794. ВОЯЖ №2: ШВЕЙЦАРИЯ. (II. ЛЮЦЕРН И АЛЬПЫ. ШУРИ-ШУРИ-ШУРИ-МАСИНКИ)
Люцерн это название гомерически бездарного рассказа Льва Толстого, изучаемого советской школьной программой как пример «абличения» ужасов западного общества. Содержание рассказа таково:
- Я китаиская синовника мал-мала поехала на сайтана-албе в Евлопу. В Евлопе много бальсых-бальсых госпадинав с масинками, масинки шури-шури-шури масинки. Много денег у белых гаспадинав, аднака цтобы по-целовецески посидети с поллитловкой и поговолити это нет. Бездуховность. Ниссий иглал на дудоцке, а денег не дали, еды не дали, смеялиса и блосали кости. Только я добьий синовника купил дологово вина нисиму и он ласклыл мне селтце. Тифу на Запада, тифу на масинки, но и я не всё есё. Я тозе плохой, потому сто у меня, синовника, такава селца доблое, сито я себя гадким от доблоты великой ситаю. Это я написал только стобы мал-мала выселкнутца, цтобы облазованность показать. А так тот зе евлопейца. О, голе мне, многомудлому!
Надо сказать, что такой китайской тарабарщины от русских в Европе и ожидали, так что Толстой получил свой аплодисман: «Этот варвар не чужд свету просвещения и со временем, через одно-два поколения, сумрачная Гиперборея созреет до чтения западных газет средней руки». Однако дальше пошло с чудовищным толстовским и вообще русским перебором и европейцы стали краснеть и переглядываться. Конфуз ко всеобщему европейскому удовлетворению разрешился в 1917 году - не по годам смышлёным свежачкам хватило пары подножек. После этого всё встало на круги своя:
- Шури-шури-шури масинки, мальсика Димаску созгли в масинках сайтаны-абезьяны.
«Ниссего» мы видели в Монтрё, об этом в следующем посте, а Люцерн показался нам городом спокойным, светлым и добрым. Может быть, потому что погода стала гораздо теплее и солнечнее, может ещё почему. Наташа сказала, что больше всего ей понравилось в Люцерне. Она там вся светилась.
Вот так :)
Между ёлкой и горой - озеро. Огромные озёра придают Швейцарии морской вид. А поскольку знаешь, что это не так, страна выглядит очень странно. Действительно как анклав, заповедник, зазеркалье. И еще Швейцария кажется страной БОЛЬШОЙ.
В Люцерне мы встретились с представителями гуманитарной организации людей доброй воли и посетили ряд артефактов. Например, панораму Бурбаки.
Французская армия генерала Бурбаки в 1871 году пересекла границу Швейцарии и была интернирована местными войсками. Для нейтральной Швейцарии это было что-то вроде Сталинграда, и в конце 19 века в Люцерне открылась панорама, похожая на Бородинскую панораму в Москве.
Во время неудачного отступления Бурбаки выстрелил себе в голову, но тоже неудачно. Как известно его именем назвала себя ложа французских математиков 20 века. Говорят, потому что он по происхождению был греком, а замах у хулиганствующих математиков был эвклидовский. Думаю, причин было несколько.
Из Люцерна мы поехали в Монтрё, - специально на 5-часовом поезде с двумя пересадками, т.н. «Голденпассе». Трасса проходила через горные озёра и ущелья, иногда на большой высоте, у поезда были огромные окна, и мы в полной мере насладились красотами негородской Швейцарии. Поезда кстати в Швейцарии ездят бесшумно, абсолютно плавно и с точностью в 10 секунд (я не шучу). Шури-шури-шури-масинки. Когда масинка проходит сквозь город, с верхнего этажа вагона в трех метрах видны балконы, где швейцарцы читают в шезлонгах газеты - из-за бесшумности никто не реагирует на тени электричек.
«Нижняя Швейцария» - поезд идёт посреди зелёных холмов (в конце декабря).
«Верхняя Швейцария» - снег и высокогорные озёра бирюзового цвета.
Дорога настраивала на лирический лад.
Я сидел у окна и почему-то вспоминал пушкинские строки:
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял … забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Безумная школа требовала выучить это стихотворение к выпускным экзаменам, я зубрил бессмысленные строки и вдруг почувствовал себя, - будучи задерганным и забитым двоечником, - в состоянии праздной вольности. Так и запомнилось это очередное «абличительное» произведение - как гимн спокойствию, свободе, счастью и вольному мышлению. Вопреки реальности.