Походы: ностальгия
С какой же радостью и нежностью вспоминаются сейчас прошлые походы. Как ни странно, особенно нежно - то, что для человека нормального ощутимо выходит за пределы комфортной зоны. С другой стороны, именно за зоной комфорта и начинаются настоящие приключения...
***
Ночь. Мы тащимся с Ведом по чудовищным зарослям каких-то папоротников в попытке снова выйти на тропу, ведущую к палаточному лагерю на вершине горы Зауда. За плечами - рюкзаки со всеми вещами. Наши спутники уехали в Москву, так что теперь мы улитки: лагерь переезжает вместе с нами. К моему рюкзаку худо-бедно прикреплена пластиковая бутыль с практически всем нашим запасом воды. Бутыль так и норовит выскользнуть из удерживающих ее ремней и укатиться вниз по склону. Вода мутная от растворенного в ней известняка, но пока капризничать не приходится. Наверху будет ключ.
Лес полон шорохов. Мне не хочется думать о том, кто настойчиво ломится через кусты где-то справа от дороги. Не по направлению к нам, и то ладно. Я уже успела подобрать посох, пройти с ним какое-то время и наконец забросить его в кусты - в какой-то момент свободные руки оказались ценнее. Сейчас у нас есть только азимут - и весьма смутное представление о том, где именно мы находимся. GPS измеряет расстояние по горизонтали, и «200 метров по прямой на север» вполне может превратиться в добрый километр зигзагами по очень наклонной плоскости. Пересекаем мёртвые, заросшие грунтовки; на обочинах - растения будто из страшных сказок. Особенно сейчас, в кромешной южной темноте, разбавленной только светом наших фонариков, кажется, что именно такие растения по ночам жрут людей. Находим тропу, проложенную через заросли колючего кустарника. Пропетляв по ней какое-то время, понимаю, что тропу скорее всего проложили не люди, а животные... У меня до колена исцарапаны ноги; хочется есть, пить и спать. И всё-таки, я чертовски счастлива.
Наконец-то мы выходим на дорогу. Настоящую, живую, изъезженную дорогу. Сквозь деревья впереди справа пробивается неверный свет. Слышен далёкий лай собаки. Дом! Около дома, на краю неогороженного дворика - кран с чистейшей ключевой водой. Мы наполняем фляги, бутылки, планируя поставить палатку в полях напротив. Снова поднимает шум собака. Скрип двери: на крыльцо выходит хозяин. Мы здороваемся с ним и объясняем, какая именно нелегкая привела нас в два ночи на его огород. Дядечка, оказавшийся смотрителем конюшни, предлагает переночевать у него в домике. Соглашаемся. Сонно, неторопливо ужинаем и забираемся в спальники, разложив их на одной из огромных кроватей в общей комнате. Здесь уютно пахнет тёплым деревом, под боком, для разнообразия - не туристическая пенка, а древний матрас, и я наконец-то с удовольствием проваливаюсь в сон.
***
Ночь. Мы тащимся с Ведом по чудовищным зарослям каких-то папоротников в попытке снова выйти на тропу, ведущую к палаточному лагерю на вершине горы Зауда. За плечами - рюкзаки со всеми вещами. Наши спутники уехали в Москву, так что теперь мы улитки: лагерь переезжает вместе с нами. К моему рюкзаку худо-бедно прикреплена пластиковая бутыль с практически всем нашим запасом воды. Бутыль так и норовит выскользнуть из удерживающих ее ремней и укатиться вниз по склону. Вода мутная от растворенного в ней известняка, но пока капризничать не приходится. Наверху будет ключ.
Лес полон шорохов. Мне не хочется думать о том, кто настойчиво ломится через кусты где-то справа от дороги. Не по направлению к нам, и то ладно. Я уже успела подобрать посох, пройти с ним какое-то время и наконец забросить его в кусты - в какой-то момент свободные руки оказались ценнее. Сейчас у нас есть только азимут - и весьма смутное представление о том, где именно мы находимся. GPS измеряет расстояние по горизонтали, и «200 метров по прямой на север» вполне может превратиться в добрый километр зигзагами по очень наклонной плоскости. Пересекаем мёртвые, заросшие грунтовки; на обочинах - растения будто из страшных сказок. Особенно сейчас, в кромешной южной темноте, разбавленной только светом наших фонариков, кажется, что именно такие растения по ночам жрут людей. Находим тропу, проложенную через заросли колючего кустарника. Пропетляв по ней какое-то время, понимаю, что тропу скорее всего проложили не люди, а животные... У меня до колена исцарапаны ноги; хочется есть, пить и спать. И всё-таки, я чертовски счастлива.
Наконец-то мы выходим на дорогу. Настоящую, живую, изъезженную дорогу. Сквозь деревья впереди справа пробивается неверный свет. Слышен далёкий лай собаки. Дом! Около дома, на краю неогороженного дворика - кран с чистейшей ключевой водой. Мы наполняем фляги, бутылки, планируя поставить палатку в полях напротив. Снова поднимает шум собака. Скрип двери: на крыльцо выходит хозяин. Мы здороваемся с ним и объясняем, какая именно нелегкая привела нас в два ночи на его огород. Дядечка, оказавшийся смотрителем конюшни, предлагает переночевать у него в домике. Соглашаемся. Сонно, неторопливо ужинаем и забираемся в спальники, разложив их на одной из огромных кроватей в общей комнате. Здесь уютно пахнет тёплым деревом, под боком, для разнообразия - не туристическая пенка, а древний матрас, и я наконец-то с удовольствием проваливаюсь в сон.