Дана Курская. КАК Я НА МАМБЕ ЗНАКОМИЛАСЬ
Дана Курская
КАК Я НА МАМБЕ ЗНАКОМИЛАСЬ
#любовьэпохиновыхмедиа
Тишковская очень любит песню Башлачёва про соседку. Ну знаете, где мужик приходит к одинокой соседке и врёт, что он бывший солдат, враги сожгли его родную хату, и вообще ему хреново живётся. Соседка его жалеет, кормит, поит, веселит, потом они проводят ночь, а наутро он признаётся, что он не солдат никакой, хата его цела, и вообще всё у него хорошо, просто не знал, как иначе завязать их общение. Соседка тихо качает головой и отвечает, что это ничего. И тогда герой песни всё как-то понимает сразу, и обнимает её, и греет, пока не отогревает, и становится ей мужем, сватом, братом - ведь человеку трудно одному, когда враги сожгли родную хату.
Я этой песни никогда не понимала, и восторгов Тишковской не разделяла, а всегда говорила, что на месте обманутой соседки накостыляла бы этому козлу.
«Ты не понимаешь, - горячилась в ответ Тишковская. - Они оба одинокие были. Тут дело в одиночестве. Они друг другу были нужны в тот момент».
«Так зачем огород-то городить! Взял бы и познакомился просто так!» - не уступала я.
…Это, братцы, было лирическое отступление, а речь пойдёт вот о чём.
Недели полторы назад я решила зарегистрироваться в тиндере, но мой телефон не захотел его устанавливать. Тогда я зарегистрировалась на мамбе, хотя интуитивно чувствовала, что в сравнении с интеллектуальным тиндером эта мамба - то ещё днище, но душа рвалась в полёт, и вот - я на мамбе.
Назваться мне пришлось Дарьей, потому что настоящее имя моё слишком редкое, и потому что люблю аллюзии на «Брата-2». И вообще - как-то хотелось почувствовать себя отстранённо, чтобы вот как будто не я. Понимаете, да?
С фотографиями пришлось попотеть, так как на любые попытки повесить фото система немедленно отвечала, что этот файл «широко распространён в интернете» и надо его заменить на менее известную морду. Да, тяжело быть публичным человеком, пришлось фоткаться на фоне стенки со взглядом, устремлённым ввысь.
Далее следовало кратко описать цель своего нахождения в этом порочном месте. Я прошлась по другим анкетам. Люди писали «хочу найти свою половинку», «ищу спонсора», «разыскиваю состоятельного щедрого джентльмена» и даже «интересует просто секс».
Чего ищу я сама, мне понималось весьма смутно, потому сформулировала так: «Хочу выпить с тобой за гаражами под русский рок».
Далее честно указала свой рост, вес, цвет глаз, возраст, отсутствие детей, какие-то ещё анкетные данные и села ждать.
Отзывы, которые стали приходить на мою анкету, можно было условно поделить на несколько видов.
Первые хотели меня научить уму-разуму. «Как ты можешь в 35 пить вместо того, чтобы рожать детишек!» - разорялся Николай, 42 года. «Женщины вообще не должны пить!» - возмущался Александр, 39 лет. «Какие ещё гаражи! Ты что - проститутка????» - волновался Пётр, 48 лет. «С такими глозами нада замуж а ни пить!!!!!» - наставлял меня Сахэ, 51 год.
Второй вид жаждал обладать мною немедленно.
«Красавица! Сделаю тебе куни!» - щедро предлагал Иван, 32 года. «Какая пышечка! Вставил бы в эти булочки!» - комплиментничал Олег, 38 лет. «Плюс сайзик!!!! Всё, как я люблююю!» - радовался Максим, возраст скрыт.
Третий вид представлял из себя стесняшечек. Они писали «привет» и «чо делаешь» до бесконечности, не зная, как бы получше завести разговор.
Из этого третьего вида я принялась выбирать тех, что поинтереснее и пограмотнее. С ними мы обсуждали погодные условия, подорожание цен и пристрастия в русском роке. (Так например Михаил, 51 год, очень старался и писал, что его любимый русский рок - это Высоцкий).
Некоторые прерывали вроде бы неплохое общение внезапным присыланием фотографии своей голой жопы. Некоторым надоедало обсуждать образ весны в текстах Шевчука, и они закругляли беседу: «Ну ладно, давай лучше представим, что ты у меня берёшь в рот». Некоторые оказались очень ранимы. Если я не отвечала в течение пары часов на сообщение, они зловеще уверяли, что я пожалею о своем молчании и блокировали меня.
Словом, когда вчера под вечер моего единственного за долгое время выходного дня, прерываемого сообщениями и звонками авторов, считающих, что выходной день должен быть посвящён им, на меня наткнулся Алексей, 36 лет, проживающий в 4 километрах от меня, я решила, что пора выйти из сумрака. Алексей был грамотным, слушал «ДДТ», готов был пить виски за гаражами и ни на какую голую жопу не намекал. Мы договорились встретиться возле ДК «Восход» в семь тридцать, и я даже честно накрасилась как перед дискотекой, и прислала фото из лифта Тишковской. Тишковская весь этот цирк горячо одобрила.
У меня не было никакого волнения, в любовь с первого взгляда я не верила, при виде фото Алексея сердце моё не волновалось, внизу живота не теплело. Просто было интересно понравиться кому-то не как «ах, я та самая Дана Курская, ах, книги-фестивали-стишки», а в качестве просто обаятельной девчули (Даша, 35 лет).
Алексей оказался приятным малым, челябинского такого вполне типажа. Мы взяли виски и сок, и пошли пить за гаражи - там, где рельсы. Алексей действительно жил недалеко, но этого места не знал. Он был слегка обескуражен, когда понял, что пить надо вот прям тут в темном безлюдном месте, но ничего, не стушевался, сразу разлил, и мы выпили.
Я спросила, мол, неужели ему не с кем выпить в субботу вечером. Он сказал, что вот так жизнь сложилась, да. Потом мы обсудили контингент мамбы. Я поняла, что далеко не первая, с кем Алексей встречается. «А ты у меня зато первый!» - сделала я ему приятное. Алексей порадовался, мы выпили. Над нашими головами и трубами завода всходила луна. Алексей вспомнил, что сидел пару лет назад тут, в ментовке, за распитие, и смотрел в окна, и видел эти трубы, и вот теперь их вспомнил. Я рассказала ему про трубы в Челябинске и про мою счастливую юность. Алексей очень кивал, пока я рассказывала, было видно, что ему интересно. Мы выпили ещё. В темноте в гоповской шапочке он был очень похож на Вову. Мне даже понравилось растворять Алексея в Вове, представлять, что это Вова пьет сейчас со мной и любит меня. И что не было никаких расставаний и боли, а мы так вот стояли себе и пили, и были гаражи и трубы.
Алексей стал подмерзать, я предложила ему пройтись до какого-нибудь открытого тёплого подъезда. Мы стали переходить рельсы, я слегка поскользнулась, и он взял меня за руку. Это было не вызывающе и не с каким-то намёком, а просто потому что он меня так поддержал. Хорошо, когда есть, кому поддержать. «Спасибо, Вова», - сказала я. Алексей услышал, что-то хотел сказать, но не стал.
Мы пришли в подъезд и стали там пить при свете тусклой лампочки и тихо разговаривать. И Алексей сказал, что ему кажется, что ему снова пятнадцать, и он в родном Курске. «Со мной всем снова пятнадцать», - грустно сказала я. И мы снова выпили. Литр виски был каким-то нескончаемым, и было тепло. И Алексей меня обнял. Я спросила, почему он это делает.
«Потому что я соскучился, Оля», - ответил он. И я кивнула.
И вот мы стояли так - Оля и Вова - и пили в подъезде, и каждому из нас было хорошо от того, что тот, другой, вернулся, потому что не было никаких расставаний и боли.
И тогда я поняла наконец, почему все эти люди знакомятся с незнакомыми людьми на тиндерах и мамбах. Они вовсе не хотят перестать быть собой, нет. Они хотят, чтобы перестали быть собой те, кто с ними встретится. Чтобы они на вечер стали для них кем-то другим.
А когда мы допили, Алексей меня всё-таки попытался робко поцеловать, но я уклонилась и предложила ему уже вызывать такси. Такси приехало через минуту, как будто ждало его. Алексей сел на заднее сидение и помахал мне из тёмного окна, и я помахала ему в ответ.
А потом я шла домой в предвесенней темноте, и думала, что надо пьяными пальцами как-то суметь набрать сообщение Тишковской о том, что она всё это время была права насчёт песни Башлачёва.
Но вместо этого я набрала сообщение Алексею: «Спасибо за вечер! Ты такой замечательный!»
Не то, что бы Алексей был какой-то действительно замечательный, нет. Но мне очень хотелось его хоть как-то приободрить.
Ведь человеку трудно одному, когда враги сожгли родную хату.
КАК Я НА МАМБЕ ЗНАКОМИЛАСЬ
#любовьэпохиновыхмедиа
Тишковская очень любит песню Башлачёва про соседку. Ну знаете, где мужик приходит к одинокой соседке и врёт, что он бывший солдат, враги сожгли его родную хату, и вообще ему хреново живётся. Соседка его жалеет, кормит, поит, веселит, потом они проводят ночь, а наутро он признаётся, что он не солдат никакой, хата его цела, и вообще всё у него хорошо, просто не знал, как иначе завязать их общение. Соседка тихо качает головой и отвечает, что это ничего. И тогда герой песни всё как-то понимает сразу, и обнимает её, и греет, пока не отогревает, и становится ей мужем, сватом, братом - ведь человеку трудно одному, когда враги сожгли родную хату.
Я этой песни никогда не понимала, и восторгов Тишковской не разделяла, а всегда говорила, что на месте обманутой соседки накостыляла бы этому козлу.
«Ты не понимаешь, - горячилась в ответ Тишковская. - Они оба одинокие были. Тут дело в одиночестве. Они друг другу были нужны в тот момент».
«Так зачем огород-то городить! Взял бы и познакомился просто так!» - не уступала я.
…Это, братцы, было лирическое отступление, а речь пойдёт вот о чём.
Недели полторы назад я решила зарегистрироваться в тиндере, но мой телефон не захотел его устанавливать. Тогда я зарегистрировалась на мамбе, хотя интуитивно чувствовала, что в сравнении с интеллектуальным тиндером эта мамба - то ещё днище, но душа рвалась в полёт, и вот - я на мамбе.
Назваться мне пришлось Дарьей, потому что настоящее имя моё слишком редкое, и потому что люблю аллюзии на «Брата-2». И вообще - как-то хотелось почувствовать себя отстранённо, чтобы вот как будто не я. Понимаете, да?
С фотографиями пришлось попотеть, так как на любые попытки повесить фото система немедленно отвечала, что этот файл «широко распространён в интернете» и надо его заменить на менее известную морду. Да, тяжело быть публичным человеком, пришлось фоткаться на фоне стенки со взглядом, устремлённым ввысь.
Далее следовало кратко описать цель своего нахождения в этом порочном месте. Я прошлась по другим анкетам. Люди писали «хочу найти свою половинку», «ищу спонсора», «разыскиваю состоятельного щедрого джентльмена» и даже «интересует просто секс».
Чего ищу я сама, мне понималось весьма смутно, потому сформулировала так: «Хочу выпить с тобой за гаражами под русский рок».
Далее честно указала свой рост, вес, цвет глаз, возраст, отсутствие детей, какие-то ещё анкетные данные и села ждать.
Отзывы, которые стали приходить на мою анкету, можно было условно поделить на несколько видов.
Первые хотели меня научить уму-разуму. «Как ты можешь в 35 пить вместо того, чтобы рожать детишек!» - разорялся Николай, 42 года. «Женщины вообще не должны пить!» - возмущался Александр, 39 лет. «Какие ещё гаражи! Ты что - проститутка????» - волновался Пётр, 48 лет. «С такими глозами нада замуж а ни пить!!!!!» - наставлял меня Сахэ, 51 год.
Второй вид жаждал обладать мною немедленно.
«Красавица! Сделаю тебе куни!» - щедро предлагал Иван, 32 года. «Какая пышечка! Вставил бы в эти булочки!» - комплиментничал Олег, 38 лет. «Плюс сайзик!!!! Всё, как я люблююю!» - радовался Максим, возраст скрыт.
Третий вид представлял из себя стесняшечек. Они писали «привет» и «чо делаешь» до бесконечности, не зная, как бы получше завести разговор.
Из этого третьего вида я принялась выбирать тех, что поинтереснее и пограмотнее. С ними мы обсуждали погодные условия, подорожание цен и пристрастия в русском роке. (Так например Михаил, 51 год, очень старался и писал, что его любимый русский рок - это Высоцкий).
Некоторые прерывали вроде бы неплохое общение внезапным присыланием фотографии своей голой жопы. Некоторым надоедало обсуждать образ весны в текстах Шевчука, и они закругляли беседу: «Ну ладно, давай лучше представим, что ты у меня берёшь в рот». Некоторые оказались очень ранимы. Если я не отвечала в течение пары часов на сообщение, они зловеще уверяли, что я пожалею о своем молчании и блокировали меня.
Словом, когда вчера под вечер моего единственного за долгое время выходного дня, прерываемого сообщениями и звонками авторов, считающих, что выходной день должен быть посвящён им, на меня наткнулся Алексей, 36 лет, проживающий в 4 километрах от меня, я решила, что пора выйти из сумрака. Алексей был грамотным, слушал «ДДТ», готов был пить виски за гаражами и ни на какую голую жопу не намекал. Мы договорились встретиться возле ДК «Восход» в семь тридцать, и я даже честно накрасилась как перед дискотекой, и прислала фото из лифта Тишковской. Тишковская весь этот цирк горячо одобрила.
У меня не было никакого волнения, в любовь с первого взгляда я не верила, при виде фото Алексея сердце моё не волновалось, внизу живота не теплело. Просто было интересно понравиться кому-то не как «ах, я та самая Дана Курская, ах, книги-фестивали-стишки», а в качестве просто обаятельной девчули (Даша, 35 лет).
Алексей оказался приятным малым, челябинского такого вполне типажа. Мы взяли виски и сок, и пошли пить за гаражи - там, где рельсы. Алексей действительно жил недалеко, но этого места не знал. Он был слегка обескуражен, когда понял, что пить надо вот прям тут в темном безлюдном месте, но ничего, не стушевался, сразу разлил, и мы выпили.
Я спросила, мол, неужели ему не с кем выпить в субботу вечером. Он сказал, что вот так жизнь сложилась, да. Потом мы обсудили контингент мамбы. Я поняла, что далеко не первая, с кем Алексей встречается. «А ты у меня зато первый!» - сделала я ему приятное. Алексей порадовался, мы выпили. Над нашими головами и трубами завода всходила луна. Алексей вспомнил, что сидел пару лет назад тут, в ментовке, за распитие, и смотрел в окна, и видел эти трубы, и вот теперь их вспомнил. Я рассказала ему про трубы в Челябинске и про мою счастливую юность. Алексей очень кивал, пока я рассказывала, было видно, что ему интересно. Мы выпили ещё. В темноте в гоповской шапочке он был очень похож на Вову. Мне даже понравилось растворять Алексея в Вове, представлять, что это Вова пьет сейчас со мной и любит меня. И что не было никаких расставаний и боли, а мы так вот стояли себе и пили, и были гаражи и трубы.
Алексей стал подмерзать, я предложила ему пройтись до какого-нибудь открытого тёплого подъезда. Мы стали переходить рельсы, я слегка поскользнулась, и он взял меня за руку. Это было не вызывающе и не с каким-то намёком, а просто потому что он меня так поддержал. Хорошо, когда есть, кому поддержать. «Спасибо, Вова», - сказала я. Алексей услышал, что-то хотел сказать, но не стал.
Мы пришли в подъезд и стали там пить при свете тусклой лампочки и тихо разговаривать. И Алексей сказал, что ему кажется, что ему снова пятнадцать, и он в родном Курске. «Со мной всем снова пятнадцать», - грустно сказала я. И мы снова выпили. Литр виски был каким-то нескончаемым, и было тепло. И Алексей меня обнял. Я спросила, почему он это делает.
«Потому что я соскучился, Оля», - ответил он. И я кивнула.
И вот мы стояли так - Оля и Вова - и пили в подъезде, и каждому из нас было хорошо от того, что тот, другой, вернулся, потому что не было никаких расставаний и боли.
И тогда я поняла наконец, почему все эти люди знакомятся с незнакомыми людьми на тиндерах и мамбах. Они вовсе не хотят перестать быть собой, нет. Они хотят, чтобы перестали быть собой те, кто с ними встретится. Чтобы они на вечер стали для них кем-то другим.
А когда мы допили, Алексей меня всё-таки попытался робко поцеловать, но я уклонилась и предложила ему уже вызывать такси. Такси приехало через минуту, как будто ждало его. Алексей сел на заднее сидение и помахал мне из тёмного окна, и я помахала ему в ответ.
А потом я шла домой в предвесенней темноте, и думала, что надо пьяными пальцами как-то суметь набрать сообщение Тишковской о том, что она всё это время была права насчёт песни Башлачёва.
Но вместо этого я набрала сообщение Алексею: «Спасибо за вечер! Ты такой замечательный!»
Не то, что бы Алексей был какой-то действительно замечательный, нет. Но мне очень хотелось его хоть как-то приободрить.
Ведь человеку трудно одному, когда враги сожгли родную хату.