Кольцо из песка
С Юлей я познакомилась в песочнице. Куличики лепили, конечно, не мы с ней, а наши дети. Мой Васька был одного возраста с ее Ирочкой. Играли они мирно, без потасовок, которые так любил мой сын. Вернее, он любил не сами драки, а борьбу за справедливость. Интеллигентские призывы решать споры не в кулачном бою, а с помощью слов и интеллекта в то время не имели у ребенка никакого успеха. И резонно: только научившись побеждать в открытом поединке, Вася оценил впоследствии мощь убеждения. А в те времена я радовалась новой Васиной маленькой подружке, потому что можно было расслабиться, не ожидать очередного конфликта, а славно поболтать с Ириной мамой. Наше знакомство переросло в приятельство, когда Васька откопал в куче песка старое серебряное колечко и со значением подарил его девочке. После такого обручения пришлось знакомиться семьями, куда ж деваться, если у детей все серьезно!
Мы с Юлей иногда пили вместе чай, реже встречались совместно с мужьями за пивом, но за те три года, пока дети не пошли в школу, успели достаточно узнать друг друга. Юля была, да остается и сейчас, красивой женщиной с большими карими глазами, пышными кудрявыми волосами и хорошей фигурой. Спокойные движения, негромкий голос, молчаливость, внимательность к дочке и мужу мне очень импонировали, наверное, в противовес собственной шумной организации. В нашем доме редко бывало без бурь: либо Васька боролся за справедливость, либо мы с мужем боролись за покой и тишину. Поэтому я с интересом приглядывалась к тому, как устроена чужая семья.
Несмотря на привлекательную внешность, Юля была незаметной. Как это могло соседствовать, сосуществовать - красота и непримечательность? Все портил невыразительный, затертый взгляд, глаза обозначали неприсутствие в этой жизни и отстраненность мысли. В ней не было увлеченности, даже когда она любовалась дочкой или смеялась анекдоту. Хотелось спросить: «Эй, ты где? С кем? Сама с собой?» Стерильность, незамутненность, удаленность. Почему она была такой? Я потом поняла, что так работал ее инстинкт сохранения семьи - мужу нужна послушная, покорная, но и образованная жена. Такая, чтобы было не стыдно с ней выйти в общество, если надо. Такая, чтобы родила красивых и неглупых детей, чтобы правильно их воспитала. Юля напоминала мне плохо проявленную фотокарточку - вроде и человек виден, вроде и симпатичный, неглупый, а толком не поймешь ничего.
Володя, Юлин муж, напротив, был весьма увлечен жизнью, своими амбициями. Он вечно был занят и всегда устремлен вперед. Его активность не имела ничего общего с суетливостью, в нем чувствовалась крепкое и мощное движение к карьерным целям, к достатку, к лучшему устройству их жизни. Характер он имел твердый, даже жесткий, был скуповат и очень авторитарен. Только лишь маленькая, хорошенькая, похожая на маму дочка смягчала его нрав. Портрет был бы не очень привлекательным, но Володю спасало прекрасное чувство юмора и чисто мужская обязательность - мужик сказал, мужик сделал. Эти два Володиных качества позволили завязаться дружбе между нашими мужьями, которая продлилась дольше нашего с Юлей приятельства. В Юлиной семье только муж решал, какая люстра будет висеть в гостиной или какой телевизор им нужен. Делая покупки на неделю в торговом центре, только папа устанавливал набор продуктов, из которых мама будет готовить обеды и ужины. Исключение составляли розовые бантики, белые туфельки и нарядные платьица для дочки. Здесь он полагался на жену и тратился без разговоров. В отношении гардероба самой Юли он следил, чтобы жена была одета недешево и прилично, но, если ему что-то не нравилось из Юлиных обновок, ей приходилось их сдавать в магазин.
Стоит ли говорить, что на работу Юля вышла только тогда, когда Володя разрешил, то есть по окончании дочкой первого класса. По образованию Юля была преподавателем французского языка, однако, работала рядом с мужем, в той же фирме, где он был уже заместителем генерального директора.
С Володей было все понятно: ему нужна была тихая, мягкая, уступчивая, смирная женщина, однако неглупая и миловидная. Может быть, просто влюбился? И стер с ее лица оживленность. Но почему Юля молчаливо терпела свою неволю? Она, впрочем, не казалась забитой и затюканной женщиной, она скорее была похожа на портрет, затянутый паутиной или на отражение в старом мутном зеркале. Вроде есть человек, улыбается, даже смеется, целует дочку, обнимает мужа, но все это немного условно.
Однако, мужа Юля любила, так мне хотелось думать. В любом случае, она его ценила и уважала, никогда на него не жаловалась и ни на что не сетовала. Своего мнения она, как правило, не высказывала, руководствовалась суждениями мужа. Эта женщина полностью принадлежала семье. В какой-то момент Володя решил, что жена должна стать более современной и отправил ее на курсы вождения, потом купил для Юли японскую малолитражку и поручил возить дочку в бассейн и художественную школу. Сам же и отпускал ее для устройства семейных дел с работы. Как она управлялась на дороге, в этом царстве мужчин, показывала ли грубиянам вытянутый средний палец, посылала ли их по матушке, как это делают практически все водители, - бог весть. Но сейчас она лихо рулит по улицам Москвы и даже в аварии не попадает, не то что в конфликты, хотя слово «лихо» плохо вяжется с Юлиным образом.
Постепенно наши приятельские отношения с Юлей сошли на нет, хотя мужья продолжали изредка общаться на свои мужские темы. Дети выросли, разошлись по разным школам, поэтому печь куличи в песочнице уже не доводилось, даже совместные чаепития канули в прошлое, ведь мы обе теперь работали. Потом красавица Ириша стала дизайнером-оформителем, а мой Вася окончил технический вуз, они порой созванивались и смеялись над обручальным кольцом, выуженным из песка. Конечно, кое-какие новости о Юлиной семье долетали до меня, благодаря этим телефонным разговорам, но разве могли муж и сын хоть что-нибудь нормально рассказать? По их словам, все у всех было прекрасно.
Юлю я встретила по дороге к метро:
- Почему на метро? Машина в ремонте?
- Уже неделю езжу на общественном транспорте. Машину Володя взял на время.
- Так у него же своя есть! Тоже на сервисе?
- Он приехал из Германии на две недели по делам. Так что его авто там осталось. Остановился у меня и машину взял попользоваться.
- Не поняла, как это - остановился у меня? А где же еще?
- Ты не в курсе? Мы же развелись уже два года… Он женился на немке, уехал к ней. Я уволилась из их фирмы, нашла себе работу по специальности - с французским языком. Дочке Володя помогает, иногда и сам приезжает. Думала, ты знаешь.
Я вглядывалась в Юлю, пытаясь уловить изменения во внешности, хотела понять, ожила она, проявилась, почувствовала ли вкус к жизни или по-прежнему ни чем не участвует? Мне показалось, что она больше улыбается, что ее спокойствие стало теплым и умиротворенным.
- Как это случилось, почему?
Но Юля не захотела ничего рассказывать, приняла мое сочувствие и мы заговорили о детях.
Значит, амбициозный Володя двинул свою жизнь дальше, в Европу. В новых обстоятельствах понадобилась новая жена, как проводник, а старую, обученную всем премудростям, включая смирение и даже вождение автомобиля, можно оставить. Она же теперь не пропадет: квартиру, машину, дачу он ей оставил. Интересно, в каких долях он расписал все это имущество? Получается, первая была трамплином - не мешала делать карьеру, молчала, уважала, поддерживала и украшала мужскую напряженную жизнь. А сейчас она ему служит заимкой в лесу: сам себе построил, приготовил, снабдил всем необходимым и оставил. Когда надо, вернулся, а там все припасено: и еда, и дрова, и спички. Ну, и детей обнять, с бывшей поговорить. Это же как нервную систему взбадривает - обиды, претензии, упреки, - ток по жилам течет, кровь горячит. Впрочем, едва ли Юля умеет скандалить. С немкой-то, наверное, все у него иначе устроено, ведь неизвестно, кто теперь смирение проявляет, а кто рассказывает, чем они ужинать будут.
- Юля, а почему ты ему машину на целых две недели уступила? Ну, обидно же! Что ты, как неживая-то? Он тебе изменил, бросил, а ты привечаешь, кормишь, спать укладываешь! Уж я бы в такой ситуации отвязалась по- полной. Неужели тебе не хочется все обиды припомнить?
- Все прошло уже. Да и дочку любит, пусть пообщаются. Куда ж я его дену? Вот вернусь сегодня домой под утро с цветами, а сказать-то он мне ничего и не посмеет! Хотя и захочет, даже очень, я ж его знаю.
В Юлиных глазах мелькнул на секунду огонь, значит, не лесную сторожку про запас он себе оставил, а горячее местечко возле костра. Ну да, Володя любит, чтобы жизнь двигалась вперед.
картина Романа Заслонова