Кошачья любовь
По вечерам мы с мужем ходили гулять по набережной и непременно приходили на пляж. С пляжа уходил в море небольшой пирс, к которому причаливали небольшие прогулочные катерки, вертелись вездесущие мальчишки с удочками.
Сидели там и серьезные рыбаки, молчаливые дядьки, отгороженные от нашего отпускного рая сосредоточенностью на поплавках. У некоторых поплавки даже красиво светились, покачиваясь и мерцая на медленной предзакатной волне. Рядом с каждым охотником было разложено небольшое рыбацкое хозяйство: в коробочках для наживки что-то противно шевелилось, в ведерках предусмотрительно была налита вода для будущего улова.
- Зачем же они на червяков плюют, перед тем, как крючок закинуть? - удивлялась я.
- Это же и ежу понятно! Чтобы рыба ловилась, - негодовал муж, страстный рыбак в душе.
- Ежу-то понятно, а вот рыбе нет! Ведерки у твоих мужиков пустые! Не нравятся рыбе оскверненные червяки!
Чаще всего мы наблюдали за немолодым человеком в полевой плотной панамке, надвинутой на глаза. Наш интерес вызывал не столько его улов, сколько кот, который всегда приходил на рыбалку вместе с хозяином. Крупный степенный сибирский кот сидел рядом и также неотрывно следил за поплавком. Рыбак был более удачлив, чем его собратья - в его ведерке плескалась разная морская мелочь. Вдруг удочка у него сильно изогнулась, натянутая леска заблестела в последних лучах солнца, весь пирс взволновался, рыбацкая артель затрепетала. Кот тоже привстал, оглянувшись на хозяина, коротко мяукнул и опять сел на свое место.
- Вижу, вижу, - шептал мужик, тихонько подтягивая леску, - не мешай, Степаныч…
Народ вокруг даже боялся давать советы, из этого я сделала вывод, что происходит что-то чрезвычайное: не каждый день такой крупняк на пирсе ловится.
Мужик осторожно водил удочкой, выводя леску все ближе к берегу. Было видно, что сопротивление оказывается большое, надежды росли с каждой секундой. Наконец, удочка взмыла, леска дернулась вверх и, освобожденная, повисла над пирсом. Кот разочарованно отвернулся, хозяин в сердцах выплюнул всем известное слово, а возбужденные рыбаки разом загомонили:
- А как шло! Как шло! Да не чистят ничего, вот в море одни водоросли и есть!
Мужик в панаме пнул огромный, запутанный комок водорослей назад в воду.
- Ничего, Стёпыч, есть у нас для твоей крали презент.
В десяти шагах от этой человечье-кошачьей семьи сидела маленькая беленькая кошечка. Была она худой, слегка ободранной, зато глаза светились в сумерках как противотуманные фары, желтым таинственным огнем. Ближе подходить она боялась, а может, как булгаковская Маргарита знала, что не надо ничего ни у кого просить: сами придут и все дадут.
Рыбак выделил коту заслуженную им добычу - несколько рыбешек из ведерка. Кот неторопливо поел, затем отряхнул чешую с усов, умывшись лапой, взял в зубы полуживого бычка и отнес своей Маргарите. Котяра, задрав мощный хвост, важно прогуливался рядом с этой задрипанной гордячкой.
Мы уже знали, что ритуал повторяется каждый вечер под вечной крымской луной.
- Да… вот это любовь… а ты говоришь, кошаки драные, - пьяненько улыбался блаженный дедулька в поношенных сандальках, - обращаясь к такому же собутыльнику.
- Да знаешь ли ты, что такое коты?!
- Ну что? Что?
- Коты - это соль Земли! - торжествующе выпалил дедулька, хмельно радуясь найденному слову.
- О как! Тогда уже - соль Моря! - поддержал его второй, одобрительно подняв пластиковый стаканчик.
Кажется, он тоже всё понял про вечное, про море, про гордость и про любовь.