КАК МОЖЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ РУССКИЙ БУНТ-2018+? ФИЛЬМ-ПРОРОЧЕСТВО 1998 Г.
Чем дальше, тем больше и чаще всплывает в сознании вопрос:
КАК МОЖЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ КЛАССИЧЕСКИЙ РУССКИЙ БУНТ ВЕРСИИ-2018+?
Им задаются все - народ, уставший терпеть и отчаявшийся, или озлобившийся; власти, продолжающие беспредельничать, но в глубине души боящиеся народного гнева; бизнесмены-эффективные собственники, страшащиеся потерять награбленное непосильным трудом; охранители-силовики, которым придется выбирать сторону; лоялисты с островков благополучия, опасающиеся утратить свой покой и благоденствие и...
И - основная масса населения, аморфная, дезориентированная, погруженная в бытовые житейские проблемы, занятая выживанием, отучившаяся думать, не загадывающая дальше завтрашнего дня, погрязшая в решении своих сиюминутных сложностей, разуверившаяся во всем и во всех, разучившаяся планировать и целеполагать, не смеющая спросить:
ПОЧЕМУ ВСЕ ТАК НЕ ПО-ЛЮДСКИ, КТО ДАЛ ИМ ПРАВО, КАК ВСЕ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ С НАМИ И СО СТРАНОЙ?
Масса, страдающая стокгольмским синдромом и выученной беспомощностью. Люди как люди.
Спокойно, граждане, никто никуда не идет, все сидят по своим каморкам и раз в 6 лет дисциплинированно голосуют "за все хорошее - против всего плохого", делая "лучший выбор", "единственно возможный"...
И вдруг приходит в комменты к посту "Каков потенциал протеста в России? Все ниже и ниже." френд и бросает в дискуссии фразу -
[Spoiler (click to open)]
Sergey_Istomin_
17 апреля 2018, 12:40:18
Уже писал. Нарастающие противоречия могут сорвать резьбу в самый любой момент. Поводом может стать самое незначительное событие. Все эти графики ровным счетом ничего не отражают. Россия в начале 1917 года пребывала в таком же летаргическом состоянии. Ленин в январе еще писал в Швейцарии, что они не доживут до революции. Нехватка хлеба в Питере спровоцировало череду событий, которые не только сокрушили РИ, но и радикально изменили вектор ее развития. Воображаю аналогичные графики тех времен.
gala_gala15
17 апреля 2018, 14:14:01
Согласна, так. Но тогда не было такой тотальной мозгомойки, превращающей народ в стадо, управляемое зомбоящиком (глобальным, теле, пресса, пр., включая сетевой)
Sergey_Istomin_
17 апреля 2018, 15:11:23
Нет. Там по очереди они идут по стопам тех, кто продавал их землю. От председателя колхоза до обкомовца, от бандитов до Черномырдина. А началось все с незначительного по местным меркам происшествия. Охотника, пошедшего за зайцем, побили бурильщики недр. Весь фильм посмотрите. Это классический русский бунт. Безо всякой идеологии, партий, лозунгов и призывов.Просто дошли до края и возвращают свое. Другого им ничего не надо.
Кстати, совершенно аналогичные события были на ДВ в разгар гражданской войны. Белые, японцы, американцы, бандиты с Сахалина,китайские хунхузы. Все это допекло переселенцев и они начали формировать отряды самозащиты, которые потом переросли в повстанческую армию. Никакой политики, никаких большевиков. Только чтобы их не трогали и оставили в покое. В этом их принципиальное отличие от аналогичных вроде махновцев. Потом пришли большевики и назвали все это движение красными партизанами.
Griffon
17 апреля 2018, 12:52:44
1. Если ко мне подойдут и спросят: "Пойдешь ли на массовый митинг?" - тоже отвечу: "нет", поскольку не верю задающему такие вопросы.
2. ГОКа в Челябинске еще нет, и все организованные "СтопГОКом" протесты - это пар в свисток, поскольку сейчас нас травят уже работающие предприятия, а виноватят во всем: то мебельный цех, сжегший не вовремя опилки; то вообще Дворец спорта.
3. Реальный протестный потенциал можно понять в общественном транспорте, набросив тему для разговора, про те же очередные НМУ. Но агитаторы-пропагандисты в общественном транспорте в час пик отчего-то не ездят.(с)
В общем, ФИЛЬМ-ПРОРОЧЕСТВО 1998 Г. - смотреть всем, кто не видел, тот много потерял...
Для затравки, отрывки из фильма -
Click to viewКак поднимают русских с печи. Единственный фильм, который собирались запретить в ельцинской России.
Разговор власти с народом.
Возмездие. Эпизод.
Концовка фильма, включая разговор с начальством
Полная версия фильма (1 ч.36 мин.) -
ОКРАИНА (худож. фильм, реж. Петр Луцик, 1998 г.)
Опубликовано: 12 нояб. 2011 г.
Россия, 1998
Продолжительность: 01:36
Режиссер: Петр Луцик (1960 - 2000)
Автор сценария: Алексей Саморядов (1962 - 1994)
В ролях: Юрий Дубровин, Николай Олялин, Алексей Ванин, Алексей Пушкин, Римма Маркова, Виктор Степанов, Анатолий Кощеев, Виктор Венес, Александр Вдовин, Галина Золотарева, Олег Макшанцев, Вячеслав Кулаков
Снята эта оригинальная лента в черно-белом изображении, стилизована под "Чапаева" и изобразительным рядом, и музыкальным сопровождением. Есть в ней что-то и от "Мертвеца" Джармуша. Носит картина притчево-пророческий характер. На Урале 13,5 тысяч гектаров земли бывшего колхоза "Родина", поделенного на фермерские хозяйства, были мошенническим образом проданы неизвестно кем неизвестно кому. Авторы выбрали три народных типажа, крестьян, привыкших к войне, труду, лишениям и нужде, добавили молодого и отправили искать виноватого, чтобы наказать и землю вернуть....
Отзывы о фильме на ю-тьюбе (копипаста) "шедевр, глоток чистой воды, великий фильм, потрясающий фильм" и т.п. -
[Spoiler (click to open)]
Полина Годен
Полина Годен
2 года назад
пока страна смотрела, как Брюс Уиллис спасает Америку, не до таких фильмов было, а сейчас пришло время спасать свою страну, конечно фильм утрирует, но как ещё разбудить народное самосознание.
63
Александр Дражин
Александр Дражин
3 года назад
Пришли бы ко мне такие мужики - пошел бы с ними...
65
Владимир Швецов
Владимир Швецов
3 года назад
Нет слов. Это шедевр!
51
Michal Studinski
Michal Studinski
2 года назад
Грязь, дожди, нищета, озверение доведённых до крайности людей - а фильм получился - как глоток чистой воды...
49
Алексей Козлов
Алексей Козлов
3 года назад
Великий Фильм. Снимаю шляпу перед таким талантом! Жаль, такие люди рано уходят!
43
VIKTOR VANYUKHIN
VIKTOR VANYUKHIN
4 года назад
Поверьте братцы....лучше,лично я ещё ничего не видел....
34
Сергей Маслов
Сергей Маслов
3 года назад
Есть некоторые моменты, вызывающие множество вопросов, а так фильм классный. Кстати, кто от Евгена Баженова?
25
Slackwarius Zenwalker
Slackwarius Zenwalker
4 года назад
Потрясающий фильм! Столько символизма...
23
Oleg Malafeev
Oleg Malafeev
2 года назад
Это очень классный фильм! Шедевр!
22
Michal Studinski
Michal Studinski
2 года назад
"Хорошо б замёрзнуть. Насмерть" - со счастливой улыбкой говорит Паня , и ты веришь ему, и чуть ли не хочешь замёрзнуть с ним рядом... Вот так может воздействовать на тебя искусство, когда оно настоящее... Шедевр, да...
21
Евгений Кутарев
Евгений Кутарев
3 года назад
Колька Полуянов - моя любовь. Садист и канибал. А что делать? Глазея в бездну становишься бездной.
13
Michal Studinski
Michal Studinski
Год назад (изменено)
Это лучший НАШ фильм, снятый за 25 лет после распада СССР, уже можно точно сказать...Он, безусловно, войдёт и в историю мирового кинематографа. Только не дай Бог какому-нибудь "умнику" придёт в голову раскрасить его и тем самым испортить, как испортили многие наши фильмы...- "17 мгновений весны", " В бой идут одни старики" и т. д.
17
Мишкин Дом
Мишкин Дом
4 года назад
Сюжет лишь условно привязан к концу 20-го века и к месту - Уралу и Москве. Сильная фабула: Грабители будут наказаны вне зависимости от времени и места. Бойтесь, воры, головы отрезаются у всех и всегда одинаково легко! Это хотел сказать режиссер. Если это сложно понять - есть Универ, Дом 2 и проч. НТВ.
13
Андрей Потоцкий
Андрей Потоцкий
Год назад
"Да! Лучше б уж сварили человека"
11
Gans Borman
Gans Borman
3 года назад
Величайший фильм не только для постсоветского кинематографа, но и для всего отечественного кинематографа в целом. Это не фильм - это народное достояние. Может Джармуш своего "Мертвеца" снял под влиянием просмотренной "Окраины". ))
12
Елена Карева
Елена Карева
4 года назад
Балабанов и Тарантино в одном флаконе. Хороший и очень свое временный фильм.
9
ютуб, у тебя хуевейший менеджмент
ютуб, у тебя хуевейший менеджмент
3 года назад
Бл=ть, до чего ж фильм ох=енный
13
Кирилл Липустин
Кирилл Липустин
2 года назад
мужики поднимайтесь!!! мы вам поможем!
https://www.youtube.com/watch?v=LxC_g3xEvSw
---
Две рецензии на фильм Окраина, короткая и длинная, для понимания контекста и сверки со своими впечатлениями, мыслями и чувствами крайне рекомендую к прочтению -
[Spoiler (click to open)]
ПЕРВАЯ.
ОКРАИНА
«Окраина - это начало мира, а не его конец», - Иосиф Бродский. Один олигарх прикупил землю на окраине Москвы. Живущие на земле крестьяне сильно осерчали и поехали разбираться: сначала с председателем колхоза, подписавшим бумаги, потом с кооператором, его к этому склонившим, потом с обкомовцем, в обмане участвовавшим; а в итоге добрались до самой Москвы, где, попытавшись договориться с олигархом полюбовно, получили издевательский отказ, и подожгли супостата вместе со всею столицей - один Кремль остался. А сами, прихватив олигархову секретаршу, вернулись к матери-земле и с божьей помощью ее перепахали.
"Окраина" - единственный фильм известного сценариста Петра Луцика, который вместе с Алексеем Саморядовым написал сценарии к "Детям чугунных богов", Лимите", "Гонгоферу" и другим знаковым картинам 90-х. Ни Саморядова, ни Луцика давно нет в живых; "Окраину" Луцик снимал уже без своего постоянного соавтора, хотя по совместно созданному сценарию. Фильм вышел громкий: старательно воспроизведя на экране стиль советского кино тридцатых-сороковых, Луцик принял на себя восторги критиков, употреблявших, говоря об "Окраине" термины вроде "иронический вестерн", "черная комедия", "стеб", и так далее, и тому подобное. Луцик с недоумением отвечал, что снял вполне серьезное кино о тех людях, которые живут на окраине; о них и для них - потому что их жизнь и судьба по сути никого сейчас не интересуют. Между тем, они есть; и готовы драться за то, что у них отнимают в русле вековой крестьянской традиции: в полном смысле слова зубами и когтями. И в этом смысле артист Олялин, вылезший с окровавленным ртом из подвала, где он только что загрыз подлеца, совершенно не выглядит монстром - а лишь борцом за правое дело.
http://www.inoekino.ru/prod.php%3Fid%3D2504
ВТОРАЯ.
Геополитическая комедия. «Окраина», режиссер Петр Луцик
Петр Луцик и Алексей Саморядов, самые успешные сценаристы начала 90-х, не одобряли экранные версии собственных сюжетов. "Фальшиво и невразумительно" -- таков был пафос едких замечаний соавторов по адресу постановщиков. А как нужно? Гипертрофированная требовательность представлялась кокетливой позой. Казалось, набивают цену.
Случилось несчастье: Саморядов трагически погиб. Луцик запустился было с фильмом по их совместному сценарию "Дикое поле", но оказался заложником иррационального производственного процесса. Дело затянулось, и фильм "Окраина", снятый по совершенно иному сценарию, написанному после смерти Саморядова, но, как настаивает Луцик, "в соавторстве" с покойным, появился, когда кинематограф Луцика -- Саморядова уже, казалось, отошел в прошлое.
"Окраина" -- программное название, актуализирующее экранное искусство 30 -- 50-х годов, когда героический эпос и революционная романтика борьбы за народное счастье еще не были тронуты остранняющим скепсисом и иронией, когда не только деревья, но и герои повествования были большими, равными богам.
"Окраина" -- редкая ныне картина, где безответственный произвол мастеров экрана преодолевается логикой исторического сознания, где нехитрый анекдот, составляющий обычно основу кинематографического сюжета, обрастает реальным социокультурным смыслом.
2
Было дело, известный общественный деятель Константин Победоносцев назидательно сформулировал: "Россия -- ледяная пустыня, по которой бродит человек с топором". Позволим себе рассматривать слова обер-прокурора Синода в качестве заявки на сценарий Луцика и Саморядова "Окраина". Идея витала в воздухе как минимум столетие с небольшим. А то, что вместо топора в фильме явился человек с ружьем, согласитесь, -- частность.
"Кинематограф -- тоже песня, былина, сказка, причитание, заговор", -- обмолвился Корней Чуковский в год, когда появилась "Понизовая вольница". Многие представители "образованного сословия" морщились, не находя площадному балагану места в пантеоне искусств. Чуковского грубость синематографа не смущала, но интриговала. Литературный критик тонко подметил, что всякий фильм движется не поступками и не судьбами, но изображениями, что загадочный, немотивированный порядок движения картин невыводим из законов индивидуальной психологии. Сверхличная, анонимная сила, организующая кинофильм, сродни исторической воле, которая оставляет свой отпечаток на страницах архивных документов, дагерротипных карточках, в коллективной мифологии.
"Окраина" воскрешает анонимные архетипы, на которых строился советский кинематограф: человек с ружьем, возмездие угнетателям, мир -- народам, земля -- крестьянам. Постсоветское кино любит пародировать эти идеологические клише, однако тотальная пародия ущербна и бессмысленна, ей недостает энергетики и художественной силы. Самое же печальное, что в нынешнем отечественном кино то и дело попираются визуальный закон, кинематографическая этика.
"Окраина" не боится смеха по любому поводу. Но она так и осталась бы осколком постмодернистского сознания, когда бы не трепетная, почти религиозная любовь Луцика к визуальному канону -- отпечатку российской Истории.
Сюжет "Окраины" не литературного, но сугубо кинематографического происхождения. Стоило вытащить на экран рабоче-крестьянскую фактуру, шапки, тулупы, лица, неторопливый, основательный говор да пресловутую ледяную пустыню, как нехитрая фабула развернулась сама собой. Название, конечно, не случайно: "Окраина" -- опус синефила. И совсем не важно, сколько и чего процитировал Петр Луцик. История кино, история изображения -- вот генеральная линия картины, ее подводное течение.
Невозможно историческое кинополотно о России двадцатого столетия, игнорирующее образную систему, выработанную Эйзенштейном, Барнетом, Пудовкиным, Эрмлером и десятками других менее крупных мастеров экрана. Эта "точка зрения" имеет исторический характер, а потому неизбежно должна восприниматься как основополагающая и каноническая теми режиссерами, которые рискнут предложить альтернативную модель.
Относительно салонных, рафинированных "Подмосковных вечеров" В.Тодоровского было замечено как-то: таким вот культурным, среднеевропейским образом развивалось бы отечественное кино, когда б не тектонический сдвиг 1917 года. Некоторое количество вкуса, буржуазная роскошь, изысканные туалеты, умеренная страсть, послеобеденная скука, вялая интрига.
Случилось то, что случилось. "Созрела новая порода", -- говаривал Александр Блок. На самом деле порода была старая -- "человек с топором посреди ледяной пустыни". Просто из столицы до поры до времени разглядеть его было сложно. Однако волей обстоятельств, собственной волей или по Высшему соизволению человек этот ворвался на столичные площади, в салоны и дворцы. Новая история началась. Советское кино 20 -- 30-х запечатлело ее вполне адекватно. Зримые образы и фигуры умолчания, лед и пламень, коллективное бессознательное... Для нашего человека это кино посильнее "Фауста" Гете и всего прочего культурного багажа. Вот почему "Окраина"-2 не оставляет равнодушным никого, требует от зрителя определиться по отношению к ней. Ее любят, ненавидят, предают анафеме. Ее нельзя не заметить, как нельзя проигнорировать Историю, как нельзя жить в обществе и быть от него свободным. "Окраина" -- не плод индивидуального маразма, но слепок исторического процесса. Важнее всего, однако, что результат достигнут без малейших уступок литературе, даром что постановщик по первой профессии драматург. Все многочисленные достоинства "Окраины" обусловлены чистотой ее киноязыка. Все возможные и невозможные претензии к фильму обусловлены этим же обстоятельством.
3
Итак, выбирая героев классического советского кинематографа, Луцик тем самым задает сюжет, систему взаимоотношений персонажей с миром и друг с другом. Мужики, добравшиеся до Москвы в поисках правды, сразившиеся со злокозненным чудовищем и его свитой, победившие монстра и вернувшиеся на родную землю с победой, -- герои мифа, персонажи эпоса. Они лишены индивидуальной психологии, их речь орнаментальна, стилизована. Эта речевая стратегия последовательно и точно реализована на всем протяжении картины. Тем самым автору удается сохранить необходимую меру условности и ни разу не соскользнуть в пропасть натурализма.
Одновременно подобный прием формирует у зрителя подсознательное ощущение того, что показанная история -- мечта, вымысел сказителя, некое "прекрасное далеко" (или ужасное -- кому как). Так преодолевается архаика киноязыка. Кинематограф советской эпохи словно бы рождается заново, на наших глазах. С другой стороны, фольклорная речь персонажей подчеркивает сакральность образной системы, со всеми вытекающими отсюда последствиями -- фабулой, иконографией, пафосом. Речь героев доносится словно из глубины веков, а собственно кинофильм -- коллективное сновидение, возникающее синхронно с речью.
Явившись на прием к нефтяному магнату (В.Степанов), он же -- Кощей, Горыныч, Зло как таковое, -- один из мужиков, Панька Морозов (А.Пушкин) произносит совершенно сказочный текст: "Люди мы маленькие, признаем власть твою, силу. Возьми, что твое. Надо -- еще соберем. Будет тебе всегда и хлеб, и мясо, и что пожелаешь. На что тебе наша земля?" Однако эти слова воспринимаются уже наученным зрителем как нечто вполне естественное. Воздействует изобразительный ряд, создающий необходимое эмоциональное напряжение, слово же выполняет функцию кавычек по отношению к неправдоподобному сюжету. Отдельные зрители, правда, пугаются, не различая кавычек, косвенной речи, сказовой интонации. Дело, думается, в особенностях индивидуальной психики, транслирующей собственные тревожные ожидания в параллель экранному зрелищу.
"Земля моя! На сто лет моя. Как же я мое отдам?" -- искренне возмущается Кощей. Диалог приобретает характер геополитического гротеска. "Разве у нас есть нефть?" -- удивляется Панька в ответ на решение собеседника бурить на украденном хуторе скважину. "Везде есть. Всегда была и есть. Это как кровь -- везде есть вены. Хоть до сердца земли добурю. Вся кровь земная будет моя!" Откровенно мифологический текст приходится удивительно ко двору, одновременно возбуждая смех, ужас и восхищенное любопытство: какое же количество абсурда способна выдержать несущая конструкция картины -- образная система советского кино?
Даже скомканный финал (неясной остается судьба похищенной из нефтяного офиса секретарши), даже дыры в сюжетной ткани (особенно в начале картины), вызванные, видимо, производственными сложностями, воспринимаются как некие обязательные составляющие фильма и нисколько ему не вредят. Визуальный канон задает такой энергетический потенциал, что формальные недостатки с неизбежностью переплавляются и органично входят в фильмическую ткань.
Условности, которыми насыщена картина, по той же причине воспринимаются без малейшего протеста. Замечательный эпизод "проезда на мотоцикле", когда герои медленно раскачиваются на фоне недвижного пейзажа, рирпроекции Москвы дождливой и Москвы горящей, -- не вызывают усмешки благодаря первозданной, почти животной энергии персонажей, лишенных индивидуальных психологических характеристик. Вслед за К.Муратовой и А.Сокуровым П.Луцик решил присмотреться к человеку как биологическому существу и преуспел в этом.
4
"Человек как животное, как особь устал от тысячелетней жизни. Ослаб и изнежился. И работать, и воевать ему более не в радость", -- рассуждает на привале старик (Ю.Дубровин). Былинный богатырь Колька Полуянов (Н.Олялин) возражает: "Я, к примеру, войну люблю! Только чтобы по-честному: добыча, слава, золотые червонцы. А вот дураком я быть несогласный". Тут авторское указание, намек, ключ для дешифровки. Устраняя индивидуальную психологию, как требует того мифологический канон, Луцик словно бы снимает "культурный слой". Дезавуируя идеологию, расправляется с остаточными его проявлениями. На первый план выдвигается человек-кочевник, человек-зверь, привыкший выживать в условиях природы, а не цивилизации.
Еще в прологе, когда герой Ю.Дубровина, заслышав на охоте вой волка, радостно вторит ему ответным звериным воем, Луцик дает понять, что смутная, а местами попросту жуткая правда этого фильма не только социально-политического, но и биологического характера. Привычка к холоду, голоду, презрение к смерти, подлинно эпическая ночевка в незамысловатом шалаше, построенном из тулупов посреди заснеженной степи, неспешный ужин под проливным дождем у костра, разведенного посреди Смоленской площади, -- так в представлении цивилизованного человека существуют животные: "под каждым ей кустом был готов и стол, и дом".
В кульминационном эпизоде расправы над обкомовцем Семавиным Колька Полуянов, чувствуя, что все "культурные" способы воздействия непригодны, роняет: "Я его зубами грызть буду". И грызет-таки, загнавши обкомовца в подвал, в то время как друзья-соратники дремлют у телевизора, созерцая документальные кадры из жизни африканских каннибалов. Самое парадоксальное, что режиссер при всем том персонажей своих -- всех без изъятия -- любит и уважает. Зритель ни на секунду не забывает, что перед ним фигуры, подобные языческим богам -- хитрым, жестоким и коварным. Луцик, правда, одергивает: не боги -- люди. Да, грешники, убийцы, садисты или трусы, но -- люди. В конечном счете, если отбросить лицемерие и гордыню, -- те же самые, что сидят в зрительном зале. Луцик отказывается от сомнительного права их судить. И без того есть тьма охотников безжалостной рукой демиурга метать каменья в собственные персонажи.
Надо представлять себе, на какой роковой грани балансировал постановщик! Шаг влево, шаг вправо -- один из героев, пускай даже отрицательный, оказывается дураком или сущим злодеем, -- и стройная конструкция в мгновение рушится, фильмическая ткань пропитывается непереносимым цинизмом. И тогда даже великая кинематографическая традиция не спасла бы картину от позорного поражения. Однако Луцику хватило любви, такта и элементарного любопытства принять героев такими, какие они есть.
Подлинную загадку "Окраины", чреватую чудом и откровением, составляет напряженное взаимодействие жестокой, на грани абсурда, фабулы и внимательной, возвышенной до нежности изобразительной манеры режиссера и оператора (Н.Ивасив). Уже и не припомнить, когда в последний раз в нашем кино человеку оказывали столько чести. Камера пристально вглядывается в лица персонажей, акцентирует каждый жест, взгляд, геометрию человеческих тел. Рискну назвать выдающимся достижением постановщика минуту экранного времени, проведенного персонажами в импровизированном шалаше: трое поют задушевную песню, между тем внимание зрителя сосредоточено на безумных, яростно сверкающих глазах Николая Олялина, герой которого впервые постигает премудрости поэзии. Колька Полуянов едва узнал, что содержимое его походной книжицы называется стихами, и теперь, подобно г-ну Журдену, таращится в текст. Достигнут гипнотический эффект: в крохотном квадрате света, в самой глубине кадра -- два человеческих зрачка, от которых невозможно оторваться.
С авторской стратегией "Окраины" удивительным образом перекликается странная формула, столетие назад многим показавшаяся непочтительной, иначе говоря, недостаточно политкорректной. "Человек -- животное неустановленное", -- сказал как-то Фридрих Ницше, и оскорбленная общественность возроптала. Скоро, однако, протерли глаза и простили пророку некоторую резкость тона. Хотя не все. Многие по сию пору предпочитают уютное кресло и розовые очки "гуманизма" и "политкорректности", оттого и пугаются, когда "неустановленное животное" возникает вдруг на экране.
5
Одним из ключевых моментов картины следует признать эпизод, где Панька Морозов расправляется с сыном обкомовца Семавина, который, мстя за отца, умудрился подстрелить Василия Ивановича (А.Ванин) -- одного из участников похода за правду. Ночной город, снег, гулкие шаги. Словно Каменный гость, Панька преследует растерянного юношу. Тот кричит, визжит, теряет присутствие духа. Постепенно замечаешь некоторое визуальное несоответствие: заурядная внешность младшего Семавина не рифмуется с эпической статью Паньки, который то и дело замедляет шаг и на мгновение замирает, оглядываясь и несколько раз, таким образом, превращаясь в памятник.
Однако на заснеженных улицах осознать авторскую интенцию до конца не удается. Самое интересное происходит, когда Семавин, а за ним Панька входят в подъезд среднестатистического жилого дома: испуганный паренек в модной куртке 50-х годов идеально вписывается в нехитрые интерьеры лестничных пролетов; Панька Морозов в кожанке представляется существом глубоко инородным, персонажем из "другого кино".
По сути Петр Луцик решает ту же самую задачу, что и Марлен Хуциев в картине "Застава Ильича". Однако встреча двух поколений -- отцов и сыновей -- решена в фильме "Окраина" куда более органично и драматично. У Хуциева героическая мифология прошлого оказывается бессильной перед лицом "мирного" времени; здесь прошлое в его варварски героической ипостаси, встав грозным призраком, попросту уничтожает хилую поросль цивилизации. Самое же главное, в эпизоде используются исключительно визуальные средства. За две минуты Луцику удается "рассказать" трудно вербализируемый сюжет, который одновременно имеет отношение и к истории советского-постсоветского кино, и к большой Истории страны.
"Это я твоего отца убил!" -- признается Панька перед тем, как спустить курок. Значит ли это, что он умышленно признается в том, чего не совершал? Не в этом дело. Будем помнить, что у мифологических героев нет индивидуальной психологии. Брать на себя чужую вину более пристало персонажам Достоевского. Луцик предлагает зрителю "фильм в фильме", совершенно автономный эпизод, где Панька воплощает всех своих товарищей, включая подлинного убийцу Семавина -- вампира Полуянова, включая Чапая, Петьку, Анку-пулеметчицу и прочих многочисленных героев классического советского кино.
Таким образом Луцик намекает на культурологический характер своей картины. То и дело останавливая фабулу, он актуализирует внефабульные категории, переводит восприятие в режим "чистого зрения".
6
Можно, конечно, рассматривать "Окраину" как вариацию на темы советского кино, ограничив ее смысл пространством культуры. Однако пространство это слишком тесно смыкается с территорией социально-политической. Подлинный историзм картины делает эту связь особенно явной.
Кое-что разъясняет цитата из предисловия, которым снабдил книгу Герберта Уэллса "Россия во мгле" выдающийся русский философ и идеолог евразийства Николай Трубецкой: "В некоторых местах своей книги г-н Уэллс [...] как будто что-то предчувствует и мельком видит за спиной большевизма какое-то странное и дикое лицо -- лицо азиатского или полуазиатского "варвара" [...] Коммунисты тщетно стараются надеть на него чуждую ему красную маску марксизма, но маска эта искусственна и случайна. По существу, у нас в России и в Азии народный "большевизм" есть восстание не бедных против богатых, а презираемых против презирающих. И острие его направлено прежде всего против тех самодовольных европейцев, которые все неевропейское человечество рассматривают только как этнографический материал, как рабов, нужных лишь для того, чтобы поставлять Европе сырье и покупать европейские товары"1.
Конечно, всякая идеология, не исключая евразийской, условна и некорректна по отношению к фильму Луцика, который, к счастью, далек от любых идеологических установок. Однако противостояние европейского и азиатского -- неизбывная реальность российской истории, и с точки зрения этого противостояния понятно и выдающееся значение классического советского кино, артикулировавшего сущность исторического слома вопреки коммунистической доктрине, и тревога нынешних "самодовольных европейцев", выступивших с призывом запретить картину.
В конечном счете фильм Луцика рассказывает вечную историю противостояния "отсталой" окраины и цивилизованного центра. Центр вырабатывает систему культурных ценностей и транслирует ее в качестве единственно возможной. Те, кто живет ad marginem персидской, римской или российской государственности, существуют по своим законам, которые противоречат официальным. Рано или поздно дело заканчивается либо конфликтом, сметающим цивилизацию, либо, в лучшем случае, ассимиляцией обычаев и нравов.
В эпоху, когда пресловутый консенсус объявлен основополагающей ценностью, "Окраина" призывает к трезвости мышления, акцентируя идею различия, закон разности потенциалов. Маргиналы, со всем сопутствующим укладом, отнюдь не общественная болезнь, как это представляется из столичных кабинетов, а равноправная составляющая социума, с которой не могут не считаться ни государство, ни подлинный кинематограф. О людях с окраины в России давно не снимают фильмов, о чем не устает повторять Петр Луцик. Что же удивляться незавидной доле и ничтожной популярности основного потока российского кино? Нарушен баланс интересов, отвергнут принцип дополнительности, согласно которому генеральная линия требует альтернативы, проверки на прочность.
В этом смысле "Окраина" делает семимильный шаг навстречу подлинной реальности, обнаруживая подводную часть социопсихологического российского айсберга. Не заискивая и не расшаркиваясь, она предлагает увидеть те сны и образы, из которых выросло легендарное советское кино и коими доселе грезит коллективная душа народа.
Когда придет время собирать камни и подводить итоги, окажется, что "Окраина" -- маргинальная лента о маргиналах -- счастливо избежала фальши и лукавства, самодовольной глупости и необоснованных претензий, во многом присущих "нашему новому кино". Напомнила, что кино -- высказывание посредством визуальных образов, а не ликбез по псевдофилософии, не актерский капустник, не устройство по переливанию из пустого (маэстро-кинорежиссер) в порожнее (невзыскательный потребитель). Петр Луцик оказался слишком внимателен к подземному гулу времени.
http://www.kinoart.ru/archive/1998/12/n12-article2
---
Фильму исполнилось в этом году 20 лет. Потерял ли он актуальность? Скорее, напротив.
"Подземный гул времени" звучит все громче; "геополитическая комедия" все больше напоминает драму, а то и трагедию; "анонимные советские архетипы" обретают поразительное сходство с реальными персонажами и историями из новостной ленты.
Символизм кажется порой даже чрезмерным, пугающим и будоражащим...
Тогда, в 1998-м, критики писали, что "мораль истории очень проста - народ спокоен лишь до поры до времени, а когда разбудишь эту языческую, темную силу простого человека, ищущего свою землю - беги без оглядки".
Кое-кто ругал "Окраину" за подстрекательство, даже называл революционным призывом, но тут же прибавлял, что для этого она слишком артхаусна и смещена в область интеллектуального восприятия, просто роскошное высококлассное кино, полное аллюзий и реминесценций.
Скажут ли то же самое сейчас?
СМОТРИТЕ, ДУМАЙТЕ, ДЕЛАЙТЕ ВЫВОДЫ, ОБСУЖДАЙТЕ...
* предупреждаю - все ассоциации, возникшие у зрителей-читателей, на их собственной совести, я только о кино...