Кстати, вот отрывок из одного очерка: Если, читатель, вам доводилось бывать в центре Москвы, то вы наверняка знаете, что недалеко от Кремля находится 1-й Казачий переулок. А в нем, среди престижно-модерновых банковских офисов и главков межконтинентальных фирм в перестроечные времена - двухэтажный деревянный сруб, который и являлся родовым гнездом Шапирянцев. История его появления, в столь вроде бы неподходящем месте, следующая. Где-то в начале 20-х годов прошлого века из Бразилии в Москву приехал моложавый господин. Цель его визита, как рассказывают, была весьма прозаичной - проведать двух братьев, которых он не видел лет десять. Побродив по Москве и порасспрашивав людей, он, наконец, отыскал их в каком- то подвале на Сретенке - полуголых, несчастных и голодных. Но вместо того, чтобы не мешкая взять да увезти их вместе с домочадцами к себе в Рио-де- Жанейро или на худой конец в Белу-Оризонти, что в штате Минас-Жерайс, он, выпотрошив портмоне, продав часы, золотые запонки и даже чемодан с запасными рубашками и штанами, приобрёл им участок земли, на котором работяги быстренько воздвигли деревянный дом на двух хозяев. - Через год, - сказал бразильский брат, - мы его закончим, то есть оштукатурим снаружи и облагородим внутри, а сейчас, простите, деньги кончились. Но в следующем году он не приехал. И вообще московская родня более его не только никогда не видела, но и старалась даже не вспоминать. И правильно делала. Остап Бендер, как вы знаете, тоже что-то там говорил о Рио- де-Жанейро, а в итоге… Но не в этом суть. А в том, что один из братьев, которому бразилец подарил дом, являлся родным дедушкой Шапирянца, а другой, соответственно, - двоюродным. К тому времени, когда в середине 80-х я впервые переступил его порог, то дом был всё так же неоштукатурен снаружи и странен внутри. Но жили в нём уже не две, а - семь семей родственников, что, как однажды заметил Константин Юфер, наглядно подчёркивало не столько любвеобильность, сколько - традиционную, без вывертов, сексуальную ориентацию Шапирянцев. Но, думаю, лучше бы они её сменили. Хотя бы частично или временно, так как из-за проблем с жизненным пространством, то есть жилплощадью, Шапирянцы иногда конфликтовали, а порой даже не здоровались друг с другом, что позволяло квалифицировать их отношения, как некую разновидность совковой вендетты, когда соседям писают в чайники и украдкой сыпят соль в кастрюли, с кипящим на огне борщом. Единственно, кто вместо того, чтобы пить соседям кровь, стремился пить с ними водку, был мой приятель Виктор и муж его двоюродной сестры Наты - Лёня. Любимая дочь 50-летнего тогда Лёни уехала с мужем и внучкой в Израиль, он с Натой жил где-то в Чертаново, а вот полторы комнаты на втором этаже сруба, полученные в виде приданого, использовал под зубоврачебный кабинет. P.S. При добавлении ссылки на источник, сообщение помечается как подозрительное.
Если, читатель, вам доводилось бывать в центре Москвы, то вы
наверняка знаете, что недалеко от Кремля находится 1-й Казачий переулок. А в
нем, среди престижно-модерновых банковских офисов и главков
межконтинентальных фирм в перестроечные времена - двухэтажный
деревянный сруб, который и являлся родовым гнездом Шапирянцев.
История его появления, в столь вроде бы неподходящем месте,
следующая. Где-то в начале 20-х годов прошлого века из Бразилии в Москву
приехал моложавый господин. Цель его визита, как рассказывают, была весьма
прозаичной - проведать двух братьев, которых он не видел лет десять.
Побродив по Москве и порасспрашивав людей, он, наконец, отыскал их в каком-
то подвале на Сретенке - полуголых, несчастных и голодных. Но вместо того,
чтобы не мешкая взять да увезти их вместе с домочадцами к себе в Рио-де-
Жанейро или на худой конец в Белу-Оризонти, что в штате Минас-Жерайс, он,
выпотрошив портмоне, продав часы, золотые запонки и даже чемодан с
запасными рубашками и штанами, приобрёл им участок земли, на котором
работяги быстренько воздвигли деревянный дом на двух хозяев.
- Через год, - сказал бразильский брат, - мы его закончим, то есть
оштукатурим снаружи и облагородим внутри, а сейчас, простите, деньги
кончились.
Но в следующем году он не приехал. И вообще московская родня более
его не только никогда не видела, но и старалась даже не вспоминать. И
правильно делала. Остап Бендер, как вы знаете, тоже что-то там говорил о Рио-
де-Жанейро, а в итоге…
Но не в этом суть. А в том, что один из братьев, которому бразилец
подарил дом, являлся родным дедушкой Шапирянца, а другой, соответственно,
- двоюродным.
К тому времени, когда в середине 80-х я впервые переступил его порог,
то дом был всё так же неоштукатурен снаружи и странен внутри. Но жили в нём
уже не две, а - семь семей родственников, что, как однажды заметил
Константин Юфер, наглядно подчёркивало не столько любвеобильность,
сколько - традиционную, без вывертов, сексуальную ориентацию Шапирянцев.
Но, думаю, лучше бы они её сменили. Хотя бы частично или временно,
так как из-за проблем с жизненным пространством, то есть жилплощадью,
Шапирянцы иногда конфликтовали, а порой даже не здоровались друг с другом,
что позволяло квалифицировать их отношения, как некую разновидность
совковой вендетты, когда соседям писают в чайники и украдкой сыпят соль в
кастрюли, с кипящим на огне борщом.
Единственно, кто вместо того, чтобы пить соседям кровь, стремился пить
с ними водку, был мой приятель Виктор и муж его двоюродной сестры Наты -
Лёня.
Любимая дочь 50-летнего тогда Лёни уехала с мужем и внучкой в
Израиль, он с Натой жил где-то в Чертаново, а вот полторы комнаты на втором
этаже сруба, полученные в виде приданого, использовал под зубоврачебный
кабинет.
P.S. При добавлении ссылки на источник, сообщение помечается как подозрительное.
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment