ОСЕТИНЩИНА

[galski]

Иногда в блогах или на форумах я упоминаю про Особа/Осианоба (осетинщину). Как правило, ответа нет. По моему, причина этому - незнание вопроса. Ну я и решил напостить, что это такое.

В истории взаймоотношений грузин и осетин есть и славные страницы, но есть и другие, жуткие.
Без их знания невозможно то до конца понять, что-же происходило и происходит.

Идите и смотрите.
(Текст написан в 1994 г.).



ОСЕТИНЩИНА

ВАХТАНГ ИТОНИШВИЛИ
Объективное исследование длительных и весьма интенсивных взаимоотношений грузинского и осетинского народов подразумевает акцентирование как позитивных, так и негативных сторон этих взаимоотношений, что является непременным условием для четкого понимания механизма крайне обострившегося на сегодня этноконфликта и скрупулезного выявления мотивов предъявляемых осетинами беспрецедентных территориальных претензий.

Справедливости ради надо сказать, что в специальной литературе советской эпохи сознательно освещались только лишь положительные аспекты многосторонних грузино-осетинских контактов в то время, как на беспристрастный анализ данных, отражающих серьезные противоречия, характеризующие исторические взаимоотношения этих двух народов (особенно проявлявшийся в разное время антагонизм между обосновавшимися в Грузии осетинами и ее автохтонным населением), и основательное изучение проблемы эволюции в осетинском сознании идеи присвоения исконно грузинской земли практически было наложено табу. Зато благодаря произвольному варьированию историко-этнографических материалов почти все факты противостояния грузин и осетин в пределах Грузии, включая трагические события 1918-21 гг., получали окраску классового конфликта и в лучшем случае квалифицировались как столкновения эксплуатируемых осетинских крестьян с угнетавшими их грузинскими феодалами, а в худшем случае - как эпизоды справедливой борьбы большевистски настроенных и горячо любящих родину (т. е. Осетию!?) осетинских народных масс против насилия грузинских помещиков или экспансии грузинских националистов, что было, мягко говоря, равносильно явной фальсификации действительности.

Именно по причине столь одностороннего подхода к этому вопросу, крайне жесткой цензуры и конформистской позиции части грузинских ученых "отечественная" наука долгое время обходила молчанием такую мрачную страницу многовековой истории Грузии, какой является "осианоба" (в буквальном переводе "осетинщина"). А ведь этим термином, сохранившимся в сфере грузинской народной номинации и зафиксированным мною в Мтиулети ("осианоба"), Кснисхеви ("особа"), Раче ("овсоба") и Имерети ("особиа"), обозначены впечатляюще иллюстрированные показаниями многочисленных письменных источников и устными преданиями те хронологические отрезки нашей истории, когда отдельные уголки Грузии (Картли, Кснисхеви, Мтиулети, Хеви, Имерети, Рача), жестоко теснимой ордами "неверных", а затем подпавшей под колониальный гнет "единоверной" России, систематически грабились и разорялись осетинами, и в результате их грубого насилия в некоторых районах страны имели место этнодемографические и этногеографические изменения, противоречащие жизненным интересам коренного населения, в том числе создание в ряде районов Центральной Грузии за счет депортации грузин моноэтнических осетинских поселений, возникновение четкой демаркационной линии между зонами, населенными грузинами и осетинами и т. д. Таким образом, поощряемая предшествующим или современным ей процессом инфильтрации осетин в Грузию "осетинщина", которая, со своей стороны, стимулировала последующую демографическую экспансию осетинских новопоселенцев, по существу - явление, аналогичное исторически хорошо известной "лезгинщине" ("лекианоба"), впрочем древнее последней. На целесообразность же подобного утверждения мы находим прямые или косвенные указания еще в сочинениях древних грузинских историков и литературе XVII - XIX вв. Так, например, в трудах Леонти Мровели (XI в.), Джуаншера (XI в.), анонимного летописца XIV в., Вахушти Багратиони (XVIII в.) довольно часто встречаются сведения о периодических набегах на Грузию и безуспешных попытках силой обосноваться в одном из регионов Картли этнолингвистических предков современных осетин (самоназвание - "ирон", "дигурон") - "асов" или "алан" (в китайских, монгольских источниках - "асы"//"ассы", "асуты"; в древнегреческих, римских, византийских, армянских, арабских - "асий"// "асаий"; "аланы", "языги"; в грузинских - "овсы"//"осы"; русских, венгерских - "ясы", "язоки"). Повествуя о событиях II века н. э., Леонти Мровели пишет: "...перешли овсы (т. е. аланы-осетины - В. И.) большим войском дорогой двалетской. И не знал Амазасп царь о переходе овсов, пока они не преодолели гору. Пришли овсы и стали лагерем у истоков Лиахви, восемь дней отдыхали, и нигде не стали чинить погромы, ибо пришли они для сокрушения города Мцхета. Тогда Амазасп призвал всех эриставов (т. е. начальников областей - В. И.) Картли ...Пришли овсы с северной стороны города, которая есть Мухнари. И тогда Амазасп царь заполнил крепости и врата Мцхета войсками... И вышел из города и напал на овсов на рассвете... одолел и обратил в бегство овсский лагерь, и убил царя овсов, и уничтожил множество их войск. И на другой год... собрал войско большое и перешел в Овсетию (т. е. Осетию-Аланию - В. И.). И никто не смог оказать ему сопротивления и опустошил он Овсетию и вернулся домой победителем". По словам того же летописца, в IV веке во время царствования Мириана III "перешли овсы, возглавляемые Перошем и Кавтиа, и разорили Картли. А Мириан окольными путями перебрался в Овсетию, опустошил ее и дошел до Хазарети (т. е. Хазарии - В. И.), а затем дорогою двалетской вернулся домой". Джуаншер так же лаконично повествует о походе осетин в Картли в V веке во времена юности Вахтанга Горгасала: "Когда Вахтангу было десять лет, перешли овсы с войском несметным и опустошили Картли от истоков Мтквари (т. е. Куры - В. И.) до Хунани и разорили долины. Но города-крепости устояли кроме Каспи. А город Каспи разрушили и полонили и похитили сестру Вахтанга, трехлетнюю Мирандухт. Оставив неопустошенными долины Картли, Кахети, Кларджети и Эгриси, прошли овсы через Рани и Мовакани, их также разорили и прошли ворота Дарубандские, ибо сами же дарубандцы открыли им путь, и вернулись в Овсетию победителями". Впрочем по словам того же автора, очень скоро, горя мщением, грузины отправились в ответный поход против осетин, на берегу Терека разбили их, "а затем начали разорять Овсети, разрушили города их и взяли неисчислимых пленных и добычи". Из сочинения же анонимного летописца XIV века мы узнаем, что в 60-х годах XIII века по Дарубандской (т. е. Дербентской - В. И.) дороге в Грузию проникли довольно большие группы осетин-беженцев из Золотой орды, осели здесь с позволения Уло-хана, а затем стали выживать грузин из их родных мест, что принудило Георгия V Блистательного прибегнуть к суровым контрмерам: "...В то время перешли бежавшие от Берка-хана овсы, среди них женщина дивная по имени Лимачав и привела она с собой детей малых из рода Ахасарпакаиани, первенца Пареджана и младшего Бакатара, и многих князей других. Прошли они ворота Дарубандские и предстали перед царем. Он принял их с почетом и направил к Уло-хану. Хан благосклонно встретил их, одарил хараджой, определив на военную службу, и так выслал их обратно к царю. А царь (имеется в виду Давид VIII - В. И.) расселил некоторых из них в городе (имеется в виду Тбилиси - В. И.), некоторых в Дманиси, а остальных в Жинвали". Но спустя некоторое время вступившие в явный альянс с монголо-татарами пришельцы объявили грузинам жестокую войну и "стали овсы опустошать, убивать, разорять и пленять Картли, и город Гори разорили и захватили овсы. Тогда собрались картвелы (т. е. грузины - В. И.) перед Амадои, сыном Беги, эриставом картлийским и подошли к Гори, и были многократные схватки внутри города, и убито было великое множество народу, и овсов, и картвелов, и был весь Гори сожжен. А когда стало трудно овсам, спустили они по веревке человека и послали его к стоящим в Мухрани татарам, прося их о помощи. И тогда стали татары между картвелами и овсами, разняли их и заключили мир. И пошла отсюда вражда между картвелами и овсами... и были они так натравлены друг на друга, что тот, кто оказывался сильней, убивал... А князь Бакатар возвысился и разорял Картли, Триалети и изгонял азнауров с их вотчин, и в великом бедствии находились жители Картли... Жестоко разорял Бакатар Картли... Разорял страну и убивал людей". Такое отчаянное положение длилось до тех пор, "пока блистательный среди царей, великий и прославленный Георгий не изгнал и искоренил" осетин. Вахушти Багратиони также считает заслугой Георгия V Блистательного обуздание осетинского бесчинства в Грузии, отмечая, что могущественный государь прославился не только тем, что избавил страну от насильников, но и тем, что, закрыв надежно теснины и перевалы Кавкасиони, застраховал Картли от опасности новых нашествий осетин: "...но насильничали овсы в Картли и овладели местами селами и крепостями. Но царь изгнал их силою своей и отнял все крепости и села. Затем вступил и сокрушил находившихся внутри Кавказа, непокорных истребил и усмирил и сделал всех их данниками, и успокоил Картли от овсов, ибо сам овладел всеми дорогами".

Как видно из приведенных выписок, "осетинская проблема" в Грузии довольно рано заявила о себе в виде военных столкновений между грузинами и аланами, впрочем особенно острый характер она приобретает со второй половины XIII века и начала XIV, когда усилившиеся и умножившиеся группы поселившихся в Грузии ас-алан, подстрекаемые монголо-татарами, пытаются захватить окрестности Картли ("...насильничали овсы в Картли и овладели местами селами и крепостями"; "город Гори ...разорили и захватили овсы"), притесняя, а то и вовсе уничтожая коренное ее население ("и стали овсы опустошать, убивать, разорять и пленять Картли"; "...князь Бакатар... разорял Картли, Триалети и изгонял азнауров с их вотчин..."). Правда, замыслам ас-алан не суждено было сбыться, но зато в их сознании уже в то время, как видно, отпечатывается весьма абсурдная, но хорошо освоенная последующими поколениями идея присвоения части грузинской земли, в связи с чем весьма симптоматичен факт превращения в наипопулярнейшего персонажа фольклора осетин, наследников ас-алан, Ос-Багатара (или Багатар-оса), "прославившегося" именно разорением и грабежом Картли, и причисление его к величайшим национальным героям осетинского народа. Исходя из вышесказанного, вполне возможно допустить возникновение термина осианоба"//"овсоба" ("осетинщина") или же создание благодатной почвы для подобной номинации уже в ту еще невиданную по своей продолжительности эпоху "вражды" ас-алан и грузин (XIII - XIV вв.), которую для должной наглядности, наверное, резонно условно назвать ас-аланским (или алано-осетинским) этапом "осетинщины".

В условиях последующего распада единого грузинского царства факты насилия "овсов" или "осов" уже всецело связываются с деривационным этносом, сформировавшимся в результате этнической дивергенции вышеупомянутых ас-алан и "вооруженным" сразу двумя автоэтнонимами ("ирон"; "дигурон"), на который грузины механически перенесли традиционно используемый на протяжении веков в адрес ас-алан термин "овси" или "оси". Таким образом после XIV века предпочтительнее говорить об иронском (или ос-иронском) этапе "осетинщины", который с начала XVII столетия (т. е. с момента возникновения первых компактных поселений осетин-иронов в горной части Шида Картли) быстро "набирает силу" и по своим масштабам и остроте с самого начала превосходит предшествующий ему т. н. алано - осетинский (или ас-аланский) период "осетинщины".
И действительно, говоря о тяжелом положении Грузии начала XVII века, каталикос Бесарион Орбелашвили (первая половина XVIII в.) отмечает, что в те времена "множество злодеяний" свершались против Грузии: "сначала от османов..., потом от персов и затем от ближних к нам горцев-овсов, которые обосновались поблизости от нас, поелику и они весьма притесняли, ибо с наступлением лета вплоть до зимнего времени убивали и пленяли явно и тайно. И в таком бедствии пребывали картвелы".
Сопоставление этих строк с квалификацией летописца XIV в., думается, полностью выявляет совершенно одинаковый почерк "осетинщины" как в XIII, так и в XVII вв. (ср.: "и стали овсы опустошать, убивать... и пленять Картли" - XIII век; "...убивали и пленяли явно и тайно..." - XVIII в.) и одинаковую оценку этого явления летописцами различных веков. Впрочем, утверждение автора XVIII века дает нам право сделать вывод о том, что с начала XVII века "традиционные" набеги осетин на Грузию, как видно, принимают более систематический и организованный характер, в результате чего насилие со стороны осетин в "реестре" бед, обрушивавшихся в то время на страну, фигурирует почти на уровне несчастий, приносимых турками и персами. Во всяком случае несомненно, что в начале XVII века "осетинский вопрос" уже со всей остротой стоит перед правителями страны и во времени даже опережает проблему "лезгинщины", которая позднее лишь только синхронизируется с "осетинщиной" и тем самым усугубляет и без того тяжелое положение Грузии.

Очевидно, и Вахушти Багратиони, прекрасно разбиравшийся в характере грузино-осетинских взаимоотношений и достаточно хорошо знакомый с осетинским бытом, не случайно заостряет внимание на хищнических свойствах осетинской натуры и характеризует осетин как торговцев пленными, впрочем тут же отмечая, что они продавали только инородцев ("воры, грабители... торговцы пленными, однако своих не продают"). Правда, ученый ничего конкретно не говорит об этнической принадлежности указанных пленных, но нетрудно догадаться, что "контингент" их активно пополнялся и за счет грузин. Подобное же утверждение, думается, полностью соответствует сообщению немецкого ученого Гюльденштедта о том, что Грузия часто подвергалась набегам не только турок и персов, но и кавказцев и что "...среди кавказских горцев, особенно среди лезгин и осетин, есть множество грузин, которые вместе с религией позабыли и свой язык". По нашему мнению, автор в данном случае имел в виду проживавших среди осетин и лезгин потомков похищенных грузин и находившиеся в плену большие группы грузин, которые в чуждом этническом окружении, в условиях полного бесправия интенсивно ассимилировались с местным населением. Между прочим, это подтверждается и следующей интересной деталью: самым дискриминированным социальным слоем осетинского общества XIX века являлось сословие т. н. холопов//рабов, известное под названием "гурзиак" и полностью комплектовавшееся из пленных грузин ("гуырдзиаг" по-осетински означает "грузин", отсюда и производное - термин "гурзиак"); в 1874 году в Осетии насчитывалось 1500 гурзиаков, и они составляли внушительную производительную силу. Поскольку не исключено, что в XVIII веке слой т. н. гурзиаков был еще более многолюдным, то сведение побывавшего в Осетии Гюльденштедта об отчаянном положении "множества грузин" не содержит никаких элементов преувеличения. Тем более нельзя упрекнуть в тенденциозности при жесткой оценке известных событий XVIII века (в том числе фактов насилия со стороны северокавказцев) грузинского поэта Давида Гурамишвили, который сам испытал на себе всю горечь лезгинского плена. В своем сочинении он дает список "врагов Грузии", в котором наряду с лезгинами (груз, "леки"), черкесами ("черкези"), галгайцами ("глигви"), кистинами ("кисти"), турками ("турки") и персами ("спарси") упоминаются и осетины ("оси"):

Турк, спарс, лек, ос,
черкез, глигв, дидо, кист,
все Грузии были врагами,
от каждого получила она по тумаку.

Почти через полтора века в газете "Кавказ" (1885, № 17) печатается статья, автор которой И. В. Беридзе, подобно многим другим авторам, правда, обходит (возможно и по незнанию) термин "осианоба" (или "особа"), но зато первым осмеливается на проведение параллели между осетинскими и лезгинскими набегами на мирных обывателей Грузии, утверждая мысль, что одно время осетины в Картли играли ту же роль, что лезгины - в Кахети. По словам корреспондента: "еще свежо у многих воспоминание о том времени, когда одно простое слово "оси" - осетин наводило на мирных жителей Карталинии страх, заставлявший их укрываться в домах, ограждать свою собственность от тайных набегов и принимать меры к обороне. Тогда осетин играл... в Карталинии ту же роль, какую хищные лезгины всегда играли в Кахетии. Осетины... нападали, бывало, на бедных поселян Карталинии... грабили, даже убивали в случае сопротивления и, возвращаясь в горы с отнятым скотом и имуществом... делили добычу между собой... Во многих местах поставлены были караульные из туземцев, грузин, для безопасности путешественников, нередко подвергавшихся разбою и грабежу осетинской шайки, для которой не составляло никакой важности потревожить мирного поселянина, занятого полевой работой, или спешившего из отдаленных мест в дом свой с надеждой обрадовать бедное семейство трудовой копейкой, добытой в поте лица". Еще раньше в газете "Тифлисские ведомости" (1830, № 72) была опубликована анонимная статья, в которой давалась не менее мрачная картина притеснения мирного населения Картли, Имерети, Мтиулети со стороны осетин: "Племена иронов или осетин... с давних времен хищениями и набегами своими безнаказанно беспокоили Грузию (имеется в виду Карталиния - В. И.), Имеретию, Мтиулетию... Они подобно хищным зверям подстерегали жертвы свои в засадах, укрепленных самой природой, около дорог, проходящих через горные имеретинские или карталинские теснины... Грабили купеческие караваны... пленяли людей и передавали их в дальнюю неволю, или сами получали за них от родственников выкуп, соответственный богатству той фамилии, из которой похищен был ими пленник. Таковой выкуп за одного человека обыкновенно простирался от 100 до 300 руб. серебром... Скотоводчество мирных жителей Грузии... также подвержено было большим потерям. Не проходило ни одного лета, чтобы осетины из разных мест не отогнали несколько стад разного рогатого скота... Кешельтские осетины принадлежат к числу самых отважных и дерзновенных кавказских разбойников.., кровожадное сие племя считало Карталинию своею добычею, безнаказанно почти ежегодно наносило мирным ее жителям чувствительные раны, разоряя их земли, пленяя их, проливая их кровь и похищая принадлежащее им имущество и стада". Не менее суровые строки посвящает осетинам, живущим по соседству с грузинами, и В. Переваленко, автор статьи, напечатанной в том же "Кавказе" в 1848 году. По его утверждению, "осетины до вступления в подданство России были врагами с соседним народом. Отличительные черты их были: любовь к своеволью, праздность, грабеж, воровство людей, кровомщение и т. п. С вступлением в подданство России, с принятием мер правительством этот народ год от года улучшается, почти отвык от своих буйных обычаев, и из зверя сделался человеком. Он теперь тих, кроток, но грабежи и по настоящее время с трудом прекращаются, а праздность - это мать пороков, неразлучна с осетинами". Об отрицательных чертах осетинского характера громко заявляет и М. Владыкин, по мнению которого "бедность развила в осетинах склонность к грабежу и убийствам (осетинская пословица говорит: "Что находим на большой дороге, то нам послано богом"), однако об их преступных деяниях в Грузии автор явно умалчивает. Зато о разорении грузинских сел горцами-осетинами довольно подробно рассказывает С. Мгалоблишвили, по словам которого "... набеги, учиненные леками, не идут ни в какое сравнение с разгулом осов ...Села Самачабло и поместия эристави постоянно разорялись осскими разбойниками... Было нарушено спокойствие села, с леками покончили, но осы принесли еще большие беды".
В отличие от авторов приведенных выше цитат основоположник осетинской литературы Коста Хетагуров признает интересующий нас термин в форме "особа", а один из его этнографических очерков так и называется - "Особа". Но хорошо знакомый с историей Грузии и безусловно понимающий одиозную суть этого термина писатель, по вполне понятным нам причинам, ничего не говорит о его реальном содержании, предпочитая представить "особа" в совершенно иной семантической плоскости, рассматривая его как слово, отражающее историческое прошлое Осетии, выражающее якобы некое архаическое явление: "Отец мой, скончавшийся в 1892 году 82-летним стариком, был живым свидетелем последней эпохи того невозвратного прошлого в истории Осетии, которое несет название особа. По словопроизводству особа - грузинского происхождения и может быть переведено выражением осетинщина. В течение последнего полустолетия русское влияние на Кавказе так изменило самобытность туземцев, и в частности осетин, что последние словом "особа" стали характеризовать явление отсталое, не соответствующее современным требованиям жизни". Однако на последующих страницах того же труда откровенно сообщает читателю, что наиболее удобное время для примирения самих кровных врагов в Осетии наступало перед разбойничьим походом в Грузию и началом полевых работ ("Для окончательного прекращения вражды врагам предлагали свои услуги в качестве посредников представители двух других сильных фамилий для того, чтобы достигнуть перемирия в виду похода в Грузию для разграбления какого-нибудь княжеского поместья или наступления полевых работ"), чем невольно выявляет факты традиционного разграбления грузинских поместий со стороны осетин. А это, в свою очередь, невольно вызывает в памяти легендарных героев осетинского эпоса - нартов и их основное занятие - экспедиции за добычей, т. н. "балцы" (походы) и "хатаны" (грабежи), которые, на взгляд самих осетинских ученых, представляли собой "волчьи походы" типично хищнического характера. Вместе с тем, весьма показателен и символичен действительно уникальный факт существования в Осетии, в частности в с. Быз Алагирского ущелья, на дороге, ведущей из Осетии в Грузию, молельни Черного всадника (ос. Дзуар Саубараг) - покровителя воров и грабителей (!!!) и сохранение его культа, известного по всей стране, вплоть до начала XX века. Ведь благодаря организовывавшимся наследниками нартов и с благословения Дзуар Саубараг заканчивавшимся успешно "волчьим походам" в другие страны (и в первую очередь, в Грузию) внутри осетинского общества и возник бесправный слой населения, что, между прочим, признает сам. К. Хетагуров, когда пишет в своем небезызвестном этнографическом очерке: "Алхад, саулаг или цагьайраг был еще больше обижен судьбой. Приобретенный где-нибудь на стороне, купленный или похищенный ребенком или даже взрослым, взятый в плен во время набега в какое-нибудь отдаленное ущелье, всегда иной национальности, этот несчастный алхад делался жертвой полнейшего произвола своих хозяев, это был безусловный раб, которого можно продать, купить, убить и помиловать... Есть, впрочем в Осетии местность, где купленных называли "гурдзиаг" - грузин".

Наконец, исследуемый термин "особа" зафиксирован и в труде осетинского ученого А. Гатуева, впрочем в данном случае термин, признанный продуктом грузинской номинации, поспешно выдается за название, выражающее не осетинские набеги и разбои, а "время владычества осетин в Грузии" (?!), что естественно является явной гиперболизацией осетинщины и возведение ее в ранг таких явлений, какими были в свое время владычество арабов (гр. "арабоба"), турок ("туркоба"), кызылбашей ("кызылбашоба").

С точки зрения правильной ориентации в интересующем нас вопросе еще более ценны сведения многочисленных письменных источников, четко отражающих весьма прискорбную картину набегов осетин на Грузию и вынужденного опустения грузинских сел. Так, например, из документа, датированного 1621-50 гг. мы узнаем, что "вымерла Верхняя Джава и обезлюжена осетинами. Бог свидетель, вымерла так, что не осталось и следа человеческого... Продали вам дзиганидзевское имение в Верхней Джаве... Дзиганидзе, наследник его, пропал..."
Над дверьми церкви с. Абиси, находящегося в ущелье р. Пронэ, имеется надпись (1754 г.), которая сообщает: "К воде - св. Георгий, к суше - Креститель, посреди - башня неприступная. Мы, Заал Махвиладзе во имя души нашей и спасения этого села построили эту церковь Матери Крестителя. Долгое время разорена она была осами, леками. Построили для поминания души нашей". В 1774 году царь Ираклий II отдает приказ: "Это наш приказ: осы, которые поселены по Арагви, все слушайте: ваши злодейства в Картли столь умножались, что весь край жалуется на вас". В 1779 году Бардзим Мачабели жалуется на лиахвских осетин: "Пусть Бог обрушит на меня ваш гнев, если в течение трех лет я видел от них повинность, не повинуются, никого не щадят, это из-за них опустел Свери". В письме от 1783 года к Потемкину Ираклий II отмечает: "...докладываем, что некоторые осы [проживавшие] по эту сторону хребта, занимаются воровством в наших краях, уводят в плен людей и продают в Черкесии. Ввиду того, что куртатинские старшины... знают их, просим секретно приказать моздокскому коменданту, что когда они известят его о пребывании тех [осетин] в Черкесии, пусть комендант пошлет с ними несколько человек и арестуют". В документе 1789 года крепостной Зураба Палавандишвили Коберидзе жалуется, что "он человек, истерзаный осами и леками". А в составленной в 1795 году просьбе горец Бурдули сообщает, что "жалованную грамоту на имение осский отряд забрал вместе с семьей моего деда, и тогда она была утеряна". Из приговора же 1793 года мы узнаем, что осетины "похитили из села азнаура Соломона Пурцеладзе, увезли и четыре месяца держали в башне. Хотя приказ Его Величества царя гласит, что если ос совершит воровство, украдет скот, убьет человека или продаст пленного, коли их будет двадцать числом и пойманным окажется один, этот один должен держать ответ за всех". В 1725 году Заал Давиташвили обращается к Антону II: "Вам же известно, Ваше светейшество, как лишили меня покоя неверные осы, какие несчастья принесли мне. Пять пленных мне надо вызволить". Из документа, датированного 1800 годом, выясняется, что монастырь Богоматери, вверенный Мровели, "в злосчастные времена опустел главным образом из-за осов" и т. д.

Аналогичная картина вырисовывается и из русских документов, которые в унисон с грузинскими сообщают о многочисленных фактах притеснения грузин осетинами, но уже в XIX веке. Так, например, в рапорте генерала Кронинга от 1802 года читаем: "...Осетинские народы, обитающие в ущельях гор Кавказских, по рекам Паца и Большой Лиахве... производили набеги на грузинские селения и похищали имущество обитателей и, вовлекая их самих в неволю, продавали иноязычным народам, горы кавказские населяющим". В одном из протоколов, датированным 1802 годом, отмечено: "Рекомендуется... с осетинами, как с новым народом, обходиться ласково... взыскивать кротким образом и чтобы наказание отнюдь не превосходило важности преступления... Дела же могут случаться по воровству, драке, и ссоры о земле и грабежам в грузинских деревнях, какие явятся в оной суд грузины по претензиям своим на осетинцев касательно взятых в плен своих сродственников и забранного ими скота, стараться, если можно, делать им удовольствие, особенно же в отыскивании пленных, дела, которые оной суд решить не может, предоставлять в учрежденный в городе Гори гражданский суд..." Документ 1808 года сообщает: "Грабительство в Горийском уезде осетин, живущих по Большой и Малой Лиахве и Арагве, скота и убийства людей не только не уменьшается, но еще возвеличивается".

Из рапорта генерала Симоновича, датированного 1812 годом, мы узнаем, что "имеретинские осетинцы, живущие в ущелье Цедиси, лежащем в рачинской провинции и примыкающем одной стороною к хребту кавказских гор... делали беспрестанные хищничества в соседственных им рачинских деревнях людьми и скотом, которых они продавали по большей части дигорцам, живущим за Кавказом". Из документа 1815 года выясняется, что "осетины, живущие на Большой и Малой Лиахве, также на Ксани и Меджуде, нападают на жителей, отбивают у них скот и делают смертоубийства". Согласно еще одному рапорту 1821 года, осетины "...носят чрез то, одно только имя христианина, остаются по-прежнему злейшими разбойниками и не повинующимися властям, закону... начали уже производить вновь грабежи и разбой по Карталинии". В 1822 году генерал Ермолов специально отмечает, что для кавказских горцев, в том числе и осетин, воровство и разбой - обычные явления: "населяющие здешний край горские жители, мусульмане и осетины, проводя издревле хищную жизнь, соответственную их местопребыванию, характеру и нравственности, вовсе не признают воровства преступлением, а особенным молодечеством и ухватливостью". В рапорте Ховена от 1824 года генералу Ермолову говорится: "новокрещенцы сии (имеются в виду осетины - В. И.) под видом единоверия, имея в Карталинию свободный вход, в надежде на покровительство тамошнего духовенства и на снисхождение правительства позволяют себе весьма часто непозволительные шалости, а карталинцы, боясь ответственности за убийство единоверца, не смеют не только преследовать их, но и защищаться".

В докладной записке генерала Стрелкова от 1830 года отмечается, что южные осетины гораздо более агрессивны и своевольны, нежели северные: "Осетинцы, по ту сторону Кавказа живущие, вообще спокойнее находящихся на южной покатости гор". В 1873 году на страницах одной из газет была поведана история насильственного присвоения грузинского поместья осетинами: "Поселенцы Ортевского прихода -стародавние старожилы местности... известно, что имения всех селений принадлежали ванатцам-грузинам, т. е. грузинам из села Ванати. Когда осетины поселились в вышеуказанных селениях, то платили ванатцам галлу, т. е. отбывали повинность хлебом, маслом, сыром, рабочими людьми, деньгами и др. Впоследствии же, говорят, некоторые осетины силою отряди имения, иные купили их за ничтожную цену... это происходило или оттого, что у ванатцев было очень много имений, и для них, конечно, ничего не значило даже дарить участки, или вследствие того, что ванатцы боялись набегов осетин и старались как-нибудь да задобрить последних сходной продажею. Последнее предположение подтверждается отчасти и самими осетинами". В письме князя Эристави, составленном в 1874 году, говорится о фактах притеснения грузинских князей корнисскими осетинами и вообще их враждебном отношении к грузинским помещикам: "...Осетины селения Корниси постоянно стесняли князей Херхеулидзевых в бесспорных правах их на родовое их имение. Мне как местному помещику, имеющему хизан из осетин, лично известны характер, нравы и обычаи осетин и нельзя не согласиться с тем, что осетины имеют обыкновение, даже при средствах, никогда не повиноваться помещикам, на земле которых живут они, а в случае жалоб помещиков на основание их, мстить им всю свою жизнь; следовательно, однажды возникшая между князьями Херхеулидзевыми и осетинами вражда действительно не может не сопровождаться постоянными кровопролитиями".

Естественно, что выводы, сделанные на основе анализа приведенного аутентичного материала, не противоречат попыткам рассмотрения в одной плоскости "осетинщины" и "лезгинщины". Даже, если оставим в стороне данные грузинских источников, то и анализ составленных на русском языке документов как драгоценнейшего "нейтрального материала" с точки зрения истинного отражения действительности ясно показывает, что прекрасно разбиравшиеся в проблемах Грузии русские чиновники совершенно одинаково относились к фактам необузданного произвола как со стороны осетин, так и лезгин, что примерно отражено в одной принципиальной рекомендации: "А в прекращение беспрестанных нападений и грабежей со стороны осетин предоставить жителям Карталинии защищать себя от хищников подобно, как жители Кахетии защищаются от лезгин, т. е. силою оружия; а за убийство ими хищника не подвергать преследованию законом, а посему и внушать как помещикам, так и жителям Карталинии, чтобы они безбоязненно преследовали злодеев, не страшась за то ответственности... осетины, видя их неустрашимость и всегдашнюю готовность отразить силу силою, никогда не посмеют и посягать на их жизнь".

Практика уравновешенной оценки "осетинщины" и однозначного уравнения ее с "лезгинщиной" тем более не чужда суждениям старейших информаторов из тех уголков Грузии (Мтиулети, Кснисхеви, Рача, Имерети), которые в полном масштабе испытали разнузданное насилие осетин и доныне сохранили термин "осианоба" / /"особа" //"овсоба" //"особиа"; они, правда, проводят резкую грань между "неверными" леками и связанными с грузинами "крещением" осетинами, но в то же время лаконично отмечают, что "в наше время была страшная овсоба, ночью и носа высунуть нельзя было" ; "в старину везде рыскали леки и осы, они похищали людей, угоняли овец, коров, страх был тогда... как разрывать и раздирать одно и тоже, так и лекианоба и осианоба одно". Здесь же надо сказать, что в мтиульском фольклоре весьма впечатляет цикл "осетинщины", согласно которому ее окончание связывают с победой мтиульцев в столкновении на территории Хадской волости с 7000-м войском осетин.

Но на фоне проведения параллели между "осетинщиной" и "лезгинщиной", естественно, встает вопрос и о той весьма важной детали, что осетинщина, отличающаяся довольно внушительным хронологическим диапазоном, более или менее пропорционально распределявшаяся по всей древней, новой и новейшей истории Грузии, явление более сложной "анатомии", нежели лезгинщина, поскольку она не только опережает и совпадает с ней по времени, но и особенно остро заявляет о себе почти во весь самый активный период (XIX-XX) постэмбрионального развития идеи присвоения определенной части грузинской земли осетинами, на этот раз, правда в виде довольно грубой формы антигрузинских эксцессов "благословенного" уже Россией осетинского сепаратизма и национал-экстремизма, связанного с инспирированной извне проблемой т. н. "Юго-Осетии". Вместе с тем, специфику осетинщины ("осианоба"//"особа") определяет и то обстоятельство, что имевшее довольно ограниченный радиус действия осетино-грузинское противостояние, как правило, было лишено этно-конфессиональной подкладки, в результате чего сознание большей части грузин оказалось почти полностью застрахованным от видения даже в осетине-насильнике врага, что, вероятно, и помешало нам, в основном, назвать это явление соответствующим ему именем...

http://geronti.livejournal.com/5529.html

Источник:
http://www.nplg.gov.ge/dlibrary/coll/0001/000148/
ОСЕТИНСКИЙ ВОПРОС. Изд. 1994 г. (стр. 103-113)