввиду?
Третий день на Алтае, а воды до сих пор не нюхали. Заодно выяснилось, что полностью снаряжённые и с неопреном приехали только мы с chaika_jazz. Остальным выдали казенные брызгозащитные куртки и штаны. Пока остальные упаковывались в гермомешки и перетаскивали их к рафтам, мы немножко побегали с фотоаппаратами по окресностям.Забрались на холм, где когда-то стояла крепость местных алтайских разбойников, промышлявших грабежом на Великом шёлковом пути. Оттуда, сверху холма, утверждение, что с этой крепости алтайским луком простреливались все окресности, показалось очень похожим на правду. Впрочем, никаких следов крепости там не было, зато было много всяких растений, которые в Москве обычно произрастают в горшках на подоконниках и именуются комнатными. Забавно ходить в армейских ботинках по комнатным растениям. При этом надо внимательно смотреть под ноги, чтоб не вляпаться в натуральные удобрения. На которых, между прочим, активно произрастают грибы.
Около полудня начался сплав.
Купим мы, бабушка, тебе курочку:
Курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Яломан - река совершенно прозрачная, как и большинство виденных нами притоков Катуни. Сама Катунь слегка млечного оттенка, будто в оправдание названия горы Белуха, на которой она берёт начало. В месте слияния с Яломаном виден четкий водораздел, где две реки превращаются в одну и идут дальше вместе. Кстати, Чайка, я не кидался камнями в Катунь. Я пускал голышей по Яломану. Надеюсь, он не обиделся.
Из всей команды опыт сплавов был только у троих, причем у всех на байдарках. Рафт видеди впервые, но лично мне хорошо запомнились слова Тоботраса, что дескать на рафте по Катуни - это просто лечь и загорать. Или вроде того. Поэтому на рафт я вышел уже подготовленный, и нашему инструктору Александру Жданову приходилось первые пару дней орать каждые пятнадцать минут: "Правый сильнее! Сильнее, правый!!!". Правый - это, в частности, я. В первый же день мы проходили порог Ильгумень и познакомились с понятием "шиверы". Порог не запомнился совершенно. Шиверы - это прикольно, когда валы от трёх метров. Очень интересно, что там внизу такое, что заставляет реку вздымать тонны воды на недетскую высоту... Спустить бы туда дайвера с камерой. В те места, где эхолот показал 70 метров глубины.
Купим мы, бабушка, тебе уточку.
Уточка тю-лю-лю-лю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Первая ночь на сплаве оказалась самой холодной. Менялась погода, и ночью облака с неба пропали. Были попытки пояснить, сидя на песчаном берегу из мягкого серого песка, что сказки кончились и началась суровая жизнь. Но фиг что из этих попыток получилось, потому что начали падать звёзды и показался Млечный путь. Мы быстренько отыскали обеих Медведиц, Кассиопею и Полярную звезду. На этом астрономические познания закончились. Сколько раз собирался изучить карту созвездий, а всё никак. Хотя дома валяется большая карта, которую можно при желании повесить на потолок.
Дикость и необитаемость Алтая непонятны и сверхъестественны - во всём Горном Алтае официально проживает всего двести пятьдесят тысяч человек, причем четверть населения сосредоточена в единственном городе, Горно-Алтайске. После тех же итальянских и австрийских Альп, где каждый более-менее горизонтальный кусок земли кому-то принадлежит и деревушки насажены так плотно, что не всегда заметно, где заканчивается одна и начинается другая, Алтай удивляет, и совсем не трудно поверить в рассказы о том, что это на самом деле территория призраков, которые жили тут ещё до прихода человека. Есть мнение, и не только моё, что именно здесь живут преты.
Не менее удивителен тот факт, что в горах нет заметных следов пребывания человека, никаких тебе развалин - лишь в некоторых местах можно встретить наскальные рисунки, датированные пятнадцатью веками до н.э. Рисунки расположены на внешней стороне скал, открытые всем ветрам, осадкам и снегу. А ведь в этих местах проходил Великий шёлковый путь. Получается, что стариканы, забивавшие тут горных козлов и, если повезёт, медведей три с половиной тысячи лет назад, оставили после себя больше следов, чем почти что наши современники, охотившиеся друг на друга и на сокровища цивилизации.
Купим мы, бабушка, тебе индюшонка.
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Здесь живёт тотем. Южнее, среди никогда не тающего снега.
В горах вокруг Субьяко, что в Аппенинах, стоит монастырь св. Бенедикта. Внутри него упрятан грот, где Бенедикт жил отшельником три года. Так вот, в тех горах веришь в человека, здесь не осталось ничего, кроме человека и придуманного им героя.
В горах Алтая человек тоже есть, но сила природы тут ощущается такая, что пробуждает самые дремучие архетипы идентификации с природным началом.
Здесь живёт снежный барс, мой тотем. Здравствуй, архетипическая родина.
Купим мы, бабушка, тебе котёнка.
Котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Наступает день с самой насыщенной водной программой. Идём Кадринскую трубу и две ступени порога Шабаш. Потихоньку раздеваемся - облака скрылись и больше не показываются, а солнце палит нещадно. Вчера я шёл в неопрене, непромокаемых штанах и куртке, сегодня куртка путешествует в пластиковой бочке, но штаны пока на мне.
Шиверы встречаем с оживлением и радостью - очень приятно, когда тебя окатывает вал градусов 13-14 по Цельсию.
Перед Шабашем высаживаемся на берег и идём всей толпой осматривать порог и изображать напряжённую работу мысли, как мы этот порог будем проходить. Скакать минут пятнадцать по сухому дну Катуни до порога - то ещё удовольствие. На месте снимаю брызгозащитные штаны и остаюсь в одном неопрене. Штаны сворачиваю и запихиваю в мешочек.
С нами идёт ещё несколько групп, кто самостоятельно, кто на коммерческом маршруте - катамараны, рафты, каяки и один "бублик".
Довольно долго стоим и ждём, когда пройдёт первая команда. Порог и его окресности, а также валяющиеся по камням члены команды сфотографированы десять тысяч раз. А потом снова десять тысяч раз. Наконец, проходят водники из Питера, проходят гладко, хоть и совались почти везде.
Раздаётся команда на возвращение к судам. Аида суёт мне мешочек с непромокамыми штанами, которые я чуть было не забыл на стоянке.
На пути обратно уединяюсь за гигантской сосной и пропускаю большую часть группы.
Резво скачу по валунам, спеша догнать остальных. В один "прекрасный" момент оступаюсь и стремительно складываюсь вперёд. Равновесие удаётся удержать, поэтому никуда не улетаю, но чувствую, что левой ладонью здорово самортизировал о камень. Более того, на груди вижу кровь, но не могу понять, откуда она.
Аида, Аида, ох не зря снился тебе ведьмин шабаш и зря мы смеялись над совпадением, когда увидели на маршруте порог под тем же названием. По крайней мере мне он сумел внушить уважение к себе.
Принесённая порогу жертва - три ушибленных фаланги и вывих большого пальца на левой руке, и таки потерянные среди этого всего непромокаемые штаны. С двумя отснятыми плёнками внутри.
Жертву порог принял, и обе ступени мы прошли абсолютно гладко, а вот в группе Ал-Тура смыло одного человека на второй ступени. Мы издалека наблюдали, как катамаран подстраховки и рафт, с которого его смыло, наперегонки шли к неподвижно колышащейся на воде каске. Потом выяснилось, что это был инструктор, усатый и с 20-летним стажем. Искупаться, видимо, захотелось. Или пьяный был.
Купим мы, бабушка, тебе собачонку.
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
- Катуунь!! - орали играющие в "картошку", когда мяч летел в сторону Катуни.
- Конопля!!! - кричали они, когда мяч улетал в заросли конопли.
Вторая стоянка на сплаве была на конопляном поле с баней. Банщик любезно предлагал всем желающим купить пива, "а то закончится, а завоз только завтра".
Нормальная баня на сплаве - это конечно шикарно. Но, как ни странно, отсутсвие горячей воды допекало куда меньше, чем ожидалось. И жара тоже не особо беспокоила, если не считать потихоньку обугливающихся носов и предплечий.
Сегодня восмое марта. То есть, готовят мужчины как бы без участия женщин. На деле всё сводится к варке макарон и сосисок одним из инструкторов, а на столе появляются чудесным образом нарезанные бутерброды и салат "по-гречески", в приготовлении которого никто из мужского состава не принимал участия. Видимо, это те самые алтайские привидения сжалились над командой, которая рисковала загнуться от голода, и ниспослали еды развесной до кучи.
Полтора часа в бане - ууу.
Купим мы, бабушка, тебе поросёнка.
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
На столе лежит арбуз, над арбузом муха. Муха злится на арбуз, что не лезет в брюхо. Мы всё опасались, что арбуз доплывёт с нами до конца и уедет на базу - как-то не было повода его разрезать. Утром после бани, прямо перед сплавом, на котором туалетов явно не предвидится, арбуз быстренько разрезается и съедается.
Ешьте-ешьте, нам сегодня плыть дольше всего, часов шесть...
Ныряю в Катунь рыбкой. Ох какие неприятные тут внизу камешки, большие и твёрдые.
Плавать в неопрене как-то неспортивно даже.
Приходила девушка-инструктор из агентства братьев Говор. У них ночью алтайцы украли рафт. Она в одиночку на каяке идёт впереди группы и ищет.
Вот ведь блин.
Купим мы, бабушка, тебе коровёнку.
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Когда в пороге или в шивере окатывает с головой вал и в рот попадает вода, подсознание удивляется этой сладковатой прохладе. Потому что ожидает чего-то горько-солёного, морского.
Можно просто перегнуться через борт и напиться. А можно набрать оттуда воды в бутылку и пить как культурный, "из горла". Но мы вообще выпендрились - увидели по левому берегу небольшой водопадик, подгребли к нему и наполнили все бутылки.
Потом купались с рафта по-очереди. Один падает, двое вытаскивают.
Выпал я за борт, побарахтался с минуту, зову, вытаскивайте типа.
Тащут.
Молния спаса расходится, замок улетает.
Вот что значит устраивать тренировочные испытания.
Плыву дальше на одних лишь ремнях.
Купим мы, бабушка, тебе лошадёнку.
Лошадёнка скоки-скоки,
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Около семи часов вечера становится понятно, что до запланированной стоянки дойти не успеваем. Поэтому встаём на узкой полосе песка под пастбищем.
Мне решительно больше нравится спать на песке, чем на пучковатой и каменистой почве, пусть даже потом отовсюду приходится этот песок вытряхивать.
И, кстати, насекомых на песочке как-то поменьше.
Пока ставили лагерь, на нашем берегу высадился Чемал-Тур.
Инструктора устроили "родео" - показательные выступления на рафте с зазодом в бочку. Было ощущение, что они стараются рафт положить, но ничего из этого не вышло. Только смыло обоих за борт и рафт, почувствовав свободу, попытался скрыться бегством.
Последний вечер на сплаве, вроде как прощальный. Но пить народ определённо устал, песни орать тоже, поэтому прощальный вечер получился короче обычного.
Зато я вспомнил, что в цифровике есть диктофон, и записал парочку песен на гитаре и гармошке.
Купим мы, бабушка, тебе запорожец.
Запорожец друм-друм,
Лошадёнка скоки-скоки,
Коровёнка муки-муки,
Поросёнок хрюки-хрюки,
Собачонка гав-гав,
А котёнок мяу-мяу,
Индюшонок шалды-балды,
Уточка утю-тю-тю,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.
Ура-ура! Мы чуть не кильнулись, причем на самом последнем пороге - Еландинском.
Уровень воды стоял какой-то особенный что ли, обычно порог проходят незаметно, как нам сказали.
А тут идём себе спокойно, гребём активно, как полагается, вдруг сплава наискось волна в дно, и я чувствую, что вода поднялась почему-то по грудь, а рафт стал лёгкий-лёгкий и медленно заваливается на меня. Весло почти вырывает из рук, перехватываю левой как-то неудобно и пытаюсь снова загребать. Так же неожиданно рафт возвращается в горизонтальное положение, до самых бортов полный воды.
Аида сидела позади меня и ей досталось больше всех - ушла под воду с плечами. А загребающие впереди вообще не заметили, что что-то было. Вот только до воды веслом почему-то не получалось достать.
Сразу после порога высадка на берег.
Часть группы уходит на базу, остальные ждут транспорт для заброски в горы, к коням.
Купим мы, бабушка, тебе тиливизер.
Тиливизер даты-факты,
Дикторша ля-ля-ля-ля,
А курочка по зёрнышку кудах-тах-тах.