Отношения между Венецией и Турцией накануне Лепанто
Госпитальеры идут на помощь
Die Politik ist keine exakte Wissenschaft.
Политика не является точной наукой
Бисмарк
Мы прервем наше плавное изложение хода Кипрской войны, чтобы вновь вернуться к политическим и дипломатическим маневрам правителей средиземноморских держав, итогом которых в конце концов стало формирование христианского союза для совместного противодействия османской экспансии в регионе - Священной лиги. (Я думаю, такое неспешное исследование обстановки тех дней позволит нам лучше понять случившееся в Лепанто).
Нам придется вернуться на несколько лет назад и напомнить некоторые важные военно-политические события на Средиземноморье.
Когда в 1566 году к власти в Османской империи пришел Селим II, одной из первых его забот стало пополнение казны, сильно опустошенной в последние годы правления Сулеймана.
Селим обратил внимание на то, что в ближайшее время может прекратиться поступление платежей от некоторых данников империи, срок договора с которыми истек или истекает в ближайшие годы. Великий визирь получил указание султана возобновить этих договоры. На одном из первых мест в списке данников стояла Венеция. Последний мирный договор с ней, заключенный 2 октября 1540 года, обязывал Светлейшую выплачивать ежегодно по 300 000 дукатов. В результате трудных переговоров 24 июня 1567 года был подтвержден договор 1540 года (в Венеции вздохнули тогда с облегчением - новая война не входила в планы Сеньории). Добавим, чтобы не забывать основную направленность нашего журнала, что в договор 1567 года был включен ряд новых положений, касающихся морского права. В частности, он требовал, чтобы при захвате венецианцами в море корсаров и пиратов (corsari e leventi), которые являлись подданными турецкого султана, Венеция передавала их «невредимыми и в полном здравии» Блистательной Порте, где они понесут соответствующее наказание.
Морской пехотинец турецкой галеры (на переднем плане). Из книги Jean Brindesi, Elbicei Atika. Musée des Anciens Costumes Turcs de Constantinople,
Интересно отметить, что впоследствии дож открестился от этой статьи, утверждая, что включение ее в договор стало следствием превышения своих полномочий послом в Стамбуле Марино ди Кавалли (Marino di Cavalli). Из нескольких перехваченных и дешифрованных писем из Стамбула следовало, что Кавалли получил значительную сумму денег от еврейской общины в Турции при весьма неясных обстоятельствах.
Тем не менее, 26 июля 1567 года дож Джироламо Приули и Сенат информировали Антонио да Канале, проведитора венецианского флота в восточном Средиземноморье, а также колониальных чиновников на всех подвластных Светлейшей территориях, о заключенном между Венецией и Портой соглашении, потребовав, чтобы отныне венецианские военные и гражданские власти обходились с подданными султана “так, как если бы это были наши граждане».
Дож Венеции Джироламо Приули. Тинторетто. Detroit, Institute of Arts
Несмотря на возобновление договора, новости из Порты не внушали оптимизма: корабельные плотники закладывали новые корабли в арсенале и вели достроечные работы на уже спущенных на воду судах; в пятидесяти литейных мастерских отливали новые пушки; велось быстрое накопление огнестрельного оружия небольшого калибра. Исходя из этой информации Сенат потребовал от властей Кипра и Крита поддерживать в готовности укрепления на островах и немедленно докладывать всю информацию о турках, «достойную нашего внимания» (degno di nostra intelligentia).
Посол Франции докладывал в Париж в марте 1569 года, что турки ведут строительство шестидесяти паландарий, каждая из которых могла перевозить морем до 30 лошадей (мы писали ранее об этих судах), а также о строительстве 50 больших галер - галеасов или, по турецкой классификации, мавн (о мавнах можно почитать здесь), предназначенных для организации снабжения и транспортировки крупных войсковых формирований. Турки, как пишет посол, ремонтируют все свои старые галеры и строят новые. По оценке посла, османский флот способен сейчас перебросить от 200 до 300 тыс. человек пехоты и до 60 тыс. кавалеристов с лошадьми. Правда целью нового похода француз называет Апулию, район Отранто, а не Кипр. Однако в 1569 году деятельность турецкого флота ограничилась лишь отправкой эскадры из 30 галер в Черное море (alii confini de Moscoviti - «в пределы Московии») и примерно такого же количества галер для патрулирования Эгейского моря. Эта деятельность турок успокоила венецианцев, особенно их крейсирование в Эгейском море, которое способствовало снижению активности пиратов в этом чувствительном для венецианской торговли регионе.
Тучи, сгущавшиеся над Кипром, видели и в других христианских странах. Первыми, кто прореагировал на них, были мальтийские рыцари. Великий магистр ордена, герой осады 1565 года Жан Паризо де ла Валетт, умер 21 августа 1568 года. Новым главой госпитальеров был избран Пьетро дель Монте. В первом же письме, которое новый Великий магистр направил дожу и Сенату Венеции, содержались, помимо сообщения об его избрании на этот пост, заверения госпитальеров о «намерениях и обещаниях не допускать захода галер и других вооруженных судов Ордена в территориальные воды Светлейшей.» Это было явным намеком на желание нового магистра улучшить отношения с Венецией, бывших до того весьма натянутыми. Чем были вызвано такое изменение в позиции госпитальеров?
Скончавшийся магистр де ла Валетт был не только храбрым воином, но и проницательным политиком. Более чем за год до своей смерти он провел через генеральный совет ордена решение об обмене собственности госпитальеров на Кипре на недвижимость в Неаполитанском королевстве или на Сицилии. Необходимо было получить одобрение на эти сделки у папы, для чего были незамедлительно предприняты соответствующие шаги. Как только госпитальеры избавились от своей собственности на Кипре, судьба острова их перестала интересовать, «пусть хоть утонет в море, лучше если заодно с венецианцами», как писали хронисты. Однако с началом турецких атак на остров под влиянием общественного мнения в западном обществе, да и в соответствии со своим воинствующим неприятием Ислама, мальтийский орден вынужден был организовать помощь в отражении агрессии. Понятно, что возможности госпитальеров в это время были ограничены. Орден понес большие потери во время осады Мальты, требовалось вложение больших средств в реконструкцию оборонительных сооружений на острове. Еще больше осложнила положение ордена потеря трех галер и большого количества рыцарей, солдат и матросов в столкновении с флотом алжирского корсара Улудж Али у южного побережья Сицилии в середине июля 1570 года (мы недавно писали об этом). Так что надеяться на то, что госпитальеры окажут серьезную помощь Венеции в начавшейся войне с турками, не приходилось. Но уже само желание к объединению сил для венецианцев дорогого стоило.
В 1568 году турки однако, как мы уже видели, не выказали желания начинать военные действия против Венеции, ограничившись продолжением мобилизационных и разведывательных мероприятий. Чтобы снизить бремя расходов, Сенат Венеции 20 ноября 1568 года проголосовал за урезание ассигнований на содержание военных наемников в столице Кипра Никосии, а также в Киренее и Фамагусте. В Сенате накопилось уже немало жалоб на них: они заводили семьи, приобретали земельные участки, копались на своих грядках, т.е. становились совсем бесполезными как солдаты. Сенаторы считали, что деньги лучше тратить на другие статьи обороны Кипра. По истечении двухлетнего срока, на который были наняты солдаты-греки в Фамагусте, контракты с ними не были возобновлены. Таково было решение Сената. Обосновывалось оно тем, что турки завязли в разборках с арабами и «московитами» и вряд ли предпримут сейчас действия на других направлениях. Вот еще один пример, который позволяет сравнить роль предвидения (Великий магистр де ла Валетт) и недальновидности (Сенат Венеции) в политике. Впрочем, недальновидность сенаторов можно объяснить и банальным отсутствием средств в казне.
Мы уже отмечали, что высшее руководство Венеции испытывало серьезные затруднения с финансированием подготовки к войне. Дож и Сенат искали источники внешней помощи. В первую очередь усилия были направлены на привлечение финансов папства. Уже говорилось, что венецианцы в письмах папе преувеличивали размах своих мобилизационных мероприятий, чтобы привлечь дополнительное финансирование. Но об этом в следующий раз.