Про очень русских людей у Дивова и культовый роман "Выбраковка"
Сегодня великолепный пост у писателя Дивова, про то как созревал замысел романа "Выбраковка". И я да понимаю какая фантасмагория была Москва 90-х - я в ней жила тогда.Как то до Выбраковки в голову не приходило, что действительно меняются времена и то, что было нормой и даже необходимо становится уже не нормой
https://divov.livejournal.com/591544.html
А тут цитат множко, целиком - читайте у писателя
Сдается мне, он бы врезал Чубайсу прикладом... а потом собрал ему сломанную челюсть по кусочкам. Очень русский был человек. А русские, они не палачи, им это неинтересно, они шерифы. Русские не мстят, они наказывают.
И стало мне вдруг неожиданно больно за тех наших, кто должен ради вас расстреливать чубайсов - а вы, невинные жертвы капитализма, останетесь чистенькими.
Я еще немного выпил - и понял, как это может выглядеть.
Дальше я четыре года потихоньку собирал материал. Подсматривал и подслушивал, иногда слегка провоцировал, запоминал реплики и ситуации, осматривался на местности - и все складывал в голове, благо, она шестидесятого размера, пустого места хватает.
Надо сказать, «Выбраковка» далеко не первая вещь, которую я задумал - и отложил, понимая, что не справлюсь.
Попытка написать полноценный рассказ где-то году в девяностом совсем меня расстроила: более-менее спасало текст лишь то, что он был на грани фантасмагории.
в 1993-м, из одной новости по радио, что в России ненормальное число пропавших без вести. Сидели мы в обнимку с Кармой на Воробьевых горах в сугробе, смотрели на замерзший город... и я увидел, где эти пропавшие. Глянул на Карму - и понял, что с ними делать. И как это дерьмо вяжется с психотроникой. И какая получится нажористая каша, если взять все городские легенды того времени и хорошенько их перемешать. Москва начала 90-х была городом фантастическим и в лучшем, и в худшем смысле. Здесь могло случиться что угодно, и в легенды мы не верили - мы в них жили по самые уши.
А кто выпивал с утра, тот и участвовал.
Писать длинный роман ради одних только сюжетных твистов и бах-трах-тарарах - это надо себя не уважать, а главное, не уважать читателя.
надо было делать «Выбраковку». Она и так опоздала. Где-нибудь в девяносто пятом она бы прозвучала намного сильнее. К девяносто девятому я с ней уже прыгал в последний вагон.
Как я с ней намучился. Это наименее «моя» книга даже по сравнению с какими-нибудь симбионтами, что самозародились из синопсиса киносценария, идею которого вбросил продюсер - самому мне такая банальщина никогда не пришла бы в голову. Но ведь и там есть частица моей души. Уже по первой фразе - «Перекуси зубами кабель, оставь школу без интернета» - понятно, что автору это все небезразлично. А «Выбраковка» делалась с холодной головой, без малейшего сочувствия к героям, не считая наверное Лехи, но это служебный персонаж. В остальном она вся насквозь сконструированная.
Странно такое слышать, да? Вдвойне странно, если напомню, что все маршруты выбраковщиков я прошел своими ногами, Центральный отдел АСБ сидел в доме, где автор прожил несколько лет, и даже оптовый склад «Православного братства священномученика имярек» орудовал неподалеку в подвале. А сколько эпизодов списано из жизни - не сосчитаешь. От сцены в видеосалоне до собаки на эскалаторе.
Кстати, хвост практически не пострадал. Я действовал аккуратно.
И реплику «Смотри, на нас уже крестятся» тоже бросил ваш покорный слуга, и не просто так, а будучи, что называется, в образе. И ответ «Скоро молиться начнут» не замедлил (ты забыла, а я помню). И весь дальнейший разговор - дословная запись. Все по правде.
Но это была просто такая работа. Обычная работа литератора «в поле». Ничего больше. Как я ни пытался сжиться с героями - не складывалась эмоциональная связь. И стажера Леху я ввел в роман вовсе не потому что мне интересен сюжетный шаблон «старый оперативник учит молодого», а чисто от отчаяния. Чтобы в книге нарисовался хоть кто-то живой.
Не помогло.
Нет там авторской позиции и не могло быть.
Там есть позиция Гусева, и ее более чем достаточно. От балды и по злобе он придумал выбраковку - и когда эта хреновина вдруг стала реальностью, не убежал, не спрятался, и не гордился собой на уютном диване, и не требовал дивидендов, а пошел жизнью рисковать и отвечать. За то, что сделали другие.
Грубо говоря, основной мотив «Выбраковки» - искупление. Мы всегда платим за грехи отцов, без вариантов. Просто в случае Гусева эта расплата - осознанный выбор. Необычный, даже ненормальный для папенькиного сынка из партийной элиты. Но Гусев не сынок. Он не нарочно, так получилось.
Он не вполне понимает, что хорошо, а что плохо, и давно устал размышлять на эту тему. Чисто по инерции он поддевает окружающих, заставляя их задумываться, а все равно толку никакого. Главное, что знает Гусев, и что пока еще держит его: выбраковщики не палачи, они шерифы. Их дело - защищать слабых и ставить на место сильных.
«Выбраковке» это никак не помогало, она жила загадочной жизнью культового романа для узкой аудитории. Минимум три раза ее пытались экранизировать, однажды дошло до подписания финансовых документов, но случился очередной кризис в стране, киноиндустрия временно схлопнулась, договор улетел в корзину по форс-мажору.
Может, оно и к лучшему. Да скорее всего.
Зато есть чем гордиться: либералы плевали в меня потому что я фашист и даже, с ума сойти, «отрабатываю заказ Лубянки» (с) Арбитман, а фашисты невзлюбили автора потому что он либерал.
То, что автор раскрылся в «Выбраковке» как распоследний анархист, который всех вас, идейно озабоченных, в гробу видал (а лучше сначала на фонарном столбе, в назидание потомкам), и там же видал партию-и-правительство - никто тогда не понял.
В первую очередь, не понял сам автор.
Слишком далёк он был от этой книги.
Он не нарочно, так получилось.
Надеюсь, теперь всем станет понятнее, отчего не стоило ждать ни продолжения, ни «еще одной такой же». Я в принципе стараюсь не повторяться, а в случае «Выбраковки» это было исключено сразу по умолчанию.
Такие книги два раза не пишутся.
https://divov.livejournal.com/591544.html
А тут цитат множко, целиком - читайте у писателя
Сдается мне, он бы врезал Чубайсу прикладом... а потом собрал ему сломанную челюсть по кусочкам. Очень русский был человек. А русские, они не палачи, им это неинтересно, они шерифы. Русские не мстят, они наказывают.
И стало мне вдруг неожиданно больно за тех наших, кто должен ради вас расстреливать чубайсов - а вы, невинные жертвы капитализма, останетесь чистенькими.
Я еще немного выпил - и понял, как это может выглядеть.
Дальше я четыре года потихоньку собирал материал. Подсматривал и подслушивал, иногда слегка провоцировал, запоминал реплики и ситуации, осматривался на местности - и все складывал в голове, благо, она шестидесятого размера, пустого места хватает.
Надо сказать, «Выбраковка» далеко не первая вещь, которую я задумал - и отложил, понимая, что не справлюсь.
Попытка написать полноценный рассказ где-то году в девяностом совсем меня расстроила: более-менее спасало текст лишь то, что он был на грани фантасмагории.
в 1993-м, из одной новости по радио, что в России ненормальное число пропавших без вести. Сидели мы в обнимку с Кармой на Воробьевых горах в сугробе, смотрели на замерзший город... и я увидел, где эти пропавшие. Глянул на Карму - и понял, что с ними делать. И как это дерьмо вяжется с психотроникой. И какая получится нажористая каша, если взять все городские легенды того времени и хорошенько их перемешать. Москва начала 90-х была городом фантастическим и в лучшем, и в худшем смысле. Здесь могло случиться что угодно, и в легенды мы не верили - мы в них жили по самые уши.
А кто выпивал с утра, тот и участвовал.
Писать длинный роман ради одних только сюжетных твистов и бах-трах-тарарах - это надо себя не уважать, а главное, не уважать читателя.
надо было делать «Выбраковку». Она и так опоздала. Где-нибудь в девяносто пятом она бы прозвучала намного сильнее. К девяносто девятому я с ней уже прыгал в последний вагон.
Как я с ней намучился. Это наименее «моя» книга даже по сравнению с какими-нибудь симбионтами, что самозародились из синопсиса киносценария, идею которого вбросил продюсер - самому мне такая банальщина никогда не пришла бы в голову. Но ведь и там есть частица моей души. Уже по первой фразе - «Перекуси зубами кабель, оставь школу без интернета» - понятно, что автору это все небезразлично. А «Выбраковка» делалась с холодной головой, без малейшего сочувствия к героям, не считая наверное Лехи, но это служебный персонаж. В остальном она вся насквозь сконструированная.
Странно такое слышать, да? Вдвойне странно, если напомню, что все маршруты выбраковщиков я прошел своими ногами, Центральный отдел АСБ сидел в доме, где автор прожил несколько лет, и даже оптовый склад «Православного братства священномученика имярек» орудовал неподалеку в подвале. А сколько эпизодов списано из жизни - не сосчитаешь. От сцены в видеосалоне до собаки на эскалаторе.
Кстати, хвост практически не пострадал. Я действовал аккуратно.
И реплику «Смотри, на нас уже крестятся» тоже бросил ваш покорный слуга, и не просто так, а будучи, что называется, в образе. И ответ «Скоро молиться начнут» не замедлил (ты забыла, а я помню). И весь дальнейший разговор - дословная запись. Все по правде.
Но это была просто такая работа. Обычная работа литератора «в поле». Ничего больше. Как я ни пытался сжиться с героями - не складывалась эмоциональная связь. И стажера Леху я ввел в роман вовсе не потому что мне интересен сюжетный шаблон «старый оперативник учит молодого», а чисто от отчаяния. Чтобы в книге нарисовался хоть кто-то живой.
Не помогло.
Нет там авторской позиции и не могло быть.
Там есть позиция Гусева, и ее более чем достаточно. От балды и по злобе он придумал выбраковку - и когда эта хреновина вдруг стала реальностью, не убежал, не спрятался, и не гордился собой на уютном диване, и не требовал дивидендов, а пошел жизнью рисковать и отвечать. За то, что сделали другие.
Грубо говоря, основной мотив «Выбраковки» - искупление. Мы всегда платим за грехи отцов, без вариантов. Просто в случае Гусева эта расплата - осознанный выбор. Необычный, даже ненормальный для папенькиного сынка из партийной элиты. Но Гусев не сынок. Он не нарочно, так получилось.
Он не вполне понимает, что хорошо, а что плохо, и давно устал размышлять на эту тему. Чисто по инерции он поддевает окружающих, заставляя их задумываться, а все равно толку никакого. Главное, что знает Гусев, и что пока еще держит его: выбраковщики не палачи, они шерифы. Их дело - защищать слабых и ставить на место сильных.
«Выбраковке» это никак не помогало, она жила загадочной жизнью культового романа для узкой аудитории. Минимум три раза ее пытались экранизировать, однажды дошло до подписания финансовых документов, но случился очередной кризис в стране, киноиндустрия временно схлопнулась, договор улетел в корзину по форс-мажору.
Может, оно и к лучшему. Да скорее всего.
Зато есть чем гордиться: либералы плевали в меня потому что я фашист и даже, с ума сойти, «отрабатываю заказ Лубянки» (с) Арбитман, а фашисты невзлюбили автора потому что он либерал.
То, что автор раскрылся в «Выбраковке» как распоследний анархист, который всех вас, идейно озабоченных, в гробу видал (а лучше сначала на фонарном столбе, в назидание потомкам), и там же видал партию-и-правительство - никто тогда не понял.
В первую очередь, не понял сам автор.
Слишком далёк он был от этой книги.
Он не нарочно, так получилось.
Надеюсь, теперь всем станет понятнее, отчего не стоило ждать ни продолжения, ни «еще одной такой же». Я в принципе стараюсь не повторяться, а в случае «Выбраковки» это было исключено сразу по умолчанию.
Такие книги два раза не пишутся.