Москва нас предала...
http://genocid.su/moskva-nas-predala/
Въехали в Назрань… Улицы у центральной площади заполнены народом - со всей Ингушетии сюда пришли с надеждой что-то узнать о своих пропавших родственниках. По радио диктор безостановочно читает длинные списки убитых, раненых и захваченных в заложники. В небольшой Ингушетии 164 тысячи населения (ингушей с проживающими в других краях всего 250 тысяч), и все переплелись родственными узами, на площади - общий стон горя, плач, гневные выкрики: «Галазова-убийцу - под суд!», «Ельцин, ты назначил убийц!» Шофер с трудом открыл дверь - от прижатой к автобусу толпы… «Дайте журналистам выйти! Они из Москвы!..» В ответ: «Зачем они нам?! Они не расскажут правду! Телевидение врет! Радио, газеты… Вся Москва врет!»
Пробиваемся по живому людскому коридору. Диктор все передает страшные списки, и все такой же стон, плач на площади, но теперь главные выкрики в наш адрес: «Вы, русские, дали танки осетинам!.. Ельцин нас предал!! Мы все за него голосовали!..» (за избрание Ельцина в президенты голосовало 98 процентов ингушей).
Несколько женщин не отставали, уцепившись за модные куртки немецких журналистов из Дюссельдорфа и Ганновера. Те, прижав желтые кофры с аппаратурой к груди, оправдывались: «Мы не есть русские! Мы есть ФРГ!» Один старик не выпускал мой рукав: «Простите, выслушайте меня… Я учитель, я много лет учил осетинских и ингушских детей. Мои ученики осетины ворвались в мой дом… Убили жену, сына, дочь, невестку, внуков… Дом сожгли. Что мне делать? Как теперь жить?! Запишите, я Доскиев Юнус Бехудинович…»
Вход в штаб самоуправления штурмовали. После двух проверок я у коменданта республики Мусы Цечоева, сухонького, интеллигентного генерал-майора. У него встреча с делегацией Верховного Совета Российской Федерации.
- Если сегодня ночью президент и парламент не остановят эту кровавую операцию, - говорит Муса Цечоев, - произойдет более страшный геноцид против ингушского народа, чем бермевский - в 1944 году.
- Парламенту и президенту до сих пор неизвестно, что здесь происходит, - замечает один из депутатов.
- Ложь! - не выдерживает замкоменданта Арсамаков. - Пятый день звоним президенту и в парламент! Просим передать Ельцину и Хасбулатову… Российская армия вооружила Осетию. Под прикрытием русской брони идут осетинские боевики и гвардия. А печать и телевидение России обманывают, будто бы мы - агрессоры.
До сих пор было неизвестно, куда увезли 82-летнего Идриса Базоркина, его жену, сына, двух дочерей-студенток осетинские боевики, ворвавшиеся в квартиру известного писателя во Владикавказе.
- Мне намекнули, - говорит депутат России Бимбулат Богатырев, который уже несколько дней вел переговоры с руководителями Осетии, - мы бы, говорят, обменяли вашего писателя, внука героя Шипки генерала Базоркина на нашего генерала Алиева, если он у вас в заложниках…
Бимбулат и Муса Цечоев внешне похожи: оба жилистые крепыши, одногодки - с того самого 1934 года, когда их ингушскую автономию ликвидировали и она вошла в состав Чечни со столицей в Грозном, а основанный на месте ингушских сел Заурово и Буру в 1861 году город Владикавказ, бывший до этого единым центром Ингушской и Осетинской автономий, стал столицей Северной Осетии.
Об этом мне рассказывает в ночное затишье Муса Цечоев:
- С таким решением наш народ еще мог смириться, но то, что произошло в Отечественную войну, никогда не забудем… Наши отцы и старшие братья воевали на фронтах, мы получали похоронки… И вдруг… В пять утра 23 февраля 1944 года, в День Красной Армии, в наши дома ворвались солдаты и офицеры КГБ… Нам дали 20 минут на сборы. Дома, скот бросили. Кругом плач. Вещи - только что в руках, и на студебекеры под охраной автоматчиков. Наши собаки с лаем бежали за нами, а солдаты отстреливали их с машин.
…Утром перед шлагбаумом, за которым выстроилась колонна танков и «БТР», с ночи стояли ингуши: ждали, когда же, наконец, русские офицеры начнут пускать через этот ближний к Назрани пост в пригород Владикавказа, - его сейчас заволокло дымом по всему горизонту. Горели ингушские поселки Чермен, Октябрьский, Карца, Дачное… В развалинах домов остались тела убитых. Замкоменданта Пригородного района стоял в центре толпы и терпеливо разъяснял, что нельзя пускать ингушей одновременно с осетинами:
- Вы же перебьете друг друга!
- Ты пойми, башка, сколько дней уже не похоронены наши родственники! Грех, большой грех! - убеждал его седобородый старик. - У нас по Корану мусульманин должен быть похоронен до исхода дня.
- Чего же не понять, отец, знаю ваши обычаи. Мы уже пустили осетин в поселки. Их время - до 15.00, а там - ваша очередь…
Журналисты уговаривали здоровенного полковника пропустить их в пригород.
Я вытащил из сумки ксерокопии фронтовых газет. Он с безразличием просмотрел и задержал внимание на фотографии мальчишки - истребителя танков, потом перевел взгляд на меня - возможно ли, чтобы стоящий напротив него седой человек был тем самым семнадцатилетним юношей, смотревшим сурово с фотографии 1942 года в Сталинграде? Помолчав, сказал:
- Значит, так… Пишите что хотите. Только обо мне ни слова. Переодевайтесь, - показал на лежащую на топчане защитную робу и танковый шлем с пришитыми к нему крест-накрест полосами из черного материала.
В десантной куртке, широких штанах и маской-крестом на лице - видны были глаза и рот, я неузнаваемый прошел мимо журналистской братии. Полковник приказал командиру «БТР» провезти меня по обороне ингушей, показать, как он выразился, «ингушские окопчики», потом завернуть к пригородным поселкам, где ингуши еще отстреливаются.
«БТР» взвыл мотором, свернул вскоре с шоссе и, подпрыгивая на неровностях, помчался по убранному полю… Через открытый люк я еще издали увидел черные, наспех вырытые, по пояс, окопчики. К одному из них вели следы гусеницы. Подъехали ближе - земля на бруствере перемешана с разорванными кусками тела, из полузасыпанного окопа торчали ноги в сапогах. Рядом валялась раздавленная охотничья двустволка с расщепленным прикладом - с таким оружием и в мелком окопчике долго не навоюешься.
В другом окопчике лежали убитые мужчина и подросток, лица их были обезображены, поблизости - брошенная пулеметная лента, вжатая танковыми траками в землю, искореженный ручной пулемет и охотничья одностволка…
Ветер нес навстречу нам дым от горящего поселка Дачное. Чем ближе, тем хуже видимость и тяжелее дышать. Наш «БТР», словно самолет, нырнул в плотное серое облако. Мы закашлялись от едкого дыма. Перевалив через развалины, въехали на улицу - дым на глазах рассеивался среди развалин. Пылали охваченные огнем дома. Обрушивались обгоревшие балки с потолочными перекрытиями. Посредине ингушского дворика с искореженными снарядом воротами с мусульманским полумесяцем лежали в темно-красной луже крови старики: по-видимому, муж и жена. А рядом - корова с вывороченными внутренностями.
…Ближний поселок Чермен, куда мы потом приехали, был разрушен и сожжен. В ингушских дворах, по всему видно, снаряды и мины рвались густо, в развалинах - приваленные битым кирпичом останки полусожженных трупов. На пепелищах - побитая осколками, полуобгоревшая, с раздутым брюхом скотина.
В разбитом доме, который пощадил огонь, на уцелевшей стене увидел фотографии бывших хозяев дома - веселых, за праздничным столом в своем дворике, в зелени виноградника. На старых пожелтевших фотографиях были бравые солдаты-ингуши в мундирах царской армии, современники генерала Базоркина - командира лучшего в войсках Скобелева ингушского полка, который основал это ингушское поселение на землях, полученных от Александра II в награду за личную храбрость и заслуги перед Отечеством при освобождении Болгарии от турецкого ига. Теперь в бывшем селении Базоркино, переименованном в Чермен, где всего несколько дней назад жили многочисленные семьи, - сплошное разоренье, и ни одной человеческой души, только ветер завывал в торчащих черных трубах на пепелище.
…Колонна из пяти «МАЗов» с закрытыми брезентом кузовами уже готова была тронуться от поста Чермен в пригородные поселки за убитыми ингушами. Распоряжался всем офицер КГБ из Москвы. Он наотрез отказался взять с собой журналистов и не выпустил их за шлагбаум. Мы с кинооператором Николаем сошли еще до шлагбаума и тут же пересели к ингушам в замыкающий «газик».
…На площади в Назрани при огромном стечении народа привезли из пригородных поселков десятки убитых и настолько изуродованных и обугленных трупов ингушей, что даже родственникам их трудно было опознать.
В штабе Мусы Цечоева узнаем о новой беде. Глава администрации Сунженского района Саид Маштаков, худой и измотанный, только что вернулся с гор и докладывал штабу:
- Прошедшей ночью наши горные селения Джейрах, Ольги, Хули неожиданно блокировали осетинские боевики под прикрытием российских танков и «БТР». Наши ингуши с охотничьими ружьями отстреливались, чтобы семьи подальше ушли в горы. Осетины врываются в дома, грабят, жгут, убивают жителей… Посмотрели бы вы на беженцев… Идут в чем попало, полуголые. Женщины, подростки тащат малышню на руках… Одна молодуха родила на тропе. Мы в горах медпункт развернули, встречаем беженцев у трапы в долине. Готовим жилье, собираем одежду, продукты. Но всего этого недостаточно, беженцев тысячи…
И Муса Цечоев решает со штабом головоломку: как спасти беженцев, если их с теми, кого изгнали из пригородных поселков, - уже половина населения Ингушетии? Как забросить продукты голодающим ингушам в заблокированные горные селения и вывезти оттуда раненых?
А тут Мусе Цечоеву доложили, что ему хочет сообщить что-то важное сбежавший заложник… Магомет Цицкиев.
Рассказ Магомета я записал дословно:
- Нас было 30 заложников - ингушей на базе Майра. Воды раз в день давали, еды никакой. Вчера вечером охранник-осетин нам сообщил, что утром нас расстреляют. «Но я, - говорит, - вас выпущу ночью. Они напьются араки, я вас и выпущу». Мы ждем, ждем… А тут охрану заменяют. Новые пришли. Слышим: скандалят между собой - каждый хочет расстрелять нас из автомата, каждый добивается этой чести. Всю ночь ко всякому шороху прислушивались. К утру, слышим, машины подъехали. Думали, за нами: сейчас расстреляют и увезут куда-нибудь закопать… А тут началась стрельба в охране, крики, потом стихло. Вошел русский офицер и говорит: «вы свободны». Не поверили. Когда он сказал идти к машинам, тогда и увидели связанных охранников-осетин. Ехали мы на двух «Уралах». По дороге русский офицер захватил осетинского милиционера, посадил с собой в кабину, пистолет - в бок. Проехали с ним мимо осетинских постов.
Офицер забрал у милиционера оружие, дал ему под зад и нас отпустил. Имя русского не скажу, а то ему плохо будет от начальства…
Шофер переключил приемник московскую волну - сообщали, что командующий войсками в зоне осетино-ингушского конфликта Саввин прибыл в Москву и подал в отставку, а вице-премьер Хижа, выполнив миротворческую миссию, отбывает в Москву. Его место займет Шахрай.
- Бегут крысы с корабля, заметают следы, - заметил шофер. - Ну не уйдут! Доберутся до всех, кто заварил эту кашу!..
…Ранним утром высоко над долиной, где берут начало тропы в горные селенья, кружили вертолеты. В долине шумно, сюда съехались со всей республики сотни ингушей на легковых и грузовых машинах, лошадях, ишаках, чтобы встретить беженцев, среди которых должны были быть родственники. С ночи дымились котлы с варевом. Не задерживаясь в долине, наша маленькая киногруппа в сопровождении Ахмеда, Идриса, журналиста Алисхана и медсестры Райхан двинулась по тропе.
На нашем пути - семья Евкуровых из Тарского (бывшее село Ангушт) на вынужденном привале. Молодые супруги уже двое суток несли на руках пятерых малых детей. Пройдут немного, остановятся из-за больной матери - у нее сейчас снова сердечный приступ. Райхан, помогая старой женщине прийти в себя, делает ей укол, молодая Евкурова рассказывает:
- Мама наша нянчила и наших детей, и соседских - у осетин Дзагоевых. Мы такие друзья с ними были… Провели от нас им воду в огород. А когда ворвались к нам в Тарское боевики, сосед Дзагоев с ними прибежал с топором и нашу дверь изрубил. Пьяные боевики нашего отца убили, четверых детей моего брата, невестку. У мамы сердце и не выдержало…
- Да мы бы с осетинами сами разобрались, если бы не российские войска, - перебил жену Евкуров. - Осетины не идут впереди сами, они за российскими танками… Когда нас окружили танки, русский майор говорит: примиритесь с осетинами, не тронем вас. Мы согласились на все условия… А осетины после стали брать наших в заложники. Моему брату сказали: «Уходи, не тронем». Он поверил, а его убили как при попытке к бегству. Мы спросили майора: «Зачем с осетинами к нам пришли?» «У нас, - говорит, - приказ»…
Народ говорит, что нитка тянется в самый Кремль… Осетинский правитель Галазов с Ельциным договорились отнять у нас землю, истребить нас всех. Мы не хотели воевать, не готовились… У нас - одни охотничьи ружья. Мы никогда не забудем, что сделали с нами, - он показывает на своих детей. - Они вырастут, я их воспитаю, им все расскажу…
…На пресс-конференции приводились факты, что осетинская сторона стремилась к агрессии против Ингушской республики, чтобы удержать ингушские земли, захваченные в результате бериевского геноцида 1944 года. Осетинские власти воспользовались тем, что указы Верховного Совета РСФСР от 26 апреля 1991 года «О реабилитации репрессированных народов» и от 4 июля 1992 года «Об образовании Ингушской республики» не выполнялись - затягивалось образование управленческих структур республики, не решался территориальный вопрос, и без того накаленную обстановку между ингушами и осетинами руководство Осетии осложняло тем, что хлынувших из Южной Осетии беженцев-кударцев заселяло на исконных ингушских землях в Пригородном районе, самим же ингушам отказывало в прописке, трудоустройстве и выкупе ими же построенных домов. В Северной Осетии срочно создавали вооруженные формирования с передаваемой российским командованием бронетехникой. Так, за четыре дня до военных действий осетинам было передано еще 15 «БТР». Они учащали провокации, чтобы вызвать ответные меры ингушей…
Считая еще возможным предотвратить военный конфликт, старший советник юстиции, представитель президента России в Ингушетии Иса Костоев прибыл в Москву и 27 октября 1992 года пришел на прием к президенту Ельцину, доложив его помощнику цель своего приезда. Но принят не был. Зато президент тут же принял представителя Северной Осетии Галазова. И. Костоев делает вывод: «У меня нет никакого сомнения, что события, происшедшие в ночь с 30 на 31 октября, - это завершение заранее разработанной спланированной акции в отношении ингушского народа».
Об этом же свидетельствует капитан милиции Владимир Валеев, сам осетин, написавший своей рукой эти показания:
«В начале августа на совещании сотрудников Пригородного района РОВД решалось: «О начале усиленной подготовки, вооруженной акции…» Выступил сам министр МВД Северной Осетии Кантемиров. Он вскользь отметил, что идея эта исходит от Москвы. Он сообщил, что Москва ему обещала в случае успешного осуществления акции повышенные оклады, технику и вооружение. Уже на следующем совещании появились первые результаты - ОМОНу повысили штат с 200 до 1000 человек. Об этом сказал замминистра депутат России Батагов. От нас требовался только малейший повод для конфликта, чтобы разжечь его дальше с последующим вовлечением российских войск. Еще на первом совещании Дзыкаев дал указания начальникам отделений милиции - подготовить специальные планы действий… Ориентировочные сроки были высказаны на 3-м совещании в последний понедельник августа. Замминистра Сикоев предложил, и это единодушно было принято, что в конце октября, когда в основном закончатся полевые работы, надо спровоцировать столкновения…»
Так по плану и произошло… В ночь с 30 на 31 октября осетинская гвардия и ополченцы неожиданно открыли массированный огонь по ингушским поселкам в Пригородном районе (осетинские семьи заблаговременно покинули свои дома). Против ингушей, оборонявшихся в основном охотничьими ружьями (у ингушей позже появилось отобранное у осетин стрелковое оружие), двинулись осетинские ОМОН, гвардия, милиция, ополченцы с бронетехникой при поддержке российских войск, заранее введенных в пригородные поселки при объявлении ЧП, подразделений ОМОНа, войск МВД, мотострелкового и десантного полков, войск спецназа, усиленных танками, «БТРами», вертолетами, установками «Град» и тяжелой артиллерией. Кровавое колесо террора безжалостно прокатилось по пригородным и горным селениям. Сколько убитых и раненых - еще неизвестно, четыре, шесть тысяч?.. Беженцев - более 70тысяч?.. Сколько заложников - 25 тысяч или более?..
Старший советник юстиции И. Костоев считает, что вице-премьер Хижа - «главный виновник трагедии, которая произошла с ингушским народом в дни конфликта… Хижа и с ним прибывшие военачальники провели жесточайшую акцию уничтожения безвинных людей… дали возможность вооруженным формированиям совершить геноцид над ингушским народом, продолжающийся и по сегодняшний день…».
Когда я уезжал, командовал уже вновь назначенный главой временной администрации в Ингушетии и Северной Осетии Шахрай. И российские войска продвинулись по Ингушетии до границ Чечни. Президент Чечни Дудаев за несколько часов «поставил под ружье» всю республику.
Проезжая в аэропорт Махачкалы через Грозный по дорогам, забитым бронетехникой и бодро марширующими отрядами добровольцев, я видел их юные лица: они были похожи на нас - юных добровольцев в Отечественную войну, но мы шли воевать против фашистов-захватчиков, а тут… против русских парней стояли такие же русские парни из Чечни - их ведь 3/4 в Грозном и они будут защищать свою малую родину в Чечне. Кто заварил в России всю эту кашу? Кто поставил лицом к лицу русских парней?..
После Шахрая наместник президента в Осетии и Ингушетии А. Котенков заявил в передаче «русских вестей» 5.01.93, что осетинские ополченцы отказались разоружаться и выполнять приказ. Нас, русских, после таких «миротворческих усилий» президентской команды на Кавказе, мягко говоря, начинают ненавидеть. Но виноват ли наш русский народ, проголосовавший за единый Союз, а его по тайному сговору разрушили? И теперь руководители говорят о единой России, а на деле разваливают по тому же самому скрытому сценарию. Жестоко выталкивают солдатским сапогом из российской семьи верный ингушский народ. И можно ли допустить, чтобы железный кованый сапог, посылаемый нынешней правящей верхушкой России, растоптал ингушский народ, как того молодого красивого парня, полного сил и надежд, защищавшего на ринге честь не только Ингушетии, но и России?
Алексей Очкин. 13.07.2003 02:01
Газета «День», январь 1993 г., № 2(82)
Въехали в Назрань… Улицы у центральной площади заполнены народом - со всей Ингушетии сюда пришли с надеждой что-то узнать о своих пропавших родственниках. По радио диктор безостановочно читает длинные списки убитых, раненых и захваченных в заложники. В небольшой Ингушетии 164 тысячи населения (ингушей с проживающими в других краях всего 250 тысяч), и все переплелись родственными узами, на площади - общий стон горя, плач, гневные выкрики: «Галазова-убийцу - под суд!», «Ельцин, ты назначил убийц!» Шофер с трудом открыл дверь - от прижатой к автобусу толпы… «Дайте журналистам выйти! Они из Москвы!..» В ответ: «Зачем они нам?! Они не расскажут правду! Телевидение врет! Радио, газеты… Вся Москва врет!»
Пробиваемся по живому людскому коридору. Диктор все передает страшные списки, и все такой же стон, плач на площади, но теперь главные выкрики в наш адрес: «Вы, русские, дали танки осетинам!.. Ельцин нас предал!! Мы все за него голосовали!..» (за избрание Ельцина в президенты голосовало 98 процентов ингушей).
Несколько женщин не отставали, уцепившись за модные куртки немецких журналистов из Дюссельдорфа и Ганновера. Те, прижав желтые кофры с аппаратурой к груди, оправдывались: «Мы не есть русские! Мы есть ФРГ!» Один старик не выпускал мой рукав: «Простите, выслушайте меня… Я учитель, я много лет учил осетинских и ингушских детей. Мои ученики осетины ворвались в мой дом… Убили жену, сына, дочь, невестку, внуков… Дом сожгли. Что мне делать? Как теперь жить?! Запишите, я Доскиев Юнус Бехудинович…»
Вход в штаб самоуправления штурмовали. После двух проверок я у коменданта республики Мусы Цечоева, сухонького, интеллигентного генерал-майора. У него встреча с делегацией Верховного Совета Российской Федерации.
- Если сегодня ночью президент и парламент не остановят эту кровавую операцию, - говорит Муса Цечоев, - произойдет более страшный геноцид против ингушского народа, чем бермевский - в 1944 году.
- Парламенту и президенту до сих пор неизвестно, что здесь происходит, - замечает один из депутатов.
- Ложь! - не выдерживает замкоменданта Арсамаков. - Пятый день звоним президенту и в парламент! Просим передать Ельцину и Хасбулатову… Российская армия вооружила Осетию. Под прикрытием русской брони идут осетинские боевики и гвардия. А печать и телевидение России обманывают, будто бы мы - агрессоры.
До сих пор было неизвестно, куда увезли 82-летнего Идриса Базоркина, его жену, сына, двух дочерей-студенток осетинские боевики, ворвавшиеся в квартиру известного писателя во Владикавказе.
- Мне намекнули, - говорит депутат России Бимбулат Богатырев, который уже несколько дней вел переговоры с руководителями Осетии, - мы бы, говорят, обменяли вашего писателя, внука героя Шипки генерала Базоркина на нашего генерала Алиева, если он у вас в заложниках…
Бимбулат и Муса Цечоев внешне похожи: оба жилистые крепыши, одногодки - с того самого 1934 года, когда их ингушскую автономию ликвидировали и она вошла в состав Чечни со столицей в Грозном, а основанный на месте ингушских сел Заурово и Буру в 1861 году город Владикавказ, бывший до этого единым центром Ингушской и Осетинской автономий, стал столицей Северной Осетии.
Об этом мне рассказывает в ночное затишье Муса Цечоев:
- С таким решением наш народ еще мог смириться, но то, что произошло в Отечественную войну, никогда не забудем… Наши отцы и старшие братья воевали на фронтах, мы получали похоронки… И вдруг… В пять утра 23 февраля 1944 года, в День Красной Армии, в наши дома ворвались солдаты и офицеры КГБ… Нам дали 20 минут на сборы. Дома, скот бросили. Кругом плач. Вещи - только что в руках, и на студебекеры под охраной автоматчиков. Наши собаки с лаем бежали за нами, а солдаты отстреливали их с машин.
…Утром перед шлагбаумом, за которым выстроилась колонна танков и «БТР», с ночи стояли ингуши: ждали, когда же, наконец, русские офицеры начнут пускать через этот ближний к Назрани пост в пригород Владикавказа, - его сейчас заволокло дымом по всему горизонту. Горели ингушские поселки Чермен, Октябрьский, Карца, Дачное… В развалинах домов остались тела убитых. Замкоменданта Пригородного района стоял в центре толпы и терпеливо разъяснял, что нельзя пускать ингушей одновременно с осетинами:
- Вы же перебьете друг друга!
- Ты пойми, башка, сколько дней уже не похоронены наши родственники! Грех, большой грех! - убеждал его седобородый старик. - У нас по Корану мусульманин должен быть похоронен до исхода дня.
- Чего же не понять, отец, знаю ваши обычаи. Мы уже пустили осетин в поселки. Их время - до 15.00, а там - ваша очередь…
Журналисты уговаривали здоровенного полковника пропустить их в пригород.
Я вытащил из сумки ксерокопии фронтовых газет. Он с безразличием просмотрел и задержал внимание на фотографии мальчишки - истребителя танков, потом перевел взгляд на меня - возможно ли, чтобы стоящий напротив него седой человек был тем самым семнадцатилетним юношей, смотревшим сурово с фотографии 1942 года в Сталинграде? Помолчав, сказал:
- Значит, так… Пишите что хотите. Только обо мне ни слова. Переодевайтесь, - показал на лежащую на топчане защитную робу и танковый шлем с пришитыми к нему крест-накрест полосами из черного материала.
В десантной куртке, широких штанах и маской-крестом на лице - видны были глаза и рот, я неузнаваемый прошел мимо журналистской братии. Полковник приказал командиру «БТР» провезти меня по обороне ингушей, показать, как он выразился, «ингушские окопчики», потом завернуть к пригородным поселкам, где ингуши еще отстреливаются.
«БТР» взвыл мотором, свернул вскоре с шоссе и, подпрыгивая на неровностях, помчался по убранному полю… Через открытый люк я еще издали увидел черные, наспех вырытые, по пояс, окопчики. К одному из них вели следы гусеницы. Подъехали ближе - земля на бруствере перемешана с разорванными кусками тела, из полузасыпанного окопа торчали ноги в сапогах. Рядом валялась раздавленная охотничья двустволка с расщепленным прикладом - с таким оружием и в мелком окопчике долго не навоюешься.
В другом окопчике лежали убитые мужчина и подросток, лица их были обезображены, поблизости - брошенная пулеметная лента, вжатая танковыми траками в землю, искореженный ручной пулемет и охотничья одностволка…
Ветер нес навстречу нам дым от горящего поселка Дачное. Чем ближе, тем хуже видимость и тяжелее дышать. Наш «БТР», словно самолет, нырнул в плотное серое облако. Мы закашлялись от едкого дыма. Перевалив через развалины, въехали на улицу - дым на глазах рассеивался среди развалин. Пылали охваченные огнем дома. Обрушивались обгоревшие балки с потолочными перекрытиями. Посредине ингушского дворика с искореженными снарядом воротами с мусульманским полумесяцем лежали в темно-красной луже крови старики: по-видимому, муж и жена. А рядом - корова с вывороченными внутренностями.
…Ближний поселок Чермен, куда мы потом приехали, был разрушен и сожжен. В ингушских дворах, по всему видно, снаряды и мины рвались густо, в развалинах - приваленные битым кирпичом останки полусожженных трупов. На пепелищах - побитая осколками, полуобгоревшая, с раздутым брюхом скотина.
В разбитом доме, который пощадил огонь, на уцелевшей стене увидел фотографии бывших хозяев дома - веселых, за праздничным столом в своем дворике, в зелени виноградника. На старых пожелтевших фотографиях были бравые солдаты-ингуши в мундирах царской армии, современники генерала Базоркина - командира лучшего в войсках Скобелева ингушского полка, который основал это ингушское поселение на землях, полученных от Александра II в награду за личную храбрость и заслуги перед Отечеством при освобождении Болгарии от турецкого ига. Теперь в бывшем селении Базоркино, переименованном в Чермен, где всего несколько дней назад жили многочисленные семьи, - сплошное разоренье, и ни одной человеческой души, только ветер завывал в торчащих черных трубах на пепелище.
…Колонна из пяти «МАЗов» с закрытыми брезентом кузовами уже готова была тронуться от поста Чермен в пригородные поселки за убитыми ингушами. Распоряжался всем офицер КГБ из Москвы. Он наотрез отказался взять с собой журналистов и не выпустил их за шлагбаум. Мы с кинооператором Николаем сошли еще до шлагбаума и тут же пересели к ингушам в замыкающий «газик».
…На площади в Назрани при огромном стечении народа привезли из пригородных поселков десятки убитых и настолько изуродованных и обугленных трупов ингушей, что даже родственникам их трудно было опознать.
В штабе Мусы Цечоева узнаем о новой беде. Глава администрации Сунженского района Саид Маштаков, худой и измотанный, только что вернулся с гор и докладывал штабу:
- Прошедшей ночью наши горные селения Джейрах, Ольги, Хули неожиданно блокировали осетинские боевики под прикрытием российских танков и «БТР». Наши ингуши с охотничьими ружьями отстреливались, чтобы семьи подальше ушли в горы. Осетины врываются в дома, грабят, жгут, убивают жителей… Посмотрели бы вы на беженцев… Идут в чем попало, полуголые. Женщины, подростки тащат малышню на руках… Одна молодуха родила на тропе. Мы в горах медпункт развернули, встречаем беженцев у трапы в долине. Готовим жилье, собираем одежду, продукты. Но всего этого недостаточно, беженцев тысячи…
И Муса Цечоев решает со штабом головоломку: как спасти беженцев, если их с теми, кого изгнали из пригородных поселков, - уже половина населения Ингушетии? Как забросить продукты голодающим ингушам в заблокированные горные селения и вывезти оттуда раненых?
А тут Мусе Цечоеву доложили, что ему хочет сообщить что-то важное сбежавший заложник… Магомет Цицкиев.
Рассказ Магомета я записал дословно:
- Нас было 30 заложников - ингушей на базе Майра. Воды раз в день давали, еды никакой. Вчера вечером охранник-осетин нам сообщил, что утром нас расстреляют. «Но я, - говорит, - вас выпущу ночью. Они напьются араки, я вас и выпущу». Мы ждем, ждем… А тут охрану заменяют. Новые пришли. Слышим: скандалят между собой - каждый хочет расстрелять нас из автомата, каждый добивается этой чести. Всю ночь ко всякому шороху прислушивались. К утру, слышим, машины подъехали. Думали, за нами: сейчас расстреляют и увезут куда-нибудь закопать… А тут началась стрельба в охране, крики, потом стихло. Вошел русский офицер и говорит: «вы свободны». Не поверили. Когда он сказал идти к машинам, тогда и увидели связанных охранников-осетин. Ехали мы на двух «Уралах». По дороге русский офицер захватил осетинского милиционера, посадил с собой в кабину, пистолет - в бок. Проехали с ним мимо осетинских постов.
Офицер забрал у милиционера оружие, дал ему под зад и нас отпустил. Имя русского не скажу, а то ему плохо будет от начальства…
Шофер переключил приемник московскую волну - сообщали, что командующий войсками в зоне осетино-ингушского конфликта Саввин прибыл в Москву и подал в отставку, а вице-премьер Хижа, выполнив миротворческую миссию, отбывает в Москву. Его место займет Шахрай.
- Бегут крысы с корабля, заметают следы, - заметил шофер. - Ну не уйдут! Доберутся до всех, кто заварил эту кашу!..
…Ранним утром высоко над долиной, где берут начало тропы в горные селенья, кружили вертолеты. В долине шумно, сюда съехались со всей республики сотни ингушей на легковых и грузовых машинах, лошадях, ишаках, чтобы встретить беженцев, среди которых должны были быть родственники. С ночи дымились котлы с варевом. Не задерживаясь в долине, наша маленькая киногруппа в сопровождении Ахмеда, Идриса, журналиста Алисхана и медсестры Райхан двинулась по тропе.
На нашем пути - семья Евкуровых из Тарского (бывшее село Ангушт) на вынужденном привале. Молодые супруги уже двое суток несли на руках пятерых малых детей. Пройдут немного, остановятся из-за больной матери - у нее сейчас снова сердечный приступ. Райхан, помогая старой женщине прийти в себя, делает ей укол, молодая Евкурова рассказывает:
- Мама наша нянчила и наших детей, и соседских - у осетин Дзагоевых. Мы такие друзья с ними были… Провели от нас им воду в огород. А когда ворвались к нам в Тарское боевики, сосед Дзагоев с ними прибежал с топором и нашу дверь изрубил. Пьяные боевики нашего отца убили, четверых детей моего брата, невестку. У мамы сердце и не выдержало…
- Да мы бы с осетинами сами разобрались, если бы не российские войска, - перебил жену Евкуров. - Осетины не идут впереди сами, они за российскими танками… Когда нас окружили танки, русский майор говорит: примиритесь с осетинами, не тронем вас. Мы согласились на все условия… А осетины после стали брать наших в заложники. Моему брату сказали: «Уходи, не тронем». Он поверил, а его убили как при попытке к бегству. Мы спросили майора: «Зачем с осетинами к нам пришли?» «У нас, - говорит, - приказ»…
Народ говорит, что нитка тянется в самый Кремль… Осетинский правитель Галазов с Ельциным договорились отнять у нас землю, истребить нас всех. Мы не хотели воевать, не готовились… У нас - одни охотничьи ружья. Мы никогда не забудем, что сделали с нами, - он показывает на своих детей. - Они вырастут, я их воспитаю, им все расскажу…
…На пресс-конференции приводились факты, что осетинская сторона стремилась к агрессии против Ингушской республики, чтобы удержать ингушские земли, захваченные в результате бериевского геноцида 1944 года. Осетинские власти воспользовались тем, что указы Верховного Совета РСФСР от 26 апреля 1991 года «О реабилитации репрессированных народов» и от 4 июля 1992 года «Об образовании Ингушской республики» не выполнялись - затягивалось образование управленческих структур республики, не решался территориальный вопрос, и без того накаленную обстановку между ингушами и осетинами руководство Осетии осложняло тем, что хлынувших из Южной Осетии беженцев-кударцев заселяло на исконных ингушских землях в Пригородном районе, самим же ингушам отказывало в прописке, трудоустройстве и выкупе ими же построенных домов. В Северной Осетии срочно создавали вооруженные формирования с передаваемой российским командованием бронетехникой. Так, за четыре дня до военных действий осетинам было передано еще 15 «БТР». Они учащали провокации, чтобы вызвать ответные меры ингушей…
Считая еще возможным предотвратить военный конфликт, старший советник юстиции, представитель президента России в Ингушетии Иса Костоев прибыл в Москву и 27 октября 1992 года пришел на прием к президенту Ельцину, доложив его помощнику цель своего приезда. Но принят не был. Зато президент тут же принял представителя Северной Осетии Галазова. И. Костоев делает вывод: «У меня нет никакого сомнения, что события, происшедшие в ночь с 30 на 31 октября, - это завершение заранее разработанной спланированной акции в отношении ингушского народа».
Об этом же свидетельствует капитан милиции Владимир Валеев, сам осетин, написавший своей рукой эти показания:
«В начале августа на совещании сотрудников Пригородного района РОВД решалось: «О начале усиленной подготовки, вооруженной акции…» Выступил сам министр МВД Северной Осетии Кантемиров. Он вскользь отметил, что идея эта исходит от Москвы. Он сообщил, что Москва ему обещала в случае успешного осуществления акции повышенные оклады, технику и вооружение. Уже на следующем совещании появились первые результаты - ОМОНу повысили штат с 200 до 1000 человек. Об этом сказал замминистра депутат России Батагов. От нас требовался только малейший повод для конфликта, чтобы разжечь его дальше с последующим вовлечением российских войск. Еще на первом совещании Дзыкаев дал указания начальникам отделений милиции - подготовить специальные планы действий… Ориентировочные сроки были высказаны на 3-м совещании в последний понедельник августа. Замминистра Сикоев предложил, и это единодушно было принято, что в конце октября, когда в основном закончатся полевые работы, надо спровоцировать столкновения…»
Так по плану и произошло… В ночь с 30 на 31 октября осетинская гвардия и ополченцы неожиданно открыли массированный огонь по ингушским поселкам в Пригородном районе (осетинские семьи заблаговременно покинули свои дома). Против ингушей, оборонявшихся в основном охотничьими ружьями (у ингушей позже появилось отобранное у осетин стрелковое оружие), двинулись осетинские ОМОН, гвардия, милиция, ополченцы с бронетехникой при поддержке российских войск, заранее введенных в пригородные поселки при объявлении ЧП, подразделений ОМОНа, войск МВД, мотострелкового и десантного полков, войск спецназа, усиленных танками, «БТРами», вертолетами, установками «Град» и тяжелой артиллерией. Кровавое колесо террора безжалостно прокатилось по пригородным и горным селениям. Сколько убитых и раненых - еще неизвестно, четыре, шесть тысяч?.. Беженцев - более 70тысяч?.. Сколько заложников - 25 тысяч или более?..
Старший советник юстиции И. Костоев считает, что вице-премьер Хижа - «главный виновник трагедии, которая произошла с ингушским народом в дни конфликта… Хижа и с ним прибывшие военачальники провели жесточайшую акцию уничтожения безвинных людей… дали возможность вооруженным формированиям совершить геноцид над ингушским народом, продолжающийся и по сегодняшний день…».
Когда я уезжал, командовал уже вновь назначенный главой временной администрации в Ингушетии и Северной Осетии Шахрай. И российские войска продвинулись по Ингушетии до границ Чечни. Президент Чечни Дудаев за несколько часов «поставил под ружье» всю республику.
Проезжая в аэропорт Махачкалы через Грозный по дорогам, забитым бронетехникой и бодро марширующими отрядами добровольцев, я видел их юные лица: они были похожи на нас - юных добровольцев в Отечественную войну, но мы шли воевать против фашистов-захватчиков, а тут… против русских парней стояли такие же русские парни из Чечни - их ведь 3/4 в Грозном и они будут защищать свою малую родину в Чечне. Кто заварил в России всю эту кашу? Кто поставил лицом к лицу русских парней?..
После Шахрая наместник президента в Осетии и Ингушетии А. Котенков заявил в передаче «русских вестей» 5.01.93, что осетинские ополченцы отказались разоружаться и выполнять приказ. Нас, русских, после таких «миротворческих усилий» президентской команды на Кавказе, мягко говоря, начинают ненавидеть. Но виноват ли наш русский народ, проголосовавший за единый Союз, а его по тайному сговору разрушили? И теперь руководители говорят о единой России, а на деле разваливают по тому же самому скрытому сценарию. Жестоко выталкивают солдатским сапогом из российской семьи верный ингушский народ. И можно ли допустить, чтобы железный кованый сапог, посылаемый нынешней правящей верхушкой России, растоптал ингушский народ, как того молодого красивого парня, полного сил и надежд, защищавшего на ринге честь не только Ингушетии, но и России?
Алексей Очкин. 13.07.2003 02:01
Газета «День», январь 1993 г., № 2(82)