Памяти Володи Воронцова
Мы познакомились на форуме "Друзья-приятели", потом общение перетекло в "аську" и стало постоянным. Джу и Вилли, мои друзья, стали почитателями Володиного творчества и болельщиками Вельможи (так он называл себя на форуме) в теологических спорах.
Джу обращался к нему "юноша", "граф Воронцов" и "ваше сиятельство" Образ сиятельного вельможи был для Володи не только образом. Образованность, чувство такта, учтивость, галантность, некая светскость в хорошем смысле этого слова были чертами его настоящего храктера.
Мы зачитывались его эссе и с нетерпением ждали окончания большой работы - исторического романа, который он начал и присылал в отрывках на почтовый ящик.
Володя был болен. Серьёзно болен. Сердце. Он перенёс несколько операций в Германии и Чехии и после одной из последнх шутил, что теперь похож на робокопа.
Мы замирали перед своими "аськами" и с нетерпением ждали исхода, когда он ложился под нож. "Пока живой", - этих двух слов было достаточно, чтобы вздохнуть с облегчением.
Операции повторялись всё чаще, а периоды ремиссии становились короче.
Вовка купил какой-то крутоой японский мотоцикл, не новый, но вполне достойный и махнул в мотокруиз по Европе. Вернулся окрылённым и счастливым.
Летом 2012 , в июне, у меня появились стихи:
В.В.
Штрихует дождь наискосок
Траву, деревья и песок
И мокрый шаг печатает упруго.
Диктует дождь сценарий сна
О том, что за зимой весна.
Упрямо стрелки движутся по кругу.
Пророчит дождь, что будет свет,
Что на вопрос найдёшь ответ,
Едва забрезжит за окошком утро.
Полощет дождь в ночной тиши
Бинты израненной души
И уверяет: утро будет мудрым.
Ласкает дождь своим нытьём
Твой слух в надежде на житьё,
Житьё-бытьё, что будет длиться вечно.
Тревожит дождь твоё окно,
Но это значит лишь одно:
Ещё не время ехать «до конечной».
А зимой Володи не стало. Прошло четыре года. Уже четыре. Или ещё? Я так и не смогла ничего написать на смерть своего, пусть и виртуального, друга. Вчера я нечаянно нырнула в сохранённый "асин" архив (что-то искала, но , открыв случайно, закрыть не смогла) и долго читала старую переписку, словно заново вела неспешную вечернюю беседу. Дочитала до конца и поняла, что плачу. И слёзы эти не только горькие, но и светлые.
Ты доехал "до конечной", Володя, навсегда оставшись в памяти тех, кто тебя любил.
Джу обращался к нему "юноша", "граф Воронцов" и "ваше сиятельство" Образ сиятельного вельможи был для Володи не только образом. Образованность, чувство такта, учтивость, галантность, некая светскость в хорошем смысле этого слова были чертами его настоящего храктера.
Мы зачитывались его эссе и с нетерпением ждали окончания большой работы - исторического романа, который он начал и присылал в отрывках на почтовый ящик.
Володя был болен. Серьёзно болен. Сердце. Он перенёс несколько операций в Германии и Чехии и после одной из последнх шутил, что теперь похож на робокопа.
Мы замирали перед своими "аськами" и с нетерпением ждали исхода, когда он ложился под нож. "Пока живой", - этих двух слов было достаточно, чтобы вздохнуть с облегчением.
Операции повторялись всё чаще, а периоды ремиссии становились короче.
Вовка купил какой-то крутоой японский мотоцикл, не новый, но вполне достойный и махнул в мотокруиз по Европе. Вернулся окрылённым и счастливым.
Летом 2012 , в июне, у меня появились стихи:
В.В.
Штрихует дождь наискосок
Траву, деревья и песок
И мокрый шаг печатает упруго.
Диктует дождь сценарий сна
О том, что за зимой весна.
Упрямо стрелки движутся по кругу.
Пророчит дождь, что будет свет,
Что на вопрос найдёшь ответ,
Едва забрезжит за окошком утро.
Полощет дождь в ночной тиши
Бинты израненной души
И уверяет: утро будет мудрым.
Ласкает дождь своим нытьём
Твой слух в надежде на житьё,
Житьё-бытьё, что будет длиться вечно.
Тревожит дождь твоё окно,
Но это значит лишь одно:
Ещё не время ехать «до конечной».
А зимой Володи не стало. Прошло четыре года. Уже четыре. Или ещё? Я так и не смогла ничего написать на смерть своего, пусть и виртуального, друга. Вчера я нечаянно нырнула в сохранённый "асин" архив (что-то искала, но , открыв случайно, закрыть не смогла) и долго читала старую переписку, словно заново вела неспешную вечернюю беседу. Дочитала до конца и поняла, что плачу. И слёзы эти не только горькие, но и светлые.
Ты доехал "до конечной", Володя, навсегда оставшись в памяти тех, кто тебя любил.