про текстовый метод ( отрывок из статьи про Мумий-тролля)
https://knife.media/mumiy-troll/
Тексты
Есть определенная ирония в том, что после выхода «Морской» Лагутенко стали обвинять в неграмотности (преимущественно адепты русского рока). Иронично, потому что Лагутенко с гуманитарными науками связан не понаслышке (по образованию он востоковед), да и в интервью выражается прямо-таки грамотно и, что называется, культурно (вспомнить хотя бы один случай употребления мата в интервью Лагутенко - задача не из легких). Иными словами, все нарушения правил русского языка в песнях группы были сознательными и осмысленными. Порой обвинения в неграмотности или, если угодно, «бессмысленности» текстов МТ доходили до абсурда. Например, земляк Лагутенко, филолог Максим Жук, приводил в качестве примера «метода нарезок» Берроуза именно тексты «Мумий Тролля» - что важно, в отчетливо ироническом контексте. При этом Жук время от времени ссылался на тексты БГ, которые, по его мнению, написаны схожим образом, но значительно лучше по качеству. Этот частный пример вполне показателен и на общем уровне, и из него следует закономерный вопрос: почему тексты Лагутенко и Гребенщикова, формально похожие, вызывают такую диаметрально противоположную реакцию?
Если в разговоре о «русском Боуи» имена Гребенщикова и Лагутенко возникают как бы сами собой, то обнаружить между ними что-то общее в остальных случаях не так просто. На первый взгляд, из всей волны постсоветского рока поставить рядом с БГ можно разве что «Сплин» как наиболее близкую к патетике русского рока группу (да и не случайно, что из артистов следующего поколения БГ коллаборировал именно с Васильевым). Напротив, развязности «Мумий Тролля» не было и близко ни у кого из новоприбывших, что уж говорить о гораздо более интеллигентном «Аквариуме».
Но что, если посмотреть под другим углом? Сопоставляя двух главных героев своего времени, можно довольно контрастно обозначить разницу пресловутых цайтгайстов (да и так ли натянуто это сравнение, если, в конце концов, сам Лагутенко говорил, что творчество и мировоззрение БГ ему очень близки?).
Если продолжить, обратившись к общему для этих артистов знаменателю - к Боуи, - мы увидим, что Лагутенко и БГ взяли за основу написания песен метод, схожий с тем, что использовал великий хамелеон поп-музыки - тот самый «метод нарезок», только в случае МТ и БГ корректней было бы назвать его «методом ассоциативного письма».
Конечно, нет оснований полагать, что БГ и Лагутенко при написании текстов режут и перетасовывают бумажки со словами, но принцип работы и результат воздействия их текстов схожий: в достаточно широкий семантический контекст (тем не менее контекст гомогенный) вбрасывается ассоциативный элемент (то есть следующая фраза подбирается почти «с пола»), и автор не сомневается, что в итоге всё сойдется. Особенно хорошо это видно у Гребенщикова, который намеренно вводит смысловые паузы и недосказанности, чтобы смысл его песен создавал сам слушатель.
Безусловно, применение этого метода у двух героев поколений разительно отличалось. Во-первых, интонационно («одухотворенная» манера БГ и кокетство МТ отличались ровно настолько, насколько различался дух поколения «дворников и сторожей» и поколения «Птюча»). Во-вторых, грамматически (несмотря на общую для музыкантов семантическую рассоединенность фраз), БГ почти не пренебрегает правилами русского языка, тогда как Лагутенко делает это постоянно. В-третьих, различается отношение текста к музыке, причем, на мой взгляд, Лагутенко предстает здесь в более выгодном свете. Если лирика БГ зачастую писалась (или производила такое впечатление) прежде музыки, то у Лагутенко наоборот. Иначе говоря, у МТ автономной оказывается музыка, а тексты зачастую носят прикладной характер. Это можно легко проверить, сыграв (или хотя бы напев) пару интро к песням МТ и БГ. Вы убедитесь, что мелодии Ильи Лагутенко узнаются и, что еще важнее, напеваются гораздо быстрее и проще.
«Мумий Тролль» - «Прекрасный дилетант». Хороший пример того, как при исполнении кавера на «Аквариум» Лагутенко интонационно почти полностью копирует БГ и реконтекстуализирует собственную манеру.
И последнее, но главное отличие проявлялось в социальных импликациях. Фанаты «Аквариума» уже не первый десяток лет пытаются разгадать скрытые смыслы песен Гребенщикова. С МТ работает ровно противоположная схема: фанатам нравится, что смысл песен не эксплицируется полностью. То есть в массовом сознании тексты Лагутенко как бы и не должны быть расшифрованы, это загадки, не предполагающие разгадок. Поэтому выросших на патетике русского рока фанатов (в том числе филологов), искавших смыслы за каждым придыханием БГ, очевидно раздражала каламбурная подача Лагутенко, который, используя тот же метод написания текстов, что и Гребенщиков, тем не менее устранял необходимость искать в них смысл. Заметьте - не «возможность», а именно «необходимость».
И всё же, при всей абстрактности его песен, Лагутенко запел о том, о чем раньше мужчинам в русском роке петь было «западло» - о сексе. И вообще «Мумий Тролля» интересовали вещи преимущественно повседневные. Поэтому если у МТ где-то и появляется коллективное, если не сказать общенациональное, то в основном в качестве фоновой противоположности миру двух обычных людей, которые далеки от коллективного пафоса, и волнует их скорее капающий кран, чем глобальные проблемы. То есть, конечно, о любви и сексе у нас тоже пели, но в данном случае имеет значение не только «что», но и «как». Невротические и как будто специально замедленные «300 минут секса с самим собой» Мамонова сменились превышением скорости - тут есть намек и на флер мимолетной юности, и, очевидно, на секс.
Помимо бытовых элементов песни «посещали» и различные «инопланетные гости». Вообще, лейтмотив космоса характерен для МТ не меньше, чем тема моря. Причем космос раскрывается в точно такой же романтичной перспективе, что и различные морские образы - это такая ситуация, когда вид на что-то далекое открывается через подзорную трубу/телескоп, то есть оптика задана со стороны «парочки простых и молодых ребят», а не со стороны условного «инопланетного гостя». Иначе говоря, даже дальше всего устремленные взгляды героев песен вписаны в повседневность, что и создало эффект, будто песни Лагутенко как бы находятся в этой подзорной трубе/телескопе - буквально между обыденной реальностью и чем-то романтично-далеким.
Оригинальность текстов МТ обусловлена отнюдь не только лексической и интонационной легковесностью, но и тем, чего в этих текстах вообще не было - зарубежных ссылок.
Это может показаться неожиданным в контексте разговора об артисте, чья пиар-компания включала в себя топоним «Лондон», однако тематически Лагутенко обошел стороной те капканы, в которые вольно или невольно угодили рокеры прошлого поколения. Если, скажем, нетрудно будет найти в текстах Науменко замечания о том, как он сидит в сортире и читает журнал Rolling Stone, - то есть ссылку на сакральный фетиш с Запада, то попытаться отыскать подобное в текстах МТ почти невозможно - даже если в его песнях и появлялись цитаты (например, повешенный диджей), то они были зашифрованы, то есть расположены исключительно в качестве аттракциона. Плюс, географическая реальность и ее маркеры в песнях МТ практически всегда связаны с Дальним Востоком и, в частности, с родным городом группы. Конечно, сравнивать предметную реальность времени Лагутенко и Науменко некорректно по той причине, что мир вокруг никто из них себе не выбирал, имели, что имели; но тем не менее и современники МТ соблазна сослаться на «зарубежный источник» не избегали, - а вот у Лагутенко никакие кассеты «палп, оэзис и блер» друг с другом не спорили и никакие «Боуи», слава богу, головы не пудрили.
Полагаю, здесь может возникнуть справедливый вопрос: почему одно хорошо, а другое плохо? Вообще, ссылка на зарубежный источник - самый частотный паттерн и исконная проблема перформативности отечественного рока, так как наши музыканты издавна любили педалировать (причем буквально проговаривая), каким именно делом они заняты. Кто-то поет о том, что «играет блюз», кто-то танцует «буги-вуги до утра», кто-то читает зарубежный музыкальный журнал, а кто-то слушает бритпоп.
Причин у этого несколько, и они довольно банальны. В одном случае люди просто старались обозначить свою тему, которая, очевидно, не имела непосредственного источника в нашей культуре, и поэтому приходилось ссылаться на корни. В другом случае подобной ссылкой наши артисты как бы старались откреститься от советской реальности, где никаких блюзов никогда не было, никакой безоглядной музыкальной прессы не печатали и никакой поп-истории не существовало.
Но из этого проглядывала другая проблема: надеясь, что ссылка на западно-европейские каноны поможет артистам очертить предмет творчества, эти же артисты не подумали, что тем самым социально утверждали себя в качестве исполнителей весьма неискусного суррогата зарубежной музыки. То есть что такое рок? Строго говоря, это глобальная форма с локальным содержанием. Если есть только глобальная форма, получается паб-рок с каверами на Hotel California и Smoke on the Water. Если только локальное содержание, - то городской фольклор. Баланса между глобальным и локальным у нас достигали единицы - Илья Лагутенко, понятно, в их числе. Не лишним будет еще раз напомнить, что бритпоп, сыгранный Лагутенко, - это бритпоп без всякой ссылки на то, что он, собственно, бритпоп.
писал, что „фей (faërie) нельзя поймать в сети слов“; потому что это одно из их главных качеств - нельзя описать, но нельзя не заметить». Всё это почти буквально может быть отнесено к «Мумий Троллю».
В сухом остатке мы имеем вот что: харизма молодого Лагутенко, может, и не была заряжена тем же эмансипационным зарядом, что у Зигги Стардаста или Бретта Андерсона, но она значительно расширила представления о фиктивном разделении жанров и поставила точку в истории русского рока.
Тексты
Есть определенная ирония в том, что после выхода «Морской» Лагутенко стали обвинять в неграмотности (преимущественно адепты русского рока). Иронично, потому что Лагутенко с гуманитарными науками связан не понаслышке (по образованию он востоковед), да и в интервью выражается прямо-таки грамотно и, что называется, культурно (вспомнить хотя бы один случай употребления мата в интервью Лагутенко - задача не из легких). Иными словами, все нарушения правил русского языка в песнях группы были сознательными и осмысленными. Порой обвинения в неграмотности или, если угодно, «бессмысленности» текстов МТ доходили до абсурда. Например, земляк Лагутенко, филолог Максим Жук, приводил в качестве примера «метода нарезок» Берроуза именно тексты «Мумий Тролля» - что важно, в отчетливо ироническом контексте. При этом Жук время от времени ссылался на тексты БГ, которые, по его мнению, написаны схожим образом, но значительно лучше по качеству. Этот частный пример вполне показателен и на общем уровне, и из него следует закономерный вопрос: почему тексты Лагутенко и Гребенщикова, формально похожие, вызывают такую диаметрально противоположную реакцию?
Если в разговоре о «русском Боуи» имена Гребенщикова и Лагутенко возникают как бы сами собой, то обнаружить между ними что-то общее в остальных случаях не так просто. На первый взгляд, из всей волны постсоветского рока поставить рядом с БГ можно разве что «Сплин» как наиболее близкую к патетике русского рока группу (да и не случайно, что из артистов следующего поколения БГ коллаборировал именно с Васильевым). Напротив, развязности «Мумий Тролля» не было и близко ни у кого из новоприбывших, что уж говорить о гораздо более интеллигентном «Аквариуме».
Но что, если посмотреть под другим углом? Сопоставляя двух главных героев своего времени, можно довольно контрастно обозначить разницу пресловутых цайтгайстов (да и так ли натянуто это сравнение, если, в конце концов, сам Лагутенко говорил, что творчество и мировоззрение БГ ему очень близки?).
Если продолжить, обратившись к общему для этих артистов знаменателю - к Боуи, - мы увидим, что Лагутенко и БГ взяли за основу написания песен метод, схожий с тем, что использовал великий хамелеон поп-музыки - тот самый «метод нарезок», только в случае МТ и БГ корректней было бы назвать его «методом ассоциативного письма».
Конечно, нет оснований полагать, что БГ и Лагутенко при написании текстов режут и перетасовывают бумажки со словами, но принцип работы и результат воздействия их текстов схожий: в достаточно широкий семантический контекст (тем не менее контекст гомогенный) вбрасывается ассоциативный элемент (то есть следующая фраза подбирается почти «с пола»), и автор не сомневается, что в итоге всё сойдется. Особенно хорошо это видно у Гребенщикова, который намеренно вводит смысловые паузы и недосказанности, чтобы смысл его песен создавал сам слушатель.
Безусловно, применение этого метода у двух героев поколений разительно отличалось. Во-первых, интонационно («одухотворенная» манера БГ и кокетство МТ отличались ровно настолько, насколько различался дух поколения «дворников и сторожей» и поколения «Птюча»). Во-вторых, грамматически (несмотря на общую для музыкантов семантическую рассоединенность фраз), БГ почти не пренебрегает правилами русского языка, тогда как Лагутенко делает это постоянно. В-третьих, различается отношение текста к музыке, причем, на мой взгляд, Лагутенко предстает здесь в более выгодном свете. Если лирика БГ зачастую писалась (или производила такое впечатление) прежде музыки, то у Лагутенко наоборот. Иначе говоря, у МТ автономной оказывается музыка, а тексты зачастую носят прикладной характер. Это можно легко проверить, сыграв (или хотя бы напев) пару интро к песням МТ и БГ. Вы убедитесь, что мелодии Ильи Лагутенко узнаются и, что еще важнее, напеваются гораздо быстрее и проще.
«Мумий Тролль» - «Прекрасный дилетант». Хороший пример того, как при исполнении кавера на «Аквариум» Лагутенко интонационно почти полностью копирует БГ и реконтекстуализирует собственную манеру.
И последнее, но главное отличие проявлялось в социальных импликациях. Фанаты «Аквариума» уже не первый десяток лет пытаются разгадать скрытые смыслы песен Гребенщикова. С МТ работает ровно противоположная схема: фанатам нравится, что смысл песен не эксплицируется полностью. То есть в массовом сознании тексты Лагутенко как бы и не должны быть расшифрованы, это загадки, не предполагающие разгадок. Поэтому выросших на патетике русского рока фанатов (в том числе филологов), искавших смыслы за каждым придыханием БГ, очевидно раздражала каламбурная подача Лагутенко, который, используя тот же метод написания текстов, что и Гребенщиков, тем не менее устранял необходимость искать в них смысл. Заметьте - не «возможность», а именно «необходимость».
И всё же, при всей абстрактности его песен, Лагутенко запел о том, о чем раньше мужчинам в русском роке петь было «западло» - о сексе. И вообще «Мумий Тролля» интересовали вещи преимущественно повседневные. Поэтому если у МТ где-то и появляется коллективное, если не сказать общенациональное, то в основном в качестве фоновой противоположности миру двух обычных людей, которые далеки от коллективного пафоса, и волнует их скорее капающий кран, чем глобальные проблемы. То есть, конечно, о любви и сексе у нас тоже пели, но в данном случае имеет значение не только «что», но и «как». Невротические и как будто специально замедленные «300 минут секса с самим собой» Мамонова сменились превышением скорости - тут есть намек и на флер мимолетной юности, и, очевидно, на секс.
Помимо бытовых элементов песни «посещали» и различные «инопланетные гости». Вообще, лейтмотив космоса характерен для МТ не меньше, чем тема моря. Причем космос раскрывается в точно такой же романтичной перспективе, что и различные морские образы - это такая ситуация, когда вид на что-то далекое открывается через подзорную трубу/телескоп, то есть оптика задана со стороны «парочки простых и молодых ребят», а не со стороны условного «инопланетного гостя». Иначе говоря, даже дальше всего устремленные взгляды героев песен вписаны в повседневность, что и создало эффект, будто песни Лагутенко как бы находятся в этой подзорной трубе/телескопе - буквально между обыденной реальностью и чем-то романтично-далеким.
Оригинальность текстов МТ обусловлена отнюдь не только лексической и интонационной легковесностью, но и тем, чего в этих текстах вообще не было - зарубежных ссылок.
Это может показаться неожиданным в контексте разговора об артисте, чья пиар-компания включала в себя топоним «Лондон», однако тематически Лагутенко обошел стороной те капканы, в которые вольно или невольно угодили рокеры прошлого поколения. Если, скажем, нетрудно будет найти в текстах Науменко замечания о том, как он сидит в сортире и читает журнал Rolling Stone, - то есть ссылку на сакральный фетиш с Запада, то попытаться отыскать подобное в текстах МТ почти невозможно - даже если в его песнях и появлялись цитаты (например, повешенный диджей), то они были зашифрованы, то есть расположены исключительно в качестве аттракциона. Плюс, географическая реальность и ее маркеры в песнях МТ практически всегда связаны с Дальним Востоком и, в частности, с родным городом группы. Конечно, сравнивать предметную реальность времени Лагутенко и Науменко некорректно по той причине, что мир вокруг никто из них себе не выбирал, имели, что имели; но тем не менее и современники МТ соблазна сослаться на «зарубежный источник» не избегали, - а вот у Лагутенко никакие кассеты «палп, оэзис и блер» друг с другом не спорили и никакие «Боуи», слава богу, головы не пудрили.
Полагаю, здесь может возникнуть справедливый вопрос: почему одно хорошо, а другое плохо? Вообще, ссылка на зарубежный источник - самый частотный паттерн и исконная проблема перформативности отечественного рока, так как наши музыканты издавна любили педалировать (причем буквально проговаривая), каким именно делом они заняты. Кто-то поет о том, что «играет блюз», кто-то танцует «буги-вуги до утра», кто-то читает зарубежный музыкальный журнал, а кто-то слушает бритпоп.
Причин у этого несколько, и они довольно банальны. В одном случае люди просто старались обозначить свою тему, которая, очевидно, не имела непосредственного источника в нашей культуре, и поэтому приходилось ссылаться на корни. В другом случае подобной ссылкой наши артисты как бы старались откреститься от советской реальности, где никаких блюзов никогда не было, никакой безоглядной музыкальной прессы не печатали и никакой поп-истории не существовало.
Но из этого проглядывала другая проблема: надеясь, что ссылка на западно-европейские каноны поможет артистам очертить предмет творчества, эти же артисты не подумали, что тем самым социально утверждали себя в качестве исполнителей весьма неискусного суррогата зарубежной музыки. То есть что такое рок? Строго говоря, это глобальная форма с локальным содержанием. Если есть только глобальная форма, получается паб-рок с каверами на Hotel California и Smoke on the Water. Если только локальное содержание, - то городской фольклор. Баланса между глобальным и локальным у нас достигали единицы - Илья Лагутенко, понятно, в их числе. Не лишним будет еще раз напомнить, что бритпоп, сыгранный Лагутенко, - это бритпоп без всякой ссылки на то, что он, собственно, бритпоп.
писал, что „фей (faërie) нельзя поймать в сети слов“; потому что это одно из их главных качеств - нельзя описать, но нельзя не заметить». Всё это почти буквально может быть отнесено к «Мумий Троллю».
В сухом остатке мы имеем вот что: харизма молодого Лагутенко, может, и не была заряжена тем же эмансипационным зарядом, что у Зигги Стардаста или Бретта Андерсона, но она значительно расширила представления о фиктивном разделении жанров и поставила точку в истории русского рока.