Как я работала журналисткой
Для своих мемуаров "Исповедь бэби-бумера" отыскала в архиве рассказ, написанный по мотивам начала 90-х, когда я работала журналистом. Привожу здесь отрывок из этого рассказа.
А у вас, друзья, хотела бы спросить, что интересного вы помните из времен ваучеров и первых секонд-хендов? Может и мне что еще что вспомнится по ассоциации.
Зимняя куртка
Отрывок из рассказа
Все у меня начало валиться из рук с того дня, как месяц назад я потеряла работу: наше НИИ распалось и сотрудников отправили на биржу труда. И сейчас делать ничего не хотелось, я бессмысленно слонялась из угла в угол. Вышла в коридорчик. В прихожей опять горел непогашенный мужем свет, потянулась рукой к выключателю и заметила непорядок на тумбочке: наскоро и косо сложенная им же газета. Вот так всегда, если ты дома, то ходи и убирай за всеми!
Присела на пуфик, сложила газету ровненько и снова развернула ее. Это «Городские новости» , мы выписывали ее несколько лет, и всегда там находилось что-то полезное, хотя бы погода!
Шелестя страницами, пробежалась по заголовкам статей и первым абзацам. «Невский становится городом витрин …, крупные европейские производители открывают у нас филиалы ….», - нда: семья и так едва сводит концы с концами. Ага, … а вот тут любопытно: «Появились магазинчики «секонд хэнд», в них продают поношенную одежду, …» Ха! Тоже из Европы! Продают на вес и по смешным ценам! Быстро прикидываю: если толкнуть уличным скупщикам мой ваучер, недавно выданный всем гражданам России, сколько килограммов одежды смогу накупить? Если маек-футболок, то - целый мешок, всей семье разом! Но майки нам сейчас не нужны, купить бы пуховик, и никаких мучений с моим старым пальто. Хорошо, что пока настоящих морозов не видели, хотя уже конец января. И газета отметила: «аномально теплая зима, сегодня от -1 до +2 градусов».
Привычно просматриваю объявления о вакансиях, хотя знаю, что работы для себя здесь не найду: требуются бухгалтеры, агенты, менеджеры - это мимо кассы! Ведь мне нужна работа инженера! И вдруг …в обычной рамке сверкнул необычный призыв-заголовок: «Берите перья острые!». Это тоже не для меня, но сердце зачастило, отдаваясь в ушах барабанным боем - а, может, для меня? Газета приглашала к сотрудничеству репортеров! И никаких специальных требований: ни журналистского диплома, ни опыта работы. Могут обращаться все желающие!
Перечитав объявление дважды, я вскочила с пуфика и заметалась по коридору, словно волчица по клетке. Мысли вспыхивали ярко и беспорядочно, как сигнальные лампочки на панели институтской ЭВМ. Пора ставить крест на прежней профессии …. С ней все складывается не в мою пользу: госпредприятия закрываются, а в недавно образованные частные структуры требуются только мужчины-инженеры, и по возрасту ограничения - до тридцати пяти. А мне уже через год сорок сравняется, и мой женский пол - непреложная данность.
Работать в газете - это здорово! Это мой шанс! «Трое суток не спать, трое суток шагать, ради нескольких строчек в газете!» - была такая песенка о журналистах. Напевая незатейливый куплет и пританцовывая, возвращаюсь в комнату, к телефону, держа заветную газету. Я ведь мечтала в юности об этой профессии, но жизнь сложилась иначе. Утопила свой репортерский талант в море житейских забот, заморозила его. Лишь когда я сочиняла поздравительные адреса коллегам по работе, выныривала на поверхность часть айсберга.
Сажусь в кресло, кладу телефонный аппарат на колени, на миг застываю в нерешительности. Потом дрожащими от волнения пальцами кручу телефонный диск, набираю цифры указанного в объявлении номера. Слушая гудки, тереблю закрученный спиралью шнур, соединяющий трубку с аппаратом. Наконец хрипловатый голос отвечает: «Завред Синицын. «Городские новости»». Я тоже представляюсь, объясняю, что звоню по объявлению.
Редактор задает мне несколько общих вопросов, а выслушав ответы, приглашает приехать на собеседование завтра.
………………………………………………………………………
……………………………………………………………………….
Быстрым шагом, пряча лицо от встречного ветра, иду по безлюдной улице. Снежинки, колючие, как лед, массируют щеки. Уже виден высоченный дом - определенно, нужное мне здание. На фасаде вместо таблички лишь след от нее - темный прямоугольник, зато вестибюль пестрит самодельными вывесками только что созданных фирм. Проход к лестнице преградил охранник с неподвижным лицом, направил меня к окошку бюро пропусков и к местному телефону. Звоню Синицыну, напоминая о себе. Затем протягиваю в окошко паспорт. Девушка-инспектор, выписав мне документ, подсказывает нужный этаж.
Едва взглянув на разрешительную бумажку, страж пропустил меня к лифту. Но я направилась к лестнице, решив подниматься пешком: пока ноги будут пересчитывать ступени, мысленно проговорю речь для редактора. Понимаю, что робость губительна для журналиста, но я преодолею ее - наследие уединенной работы с формулами и приборами. Для меня труден только момент знакомства, а дальше всё будет нормально.
Поднялась на несколько пролетов, бормоча про себя заготовленные слова, как вдруг услышала разноголосый гул где-то наверху. Преодолела еще этаж и, ступив на площадку, увязла в плотной толпе. Люди - мужчины и женщины - теснились у закрытой двери, и на лицах многих застыло тревожное ожидание. Мои конкуренты, тоже кандидаты в репортеры? Значит, пригласили не только меня?
Ответ на свои вопросы я получила почти сразу, потому что запертая дверь распахнулась и сотрудник газеты пригласил ожидающих собеседования пройти в помещение. В строгом костюме и при галстуке он больше походил на телевизионного диктора, чем на журналиста, но толпой руководил уверенно. Раскинув руки и помахивая ими, поторапливал людей, будто хозяин, загоняющий кур в курятник. Войдя вместе с остальными в комнату, я убедилась, что попала на массовое анкетирование, а потому заготовленные для редактора слова оказались лишними.
Соискателей усадили за большой овальный стол, занимающий большую часть комнаты. Распорядитель закрыл дверь и раздал всем сидящим листы с анкетами. Объяснил, как их заполнять, призвал к искренности и внимательности, добавив, как важны эти качества для рекламных агентов.
- Рекламных агентов? - громко переспросила я.
Похожий на диктора теленовостей сотрудник подтвердил свои слова коротким «да».
Вот так ловушка! Я попала на отбор агентов, а не репортеров. Вмиг стало жарко, повесив куртку на спинку стула, раздумывала, как мне быть.
Нет, в агенты я точно не пойду, нет у меня ни нужных навыков, ни желания. Хотя обидно потратить столько времени на дорогу, на всю эту кутерьму, и уехать не солоно хлебавши. Решаю просто посмотреть, поизучать их анкеты. Достала авторучку и методично стала подчеркивать ответы: да, нет, иногда. Ироничная улыбка блуждала на моих губах, когда я, не скрывая, отвечала, что с людьми схожусь трудно, контакты устанавливаю медленно, и, вдобавок, боюсь звонить по телефону. От редактора скрыла бы свои комплексы, а тут выложила всё, как на духу!
Менеджер, с застывшей полуулыбкой на лице, собирал заполненные анкеты и отдавал их молодой женщине, сидевшей за отдельным столиком - то ли администратору, то ли психологу. Мое место было неподалеку и, отдав свою анкету, я стала разглядывать ее лицо. Ухоженное, кукольного вида - и возраст по нему не угадаешь, но моложе меня. Волосы, гладко забранные в пучок, как у балерины - верно, для солидности их убрала. По бледно-розовому костюму из тонкой дорогой шерсти я причислила ее к « новым русским». Эти девицы появились как-то сразу, будто грибы после дождя полгода-год назад. Надменно-глуповатый вид ее наталкивал на мысль о нерадивой студентке, вытянувшей у профессора заветный трояк! Что ее связывает с завредом Синицыным? И почему он, приглашая меня на собеседование, не сообщил об агентской деятельности?
Красотка, игнорируя взгляды присутствующих, вчитывалась в анкеты и раскладывала их по разным стопочкам, смешивала, тасовала, снова разделяла.
Соискатели работы - я сосчитала, нас было тридцать шесть человек - сидели тихо, сложив руки на столе или опустив на колени. Минуты ожидания затягивались. После сложных манипуляций с анкетами, администраторша оставила в руках только две. Она назвала фамилии принятых. Одним из счастливчиком оказался краснощекий крепыш лет тридцати, и второй - я. Вот вляпалась! Почему отобрали меня при моей-то некоммуникабельности? Нас двоих попросили остаться, а остальных менеджер вежливо выпроводил из зала.
Женщина с анкетами представилась:
- Марианна, директор по связям с общественностью, - ее тонкие губы (мода надувать их силиконом придет гораздо позже) растянулись в подобие улыбки.
Она разъяснила, за что выбрала нас: мы двое прошли тест на честность, а это главное, ведь нам придется работать с крупными суммами денег. Затем попросила паспорта передала их менеджеру, чтобы переписал номера-серии. Свои координаты мы указали еще раньше, в анкете.
Пройдя такой строгий отбор, я уже не помышляла о бегстве. Я готова здесь работать! Притом, условия оказались неожиданно приемлемы для меня: мне предстоит обслуживать те компании, которые сами обращаются в газету. Буду ездить по данным мне адресам, оформлять рекламу и получать на месте деньги за нее. Марианна отбарабанила официальную часть, как скучный урок и, обращаясь ко мне, совсем по-свойски добавила:
- Вам повезло: мы как раз искали человека на выездное обслуживание! Можете чесать без заморочек, потому что обращений к нам тьма-тьмущая. Издание «Всем привет!» одним из первых в городе на рекламный рынок выкатило, теперь рекламодатель сам к нам бежит.
Брови мои вздрогнули, я прикусила сжатые костяшки пальцев. Все происходящее казалось мне абсолютно немыслимым. Ладно, что вместо репортеров набирают агентов - это сейчас в духе времени. Но орудовать чужим брендом, прикрываться известным изданием - верх наглости! Ведь по телефону Синицын четко назвался завредом «Городских новостей», надо еще раз посмотреть, что в пропуске написали. Однако пропуск лежал в пластиковой обложке паспорта, а паспорт на столе у менеджера.
- Есть вопросы, Галина? - с ласковой вкрадчивостью спросила Марианна.
Ее притворное участие вывело меня из себя. Кулаки мои разжались, и освобожденные пальцы запрыгали перед ее и моим носом, будто кисти рук дирижера:
- Значит, это рекламная газета «Всем привет!»? Видела: ее у метро раздают. А назвались «городскими новостями!».
- Вот, блин! Толком вы можете сказать, что вас не устраивает? - Марианна, с озадаченным видом, повернулась к своему столику, налила из пластиковой бутылки воды в стакан и протянула его мне:
- Выпейте.
Клацая зубами о край стакана, я отпила пару глотков, поставила стакан на столик и уже спокойнее закончила речь:
- … только не понимаю, зачем господину редактору и вам нужна вся эта мистерия. Заявили о вакансии журналиста, прикрылись солидным изданием ...
Я с усталым равнодушием забрала свой паспорт со стола менеджера, схватила в охапку куртку со спинки стула и сделала шаг назад.
Личико белоголовой «балерины» вдруг впервые за время нашего общения преобразилось. Кукольность стерлась с ее лица, и в нем появились проблески заинтересованности:
- Так вы журналистка? Зашибись! Никогда бы не подумала! Занесу в меморис. Тогда сможете неплохо забашлять, если будете не только собирать грины за рекламу, но и писать заказчикам статьи.
- Ни-за-что! А ваш Синицын - просто аферист, разводит людей по телефону, представляется редактором «Городских новостей», зазывает на собеседование …
- Отпад! Вы искали Синицына, завреда «Городских новостей»? Так его кабинет выше, на четвертом этаже. А наш офис на третьем. Но считайте, что вам крупно повезло, что «ошиблись номером». С оплатой у нас куда лучше! Давайте обговорим условия ...
Но я уже бежала к двери, прочь из сомнительной шарашки, от приблатненной девахи. Балда! Ошиблась этажом, и пенять не на кого! Как всегда, побоялась лишний раз спросить, куда идти. Сколько времени зря потеряла!
Бегом одолела еще один этаж и, запыхавшись, с курткой под мышкой, ввалилась в кабинет редактора «Городских новостей». На этот раз я с порога уточнила, туда ли попала. Грузный мужчина с оплывшим несвежим лицом подтвердил, что он действительно заведующий редакцией Синицын. По его внешности трудно было определить его возраст: редкая, с проседью шевелюра, два подбородка, перетекающие в толстую шею. Тесноватый ему пиджак морщил в рукавах выше локтей и едва сходился на животе. А на лацкане пиджака белела крошка от пирожного.
Синицын поначалу не мог взять в толк, кто я и что мне от него надо:
- И что вы хотите?
Я, не отводя взгляда от неуместной крошки, напомнила, что звонила ему вчера из дома, и сегодня, с вахты. Что он назначил мне собеседование.
Он задумчиво посмотрел на мои старенькие сапожки - я стояла у двери, замерев - повторил мною фамилию, затем недоверчиво качнул головой:
- Так-так. Я время не засекал, милая барышня, но час, наверняка, прошел, как вы заказывали пропуск. Позвонили и пропали. Я уж было решил, что вы - очередной распространитель гербалайфа, захотели проникнуть в наше здание под видом репортера. Житья нет в последнее время от всяких коробейников и агентов!
- Заблудилась в ваших коридорах, - не вдаваясь в подробности, сказала я.
- Оперативность для журналиста главное, а вы - «заблудилась в коридорах», - он недоверчиво выворотил толстые губы.
Я промолчала.
- Значит, решили испытать себя в журналистике? И опыта работы нет?
- Меня в студенческой многотиражке печатали, - выпрямила спину, иду ва-банк, вспомнив, как однажды в студенческие годы и впрямь написала заметку про результаты сессии в институтскую газетку.
- Ну, ладно, вы положите вещи-то на стульчик в углу, а сами поближе присаживайтесь. Побеседуем. И какую же тему вы хотели бы освещать в нашей газете?
- Могла бы писать об искусстве, о литературных новинках. Я в курсе …
- Ха! - редактор прерывает мой лепет. - У меня в соседней комнате сидит целый рой дамочек-искусствоведов, но сейчас не то время, чтобы про спектакли рассуждать. Народ от театра отхлынул, его насущные дела волнуют. Нужны острые материалы, потому мы и дали открытое объявление. К бомжам пойдете? Сможете написать репортаж?
Испытывает меня? Запугивает?
- Пойду к бомжам!
Отвечаю утвердительно, но сердце обрывается, будто мне предлагают прыгнуть в пропасть. И даже крошку больше не вижу на его лацкане, стряхнул, что ли?
***
Отправляясь на задание, надела грубые мужские ботинки - напоминание о поездках на овощебазу от НИИ. Наверняка, придется лазать с фонарем по грязным подвалам и пыльным чердакам! И перешитую куртку жалеть не стану, чай, не шуба.
Но я перестраховалась: моя командировка обернулась обычными интервью. Вначале мне надлежало встретиться с президентом недавно основанного в городе Фонда «Ночлежка», адрес которого сообщил редактор. Президента отыскала в тесном кабинетике с небольшим запыленным окошком. Сбоку у обшарпанного письменного стола приткнулся колченогий стул, на который я с опаской присела. Молодой человек лет тридцати, с небрежно подправленной бородкой, рассказал, что сам хипповал, ездил автостопом по стране, ночевал на вокзалах. Позже остепенился и начал помогать тем, кто оказался на дне. А таких было немало: как только отменили статью о бродяжничестве, так все бездомные, осмелев, выбрались из закутков на улицы города. Днем бродили по улицам, грелись в метро, попрошайничали, подворовывали. Ночевали, где придется.
После интервью президент-бородач проводил меня в соседний, обустроенный подвал, где размещался пункт питания: три пластмассовых стола и окошко раздачи.
В меню обеда входила кружка горячего бульона из растворимых кубиков и кусок хлеба. Поговорила с теми, кого застала в этот час в тускло освещенном помещении, наполненным смрадными испарениями немытых тел и грязной одежды. Все бомжи ссылались на стечение обстоятельств, на нелепый случай, выбивший их из колеи привычной жизни. Рассказанные истории не отличались разнообразием. Жил нормально, но пил. Развелся с женой, оказался на улице. Попал по дури в тюрьму, потерял площадь. Женщин там я не встретила.
………………………………………………………………………..
………………………………………………………………………..
Впечатления от встреч с бомжами переполняли, материала для статьи - с лихвой.
Успела в этот день заехать еще и в читальный зал, где отыскала учебник журналистики. Пролистала от корки до корки, подробно изучив главу, как выстраивать репортаж. Тут же набросала план, и к ночи был готов окончательный текст. Поскольку ни компьютера, ни даже машинки у меня не было, написала статью от руки.
На следующий день успела до обеда приехать в редакцию и отдала статью редактору. Он бегло прочитал, одобрительно кивая, лишь заметил в конце чтения, что материал желательно в машинописном виде представлять. Однако принял и так. Вскоре моя статья почти без правки появилась в номере. И, что стало полной неожиданностью, через неделю ее перепечатали в центральной прессе! Жизнь маргинальных слоев только-только открывалась благополучным горожанам, и тема имела успех.
Я решила, что за успешным дебютом последует столь же успешное развитие журналистской карьеры и смотрела в будущее с оптимизмом! Ан нет. Первый репортаж оказался сродни удачно забитому голу с одиннадцатиметровой отметки. Синицын заявил, что дал мне адрес ночлежного фонда в виде исключения, чтобы понять, могу ли я вообще писать. Экзамен я выдержала: мой стиль и оформление ему понравились. Но тут же напомнил, что я внештатный репортер. А в их газете только штатных журналистов направляют куда-либо или аккредитуют на пресс-конференции. А мой удел, быть свободным репортером, самой искать острые темы и горячие события.
Редактор потратил на эту лекцию минут пять, а в заключение, взглянув на меня с хитроватым прищуром, спросил:
- Вы знаете, какое главное качество для репортера?
Я напрягла шею, вполоборота повернувшись к редактору, но молчала.
- Главное для журналиста - это умение открывать дверь ногой!
Едва заметно я качнула головой: для меня это недоступное искусство. Однако мысли закипели, и я, проявив инициативу, предложила ему сразу две темы. Сказала, что могу написать о гимназии, где училась дочка, ведь гимназии открылись совсем недавно, и мало кто знал, чем они отличаются от обычной школы. И еще предложила сделать репортаж о танцевальном кружке, где дочь занималась вечерами. Синицын отмел оба варианта с ходу:
- Нужно вскрывать язвы общества, а вы предлагаете благодатные оазисы. Подойдите к делу креативно. Проникайте в учреждения с черного хода, если в главные двери не пускают. Проявляйте инициативу!
Синицын встал и, выйдя в приемную, приказал секретарше выписать мне временное удостоверение корреспондента. Его напечатали на стандартном листе писчей бумаги с логотипом газеты сверху, приклеили мою фотокарточку и шлепнули на нее круглую печать. Для удобства пользования мне пришлось сложить эту бумаженцию в восемь раз - лишь мое фото да несколько букв текста оставались на виду.