Чудесное спасение села Велесмес
(Из книги Г.Каршкеса "Милосердие на войне")
Сентябрь 1944 г., Франция.
Эрик Верг.
Даже в самом толстом путеводителе нет ни слова о Велесмесе в департаменте Верхняя Сона. В нём нет знаменитого собора, старой римской башни или гастрономических деликатесов, а его около 400 жителей зарабатывают на жизнь скотоводством и сыроварением.
Не исключено, что путешественник на пути из Германии в Бургундию почувствует потребность отдохнуть. Он садится на камень, завтракает и решает ещё немного поразмять ноги. Небольшая грунтовая дорога ведёт в село через сады. Там, где она разветвляется, в группе деревьев стоит статуя Мадонны. У её основания прикреплена мемориальная доска, которая выделяется тем, что она содержит довольно новую оригинальную надпись. Путешественник читает:
«Божья помощь спасла 8 сентября 1944 года \эту деревню\ от сожжения»
Путешественник возвращается в деревню и ещё раз осматривает церковь. Мало ли что,- может, в ней скрыто произведение искусства. Но окна церкви новые, стеклянные, современные. На одном изображена звезда Богородицы, от которой исходит луч, не позволяющий морякам заблудиться даже в штормовом море. И снова мемориальная доска: "Марии в благодарность - от чудесно сохранившегося Велесмесского прихода". Так что не произведениями искусства, не старинными мозаиками знаменита деревня и её церковь. В чём же дело? - По соседству живет аббат Марсель Ремийе. Он любит рассказывать немецким посетителям: „Это было 8 сентября 1944 года. Немцы стремительно отступали, как и наши в июне 1940 года. Недалеко от деревни немецкая медицинская колонна была обстреляна английскими низколетящими самолетами. Погиб 19-летний фельдшер. Но как только самолёты улетели, колонну атаковали выскочившие из леса „маки“ (французские партизаны - прим.переводчика), - появилось несколько раненых. Немцы заехали в село, чтобы похоронить погибших на нашем кладбище. С ними был и пастор (немецкий военный). Он сказал моему предшественнику: бедная деревня, - её ждет плохая судьба. Но я сделаю всё, что в моих силах.
Мэр и наш пастор по его указанию ходили из дома в дом и говорили всем, что они не должны приходить на похороны. Мы не могли рассказать им, что вскоре произойдёт с деревней, чтобы жители не паниковали. Но они не послушались и все пришли. Это были торжественные похороны. Немцы и французы вместе молились в предпоследний день оккупации. Немецкий священнослужитель остался в деревне на ночь, хотя они и торопились. На следующее утро произошло то, о чем он предупреждал. Отряд из тридцати немецких солдат прибыл из города Грей, чтобы в качестве меры наказания сжечь нашу деревню. Немецкий священнослужитель долгое время вёл переговоры с офицером - командиром отряда. Он объяснил ему, что партизаны пришли не из этого села, что враждебных элементов в этом селе нет. Сподвижники священника могли это подтвердить. Они видели похороны. Офицера удалось переубедить. Команда покинула деревню. После войны я приехал в Велесмес и услышал эту историю. Мы установили там мемориальные доски, и каждый год в воскресенье после 8 сентября мы проводим факельное шествие к статуе Мадонны на перекрёстке. Это длится уже двадцать лет.
Мы выходим из церкви. Перед домом напротив стоит фермер. „В то время он был сыном мэра“, - говорит аббат Ремийе, и мы приветствуем его. Меня приглашают на обед.
Мы пьём за то, что многовековая вражда между Германией и Францией теперь навсегда похоронена. А Вы нашли немецкого священника?“ Я снова возвращаюсь к теме. „Да, - гордо говорит аббат Ремийе, - к сожалению, слишком поздно для празднования двадцатой годовщины, но он приедет в следующем сентябре и отслужит вместе с нами мессу“. В своём письме декан пишет: „В то время вы слишком высоко оценили мои действия. Моим долгом как христианина и священника было просто предотвратить бессмысленный акт мести“. Но для аббата Ремийе это остается чудом. „Там, где Мадонна стоит под деревьями, - говорит он, - тропа уходит направо в соседнюю деревню Огирей, что в семи километрах. Она была сожжена 9 сентября 1944 года, и все люди, которым не удалось спастись, были расстреляны“. Я думаю, что это удачное совпадение, и аббат, кажется, угадывает мои мысли. „Вы не католик? Это была удача. 8 сентября - день рождения Пресвятой Богородицы .
Источник: Hamburger Abendblatt от 29./30. Май 1965 года.
Примечание редактора: Причина, по которой было сожжено соседнее село Огирей и расстреляны жители мужского пола, в статье-отчёте не указывается. Вероятно, и в этом селе проходящие немецкие части попали в засаду партизан, из-за чего немцы всегда несли потери. Согласно Гаагским правилам ведения войны сухопутными войсками (HLKO) от 18 октября 1907 г. партизаны не считаются воюющими сторонами и потому они - военные преступники. Меры по репрессиям в отношении гражданского населения в местах, где немецкие солдаты попадали в засаду, были ранены или даже убиты, были законными в соответствии с международным правом. В ответ на каждого убитого немецкого солдата жители соответствующей деревни могли быть расстреляны в соотношении 1:10. Победившие державы использовали это также в Германии, и часто в соотношении 1:20 (то есть, за одного солдата (или офицера) - 20 человек из числа мирных жителей, но при условии, что не был выдан человек или группа лиц, совершивших убийство (прим. переводчика).
--------------------------------
Как я в качестве военнопленного работал в колхозе Карловка
1946, Россия.
Ганс Поллак (бывший солдат 392 пехотного полка).
Когда в 1946 году, через год после окончания войны, нас, военнопленных перевели из колхоза им.Стаханова в колхоз “Карловка“, я пережил следующий инцидент, который и для нас, немцев, и для русских, cтал лучом надежды в темноте.
Пленным пришлось рыть ямы для телефонных столбов на длинной суглинистой деревенской улице. На второй день ко мне подошел хорошо одетый мужчина в рубашке с галстуком, но только с одной ногой. Он хорошо знал немецкий и хотел со мной поговорить. Сначала я был поражён и напуган. Потом он сказал, что он „Saboschna“ (сапожник) и что он хочет сделать что-нибудь хорошее для нас. Он просто не знал, как это сделать. Он был ранен на Миусском фронте в 1942 году и потерял ногу. Я объяснил ему, что как немецкий солдат я воевал с ним на одном фронте. Потом он мне рассказал, как вернулся домой в свой колхоз „Карловка" и нашёл свой дом и жену в целости и сохранности. Он никогда не верил в такое счастье, тем более что в этой деревне располагались Ваффен СС. Мало того: прямо в его доме с женой и дочерью находился штаб Ваффен СС. Он обнаружил, что их семейные и домашние вещи остались целыми и невредимыми. Его жена сказала ему, что немецкие солдаты Ваффен СС вели себя очень порядочно и помогали с питанием.
Он и его жена раньше были ненавистниками Германии, но теперь - нет!
Теперь он намерен отблагодарить нас за удачу, которая благодаря солдатам Ваффен-СС позволила выжить его семье. Он поговорил со своей женой о том, что хочет зарезать козу для немецких пленных: „Поговорите со своими товарищами о том, что они думают об этом и есть ли кто-нибудь, кто может зарезать козу“. Он хотел это знать уже на следующий день. Я был очень рад этому милому жесту со стороны россиянина. Это дало мне новый импульс и надежду. Затем сапожник попрощался и пошел своей дорогой.
Вечером я рассказал обо всём товарищам, они встретили новость с энтузиазмом. Только один человек отказался, наш надзиратель Краус, который не хотел быть немцем с момента нападения на СССР, и называл себя „австрийцем“. Но все, включая и его, проголосовали за предложение русского. Мясника среди товарищей не было, но вызвались зарезать фермер и трактирщик, которые уже несколько раз в жизни резали животных.
Всё было ясно, так что я смог доложить сапожнику на следующий день. Он также объяснил мне детали, и особенно сделал ударение на том, что ни один посторонний человек - крестьянин или кто-либо другой не должен ничего заметить. Была большая опасность, тем более, что у большевиков повсюду были информаторы.
Вечером в установленное время пришли двое охранников с Санькой, пересчитали нас и быстро ушли. Вечером, когда компания „Коза“ собиралась стартовать, сообщения пришли немного раньше. Это было просто совпадение.
От нашего саманного сарая до дома сапожника по широкой деревенской улице было около 180 метров. Сапожник уже стоял у своих дверей и нетерпеливо ждал. Я первым вошёл к нему домой. Два моих товарища один за другим последовали за нами на бойню. Все прошло хорошо, незаметно. Пока я разговаривал с его женой на кухне, а она всегда хвалила порядочных солдат Ваффен СС - за время их пребывания она выучила немецкий - дверь из соседней комнаты открылась, и сапожник и трактирщик уже доставили первую кастрюлю с мясом. Никто не подозревал, что всё произойдёт так быстро; ни шума, ни крика козы, не было слышно. Женщина разожгла огонь в глиняной печи соломой, и началось приготовление трапезы. Хлеб выпекался в духовке. Потом пришёл наш товарищ, фермер, ещё с двумя горшками с мясом. Все начиналось хорошо. Между русскими и нами, немцами, установилась полная гармония. Все произошло очень быстро, женщина уже накрыла на стол, и мы все смогли насладиться трапезой. Потом хозяева уложили мясо и мешочек хлеба в три горшка, чтобы мы отнесли его товарищам в лагерь. Поблагодарив, мы ушли так же быстро, как и пришли.
Сапожник подозвал меня ещё раз. Когда я вернулся к нему, он вложил мне в руку пачку махорки (табака). Всё прошло хорошо, товарищи были обрадованы и благодарны, даже Краус, наш австриец, поел и был доволен. Он сказал, что это было бы похоже на то, как готовила его мать. Почему он не хотел быть немцем? - Он обещал исправить своё отношение к этому вопросу, только бы скорее попасть домой .
Когда на следующий день я попытался принести горшки обратно сапожнику, я чуть не попался. Надзиратель колхоза и его свита шли по улице села, и тогда я вернулся,закрыв за собой дверь. Мне не всегда везло так, как это было в тот раз. Прежде всего, я никогда не забуду такой жизненный опыт.
Я написал это воспоминание, чтобы последующие поколения могли узнать, что хорошие люди были повсюду и что не всё было плохо в то время.
Сентябрь 1944 г., Франция.
Эрик Верг.
Даже в самом толстом путеводителе нет ни слова о Велесмесе в департаменте Верхняя Сона. В нём нет знаменитого собора, старой римской башни или гастрономических деликатесов, а его около 400 жителей зарабатывают на жизнь скотоводством и сыроварением.
Не исключено, что путешественник на пути из Германии в Бургундию почувствует потребность отдохнуть. Он садится на камень, завтракает и решает ещё немного поразмять ноги. Небольшая грунтовая дорога ведёт в село через сады. Там, где она разветвляется, в группе деревьев стоит статуя Мадонны. У её основания прикреплена мемориальная доска, которая выделяется тем, что она содержит довольно новую оригинальную надпись. Путешественник читает:
«Божья помощь спасла 8 сентября 1944 года \эту деревню\ от сожжения»
Путешественник возвращается в деревню и ещё раз осматривает церковь. Мало ли что,- может, в ней скрыто произведение искусства. Но окна церкви новые, стеклянные, современные. На одном изображена звезда Богородицы, от которой исходит луч, не позволяющий морякам заблудиться даже в штормовом море. И снова мемориальная доска: "Марии в благодарность - от чудесно сохранившегося Велесмесского прихода". Так что не произведениями искусства, не старинными мозаиками знаменита деревня и её церковь. В чём же дело? - По соседству живет аббат Марсель Ремийе. Он любит рассказывать немецким посетителям: „Это было 8 сентября 1944 года. Немцы стремительно отступали, как и наши в июне 1940 года. Недалеко от деревни немецкая медицинская колонна была обстреляна английскими низколетящими самолетами. Погиб 19-летний фельдшер. Но как только самолёты улетели, колонну атаковали выскочившие из леса „маки“ (французские партизаны - прим.переводчика), - появилось несколько раненых. Немцы заехали в село, чтобы похоронить погибших на нашем кладбище. С ними был и пастор (немецкий военный). Он сказал моему предшественнику: бедная деревня, - её ждет плохая судьба. Но я сделаю всё, что в моих силах.
Мэр и наш пастор по его указанию ходили из дома в дом и говорили всем, что они не должны приходить на похороны. Мы не могли рассказать им, что вскоре произойдёт с деревней, чтобы жители не паниковали. Но они не послушались и все пришли. Это были торжественные похороны. Немцы и французы вместе молились в предпоследний день оккупации. Немецкий священнослужитель остался в деревне на ночь, хотя они и торопились. На следующее утро произошло то, о чем он предупреждал. Отряд из тридцати немецких солдат прибыл из города Грей, чтобы в качестве меры наказания сжечь нашу деревню. Немецкий священнослужитель долгое время вёл переговоры с офицером - командиром отряда. Он объяснил ему, что партизаны пришли не из этого села, что враждебных элементов в этом селе нет. Сподвижники священника могли это подтвердить. Они видели похороны. Офицера удалось переубедить. Команда покинула деревню. После войны я приехал в Велесмес и услышал эту историю. Мы установили там мемориальные доски, и каждый год в воскресенье после 8 сентября мы проводим факельное шествие к статуе Мадонны на перекрёстке. Это длится уже двадцать лет.
Мы выходим из церкви. Перед домом напротив стоит фермер. „В то время он был сыном мэра“, - говорит аббат Ремийе, и мы приветствуем его. Меня приглашают на обед.
Мы пьём за то, что многовековая вражда между Германией и Францией теперь навсегда похоронена. А Вы нашли немецкого священника?“ Я снова возвращаюсь к теме. „Да, - гордо говорит аббат Ремийе, - к сожалению, слишком поздно для празднования двадцатой годовщины, но он приедет в следующем сентябре и отслужит вместе с нами мессу“. В своём письме декан пишет: „В то время вы слишком высоко оценили мои действия. Моим долгом как христианина и священника было просто предотвратить бессмысленный акт мести“. Но для аббата Ремийе это остается чудом. „Там, где Мадонна стоит под деревьями, - говорит он, - тропа уходит направо в соседнюю деревню Огирей, что в семи километрах. Она была сожжена 9 сентября 1944 года, и все люди, которым не удалось спастись, были расстреляны“. Я думаю, что это удачное совпадение, и аббат, кажется, угадывает мои мысли. „Вы не католик? Это была удача. 8 сентября - день рождения Пресвятой Богородицы .
Источник: Hamburger Abendblatt от 29./30. Май 1965 года.
Примечание редактора: Причина, по которой было сожжено соседнее село Огирей и расстреляны жители мужского пола, в статье-отчёте не указывается. Вероятно, и в этом селе проходящие немецкие части попали в засаду партизан, из-за чего немцы всегда несли потери. Согласно Гаагским правилам ведения войны сухопутными войсками (HLKO) от 18 октября 1907 г. партизаны не считаются воюющими сторонами и потому они - военные преступники. Меры по репрессиям в отношении гражданского населения в местах, где немецкие солдаты попадали в засаду, были ранены или даже убиты, были законными в соответствии с международным правом. В ответ на каждого убитого немецкого солдата жители соответствующей деревни могли быть расстреляны в соотношении 1:10. Победившие державы использовали это также в Германии, и часто в соотношении 1:20 (то есть, за одного солдата (или офицера) - 20 человек из числа мирных жителей, но при условии, что не был выдан человек или группа лиц, совершивших убийство (прим. переводчика).
--------------------------------
Как я в качестве военнопленного работал в колхозе Карловка
1946, Россия.
Ганс Поллак (бывший солдат 392 пехотного полка).
Когда в 1946 году, через год после окончания войны, нас, военнопленных перевели из колхоза им.Стаханова в колхоз “Карловка“, я пережил следующий инцидент, который и для нас, немцев, и для русских, cтал лучом надежды в темноте.
Пленным пришлось рыть ямы для телефонных столбов на длинной суглинистой деревенской улице. На второй день ко мне подошел хорошо одетый мужчина в рубашке с галстуком, но только с одной ногой. Он хорошо знал немецкий и хотел со мной поговорить. Сначала я был поражён и напуган. Потом он сказал, что он „Saboschna“ (сапожник) и что он хочет сделать что-нибудь хорошее для нас. Он просто не знал, как это сделать. Он был ранен на Миусском фронте в 1942 году и потерял ногу. Я объяснил ему, что как немецкий солдат я воевал с ним на одном фронте. Потом он мне рассказал, как вернулся домой в свой колхоз „Карловка" и нашёл свой дом и жену в целости и сохранности. Он никогда не верил в такое счастье, тем более что в этой деревне располагались Ваффен СС. Мало того: прямо в его доме с женой и дочерью находился штаб Ваффен СС. Он обнаружил, что их семейные и домашние вещи остались целыми и невредимыми. Его жена сказала ему, что немецкие солдаты Ваффен СС вели себя очень порядочно и помогали с питанием.
Он и его жена раньше были ненавистниками Германии, но теперь - нет!
Теперь он намерен отблагодарить нас за удачу, которая благодаря солдатам Ваффен-СС позволила выжить его семье. Он поговорил со своей женой о том, что хочет зарезать козу для немецких пленных: „Поговорите со своими товарищами о том, что они думают об этом и есть ли кто-нибудь, кто может зарезать козу“. Он хотел это знать уже на следующий день. Я был очень рад этому милому жесту со стороны россиянина. Это дало мне новый импульс и надежду. Затем сапожник попрощался и пошел своей дорогой.
Вечером я рассказал обо всём товарищам, они встретили новость с энтузиазмом. Только один человек отказался, наш надзиратель Краус, который не хотел быть немцем с момента нападения на СССР, и называл себя „австрийцем“. Но все, включая и его, проголосовали за предложение русского. Мясника среди товарищей не было, но вызвались зарезать фермер и трактирщик, которые уже несколько раз в жизни резали животных.
Всё было ясно, так что я смог доложить сапожнику на следующий день. Он также объяснил мне детали, и особенно сделал ударение на том, что ни один посторонний человек - крестьянин или кто-либо другой не должен ничего заметить. Была большая опасность, тем более, что у большевиков повсюду были информаторы.
Вечером в установленное время пришли двое охранников с Санькой, пересчитали нас и быстро ушли. Вечером, когда компания „Коза“ собиралась стартовать, сообщения пришли немного раньше. Это было просто совпадение.
От нашего саманного сарая до дома сапожника по широкой деревенской улице было около 180 метров. Сапожник уже стоял у своих дверей и нетерпеливо ждал. Я первым вошёл к нему домой. Два моих товарища один за другим последовали за нами на бойню. Все прошло хорошо, незаметно. Пока я разговаривал с его женой на кухне, а она всегда хвалила порядочных солдат Ваффен СС - за время их пребывания она выучила немецкий - дверь из соседней комнаты открылась, и сапожник и трактирщик уже доставили первую кастрюлю с мясом. Никто не подозревал, что всё произойдёт так быстро; ни шума, ни крика козы, не было слышно. Женщина разожгла огонь в глиняной печи соломой, и началось приготовление трапезы. Хлеб выпекался в духовке. Потом пришёл наш товарищ, фермер, ещё с двумя горшками с мясом. Все начиналось хорошо. Между русскими и нами, немцами, установилась полная гармония. Все произошло очень быстро, женщина уже накрыла на стол, и мы все смогли насладиться трапезой. Потом хозяева уложили мясо и мешочек хлеба в три горшка, чтобы мы отнесли его товарищам в лагерь. Поблагодарив, мы ушли так же быстро, как и пришли.
Сапожник подозвал меня ещё раз. Когда я вернулся к нему, он вложил мне в руку пачку махорки (табака). Всё прошло хорошо, товарищи были обрадованы и благодарны, даже Краус, наш австриец, поел и был доволен. Он сказал, что это было бы похоже на то, как готовила его мать. Почему он не хотел быть немцем? - Он обещал исправить своё отношение к этому вопросу, только бы скорее попасть домой .
Когда на следующий день я попытался принести горшки обратно сапожнику, я чуть не попался. Надзиратель колхоза и его свита шли по улице села, и тогда я вернулся,закрыв за собой дверь. Мне не всегда везло так, как это было в тот раз. Прежде всего, я никогда не забуду такой жизненный опыт.
Я написал это воспоминание, чтобы последующие поколения могли узнать, что хорошие люди были повсюду и что не всё было плохо в то время.