17 апреля 107 лет Ленского расстрела - вся правда и подробности...
17 апреля была очередная, 107-я годовщина Ленского расстрела, события широкоизвестного, но сегодня извращаемого буржуазной пропагандой по мере сил, а потому требующего внимательного рассмотрения, тем более, что само по себе оно крайне любопытно исторически, к тому же рождает огромное множество ассоциаций с сегодняшним днем.
Лондонские банкиры, иностранный капитал, которому принадлежит богатейший ресурс России, национальная якобы буржуазия, неотличимая от зарубежных буржуев, местные власти, силовики и судейские, скупленные ими на корню, издевательства и глумление над рабочими, полное бесправие и невозможность повлиять на свою судьбу простого люда...
Материал, который размещен ниже, пожалуй, самый полный и исчерпывающий на эту тему, к тому же, насыщенный и интересный, стоит его осилить, не пугаясь объема, он того стоит, как вы сами убедитесь прочтя, при том, что он отлично рисует нравы РКМП, столь активно сегодня пропагандируемой властью, что правда о ней совершенно необходима...
[Spoiler (click to open)]
Золотыми приисками Ленского товарищества совместно владели английские и русские капиталисты, крупные царские чиновники. Через питерского банкира Гинцбурга имела приличную долю акций в этой конторе и царская семейка. Иностранные и отечественные компаньоны «Лены-голдфилдс» ежегодно получали в общей сложности свыше 6 миллионов рублей чистой прибыли. На фоне экономического подъёма, который начался с 1910 года, алчная буржуазия и царизм выжимали из рабочей силы и недр Ленских приисков всё больше и больше золота. В компании «Лензото» царила самая жестокая эксплуатация рабочих, которая соединялась с их полным бесправием, граничившим с самым натуральным рабством.
Прииски находились в глухой тайге Восточной Сибири, в 1700 км от ближайшей железной дороги. Выбраться оттуда можно было только во время краткой навигации по рекам.
Условия труда рабочих определялись кабальным договором, а по сути - безграничным произволом администрации приисков.
Так, например, рабочие не имели права до окончания срока найма бросить работу, но при этом могли быть уволены в любое время за любой проступок и даже за косой взгляд.
Заработная плата не выдавалась на руки до полного расчёта, но даже при полном расчёте с рабочих удерживали изрядную часть уже заработанных денег. В счёт заработка рабочим выдавались продукты самого низкого качества, которые те обязаны были покупать, а с тех, кто покупать продукты в хозяйской лавке отказывался, при расчёте всё равно удерживали стоимость того, что рабочий не купил, «но должен был купить».
Рабочий день по договору был определён в 10-11,5 часов, но администрация на местах часто удлиняла его по своему усмотрению.
Рабочие находились в полной власти и зависимости от управляющих приисками и их ближайших подручных. К услугам администрации была вся местная государственная машина: полиция, жандармы, чиновники прокуратуры и фабричной инспекции, судьи, офицеры и генералы - все они находились на содержании у золотопромышленников. Ленское товарищество «Лензото» вело себя в своих огромных владениях, как жестокий феодальный князь. Управляющего промыслами Ленского товарищества Белозёрова называли королём тайги. Ленин писал о приисках, что они оставались одним из «таких уголков, где точно вчера было крепостное право».
Каторжные условия труда и быта рабочих, задержки выплат и большие удержания из заработанных денег, продажа некачественных продуктов втридорога, насилие и самоуправство администрации и полиции, всё это вызывало неоднократные волнения на Ленских приисках. В конце февраля 1912 года на одном из участков добычи, где положение рабочих было особенно тяжёлым, началась забастовка. Администрации прииска было выгодно в ответ на забастовку просто «закрыть» добычу и выгнать всех рабочих. Но для этого требовалось нарушить условия договора, срок которого истекал только в сентябре. Для того чтобы получить «законный» повод для массовых увольнений, администрация прииска сама стала провоцировать рабочих на протесты и выступления. Конкретным детонатором стачки послужила выдача рабочим тухлого конского мяса. Это было чересчур даже для самых смирных и забитых трудяг.
Возмущенные рабочие объявили забастовку, выбрали из своей среды депутатов и послали их на все окрестные золотые прииски «Лензото». К 1 марта забастовал целый ряд приисков. Представители отдельных участков собрались вместе и решили создать общий стачечный комитет, который должен был превратить локальные забастовки во всеобщую стачку Ленских приисков. На всех приисках, участвующих в забастовке, были организованы местные стачкомы, а во всех рабочих бараках были избраны старосты. Организационное начало забастовки было положено.
Центральный стачечный комитет «Лензото» начал переговоры с администрацией. От имени правления переговоры с забастовщиками вёл окружной инженер Тульчинский. В результате переговоров ему удалось убедить меньшевистски настроенных рабочих делегатов прекратить забастовку. С этого момента Центральный стачком раскалывается надвое: большевистски настроенные члены стачкома протестуют против соглашательской позиции части делегатов и тут же разворачивают агитацию в массах против прекращения стачки.
Поскольку мнения рабочих и позиции местных стачкомов разделились, было решено устроить тайное голосование по вопросу о выходе на работу. Для этого утром 25 марта на одном из приисков были установлены бок о бок две пустые бочки, на которые были приклеены ярлыки: «пойду на работу» и «не пойду на работу». Голосующие рабочие опускали в бочки обе руки, в одной из которых был зажат камешек. Внутри бочки ладонь с камнем разжималась. Вскоре бочка с надписью «не пойду на работу» была заполнена доверху, а в бочке соглашателей нашли только 17 камней.
Итак, 27 марта стачка на приисках стала всеобщей. В ней участвовало свыше 6 тысяч человек. Под руководством большевистски настроенных рабочих забастовка проходила дружно и организованно. Буквально на глазах менялись люди. По свидетельствам очевидцев, в грязных бараках, где ещё вчера «ползали измождённые тени, а не люди», был наведён весь возможный порядок. Люди распрямились, умылись, перестали материться, начали обращаться друг к другу на «Вы». «В тысячах глаз читалось воодушевление, какое бывает у гордых воинов, идущих на бой за правое дело»[1].
Несмотря на мирный характер стачки, по требованию правления на прииски был направлен большой отряд солдат. Начальник жандармского отделения ротмистр Трещенков с провокационной целью арестовал нескольких членов стачечного комитета. Воинская часть, прибывшая на прииски, была в оперативном отношении подчинена жандармам. Поэтому Трещенков приказал военным «не останавливаться перед применением силы» к рабочим, если те попытаются выручить своих товарищей из-под ареста.
Всё. Краткое описание массового убийства на Лене дано, точные политические выводы сделаны. Можно было бы поставить точку в статье.
И всё же чем больше документов и материалов, имеющих отношение к этому делу, проходило через наши руки, тем яснее становилось, что точку ставить нельзя. На это имеются, минимум, две больших причины.
Дело в том, что современная буржуазная историография к событиям 1912 года притягивает за уши обстоятельства дня сегодняшнего. Она преподносит Ленские события как попытку рейдерского захвата приисков «Лензото» со стороны конкурентов-золотопромышленников.
В этой связи рабочая забастовка рассматривается ее холуями-историками как забастовка, организованная рейдерами с целью «расшатать ситуацию» на приисках, сорвать производство, лишить хозяев прибыли на более-менее длительный срок и, наконец, прибрать «Лензото» к рукам.
[Spoiler (click to open)]
Законные хозяева приисков просто, мол, защищали свою собственность от конкурентов, рабочих под пули подставили эти нечестные конкуренты-рейдеры, а рабочие сами виноваты в том, что поверили этим рейдерам, согласились быть орудием в их руках и не оценили того счастья, которое имели при «старых» хозяевах. (Даже слепой увидит здесь явный намек на технологии «цветных революций», ставших популярной у современной империалистической буржуазии формой слива революционного рабочего движения.)
Видимо, эти «писуны» от истории толком не разбирались во всех обстоятельствах, связанных с расстрелом. Или сознательно утаивают их. Они «забывают» сказать о том, что в тот момент любого «рейдера», покусившегося на прибыльное производство, частично принадлежавшего царской семье, частично - хозяевам 1/4 всей британской экономики, частично - крупнейшим российским банкирам, мгновенно стёрли бы в порошок.
Таковых сумасшедших капиталистов-«рейдеров» в России тогда просто не могло существовать. (Это примерно как сейчас попытаться забрать у известных лиц «Газпром».)
Далее буржуазные идеологи утверждают, что забастовка и расстрел на Ленских приисках есть следствия уголовно-бандитской затеи самих рабочих. Дескать, условия труда и быта в «Лензото» были нормальными для того времени, однако рабочие видели «живое» золото, много золота, которое уходило в казну. Они решили, что такое положение несправедливо, возбудились и организовали банду с целью присвоения всего добытого золота, которое содержалось на складах.
Но этого рабочим показалось мало, и они вознамерились, как некогда вор и разбойник Пугачёв, забрать себе чужую производящую собственность в виде приисков с наиболее высокой золотоносностью. На справедливую борьбу с таким бандитизмом и для восстановления законности были высланы правительственные силы. Бандиты-рабочие напали на эти силы, но в честном бою понесли тяжёлые и заслуженные потери. Чего теперь о бандитах плакать?
Эти позиции буржуазных фальсификаторов истории есть первая причина, по которой следовало бы внести ясность в Ленские события.
Но есть и наша позиция. При изучении материалов мы часто наталкивались на факты и обстоятельства, которые были как будто списаны с недавних заметок РП-Информ. Иногда мы говорили друг другу: «смотри-ка, вот ситуация, как сейчас на Сабетте» или «а вот подобное положение было на Орджоникидзевском руднике в конце 90-х» или «похожее дело было в прошлом году в «Макеевугле», когда Захарченко приказал арестовывать тех, кто не вышел на работу».
Мы против механических параллелей в истории. Каждая ситуация особенная, но при этом нужно видеть в целом ряду событий то общее, что их объединяет. Нынешним сознательным рабочим, а уж рабочим активистам и подавно, было бы глупо игнорировать полезный и конкретный опыт борьбы предшественников...
---
[Spoiler (click to open)]
«Дети иркутских подонков»
Хотя головная контора Ленских приисков находилась в Лондоне, оперативное управление Обществом проводилось из Петербурга. Председателем российского правления Ленских приисков в 1912 году был М. Мейер, директорами правления - владельцы банкирского дома братья Гинцбурги, членами правления - главный государственный банкир Бояновский и крупный капиталист Лапин. Для непосредственного управления приисками было создано приисковое управление, которое подчинялось главному правлению в Петербурге. С 1902 года главноуправляющим приисками был назначен делец и авантюрист Белозёров. Царский горный чиновник Кржижановский в своём докладе губернатору Бантышу характеризует Белозёрова так: «Природный ум, сметка, нахальство, полное отсутствие нравственных качеств, дитя иркутских подонков, неоднократное выступление в роли альфонса - вот те отличительные черты, которыми обладал Белозёров»[7]. Эти качества Белозёрова высоко ценились в Петербурге. Главное правление «Лензото» выплачивало ему «скромное» жалованье в размере 150 тысяч рублей в год, а также премии за каждый пуд добытого золота. Всего с 1905 по 1909 годы Белозёров получил более 216 тысяч одних только «премиальных» рублей[8]. Помощником Белозёрова был А. Теппан - старый друг и приятель по службе в Компании промышленности. Теппан был «немец по происхождению и курляндский барон-крепостник по убеждению». Хороший инженер, досконально знающий царское горное законодательство. Теппану был положен оклад в 30 тысяч рублей и различные премии, за что с него потребовали «закрыть глаза на все безобразия и исполнять только лишь волю Белозёрова».
Управление всеми приисками было разделено на 3 дистанции - большие административно-технические участки. Во главе каждой дистанции стояли свои управляющие. Почти все они были «практиками», не имевшими элементарного горно-технического образования. Они выслужились из низших служащих благодаря собачьей преданности начальству. Инженеры среди управляющих дистанциями и приисками были редким исключением. (То же, что и сейчас повсюду в России, что в промышленности, что в с\хозяйстве.)
Сами прииски распределялись по трём дистанциям. Во главе первой и третьей дистанций стоял С. Черных по прозвищу «старый волк». В 80-х годах 19 века из-за грубого недосмотра Черных, который работал тогда смотрителем золотодобывающей шахты, погибло от отравления газами при взрыве более 50 каторжан-горняков. За это преступление Черных наказан не был. Черных был отъявленной сволочью. Много слёз пролили приисковые женщины из-за его бесчинств. В 1910 году по случаю приезда начальства Черных устроил пикник-оргию, после которого одна девушка-работница повесилась, не выдержав насилий и различных издевательств[9]. Но Белозёров очень высоко ценил Черных, которого считал другом и своим доверенным лицом.
Помощниками Черных были:
- заведующий Иосифо-Ивановским управлением А. Смит по прозвищу «Злая тигра». Постоянно матерился и бил рабочих. Мог ударить и женщину;
- заведующий Иннокентьевским управлением М. Патюков по кличке «Зуб». Также не мог общаться с рабочими без ругани и бесконечных штрафов.
К 1912 году основная деятельность «Лензото» была сосредоточена на приисках второй дистанции, которая вытянулась вдоль реки Бодайбо и по её притокам. Там были открыты большие запасы золотого песка и оборудованы 29 приисков. На второй дистанции работал и знаменитый Феодосиевский прииск, от которого протянули ветку железной дороги, в то время как на прииски первой и третьей дистанции вела труднопроходимая таёжная тропа, удобная для сообщения лишь зимой, когда эта тропа превращалась в таёжный «зимник».
Дороги на прииски - это важное обстоятельство ленского дела. Они также сыграют свою печальную роль в судьбе рабочих.
Во главе второй дистанции был поставлен В. Савинов. Этот негодяй заслуживает особого внимания, так как его методы ведения дел, да и сама личность его были типичными для всей администрации «Лензото». Жестокий самодур и развратник, ни чести, ни совести. Считал себя первым знатоком геологии в Восточной Сибири. В устройстве и разработке копей следовал раз и навсегда заведённому шаблону, новшеств и дельных предложений в технике и технологии не терпел....
Савинов открыто презирал рабочих и их труд, выдумывая абсолютно лишние работы. Например, заставлял кузнецов делать гвозди вручную из старых поковок, тогда как на складах ржавели горы новых готовых гвоздей. Материалов для ремонта не выдавал, требовал, чтобы рабочие вытаскивали и выпрямляли старые гвозди и шпильки. За своё зверское отношение к рабочим высоко ценился Белозёровым и был его первой опорой на приисках дистанции.
Вторая дистанция разделялась на четыре управления. Феодосиевским командовал Самохвалов, прислужник Белозёрова по кличке «Палач». Это был настоящий садист, рукоприкладчик и блядослов. Прокопьевское возглавлял инженер Кобылянский по прозвищу «Копыто»: избивал рабочих, как-то избил до полусмерти девочку-подростка за то, что она «не так» с ним поздоровалась. Его рабочие особенно ненавидели. Иннокентьевское управление досталось в руки Власову. Этот был самым развратным из всего белозёровского выводка. Насиловал молодых жён и дочерей своих рабочих. Наконец, в Андреевском управлении ворочал делами Цынберг. Этот рук не распускал и в насилиях замечен не был, но изводил рабочих придирками и штрафами. Такая вот подобралась милая компашка.
В распоряжении каждого управляющего был целый штат служащих рангом пониже: смотрители, нарядчики, старшие рабочие, становые, надворные и т.п. Таких служащих рабочие метко называли «кнуты». Над рабочими постоянно нависала огромная армия надзирателей и охранников, которых набирали из вольнонаёмных либо командировали прямиком из штатов полиции. В шахтах постоянно дежурили полицейские и охрана. Для того чтобы добиться от этих категорий служащих беспрекословного подчинения и верности, правление «Лензото» и местная администрация привлекали их к участию в прибылях, распространяя среди них мелкие акции.
Становится понятно, что попрание человеческого достоинства рабочего на Ленских приисках было возведено в абсолют. Рабочему со всех сторон давали понять, что он животное, что он стоит на низшей ступени социальной лестницы. Самый ничтожный служащий называл рабочего на «ты» и никогда не подавал руки. Самое грубое обращение с рабочими не вызывало никаких действий со стороны правления «Лензото». Алчные воротилы и администраторы Общества были глухи к самым насущным нуждам рабочих, равнодушны к их гибельному положению.
[Spoiler (click to open)]
Если рабочий рассчитывался зимой, т.е. после 10 сентября, он лишался бесплатного проезда до ближайшего города. То же касалось и рабочих, рассчитанных «по своей вине», причём эта «вина» определялась самой администрацией прииска или дистанции.
По договору рабочий день был установлен: с 1 апреля по 1 октября - 11,5 часа; с 1 октября по 1 апреля - 11 часов. Но фактически всеми правдами и неправдами рабочий день увеличивался. По правилам внутреннего распорядка дистанций[14] на 1911-1912 гг. первый сигнал на работу давался в 5 часов утра, а работы начинались в 6 утра. За полчаса до начала работ рабочие должны быть на сборном пункте. На ходьбу до места работы, спуск в шахту, а также на ожидание наряда в шахте рабочие тратили 2-3 часа в день. За эти часы денег им не платили. Существовала целая система сверхурочных работ, которая увеличивала рабочий день до 14-16 часов.
По договору на 1911-1912 год количество рабочих дней составляло 312, но фактически рабочие отработали 327 дней. Администрация приисков сплошь и рядом назначала работу в праздничные дни - в виде наказания за «проступки» рабочих.
Зарплата
Договор предусматривал две системы оплаты труда - сдельную и подённую. Большинство рабочих получали подённую плату, чернорабочие от 1,35 до 1,50 руб., а специалисты - от 1,50 до 2,75 руб. 2,75 в день - вроде бы немало. Но, во-первых, 2,75 руб. получали единицы, например, слесари высшего разряда. При этом высшие разряды рабочим присваивались мастерами «по своему разумению». А во-вторых, эта плата была номинальной, которая числилась только на бумаге. Реальная заработная плата сводилась к грошам, на которые можно было существовать впроголодь.
При установлении тарифов на сдельные работы «Лензото» исходило из средней подённой ставки забойщика - 1,50 руб. Смысл этой расценки заключался в том, чтобы стимулировать «старание» рабочих, но при этом не давать им возможности зарабатывать выше установленного уровня. Заработок рабочих сильно зависел от свойств породы и добросовестности подсчёта выработки. На сухой и тёплой породе можно было выработать больше нормы. Но такая порода была редкостью. Обычно работы проводились по вечной мерзлоте или с большим притоком подземных вод. Тогда приходилось оттаивать породу и постоянно откачивать воду. При встрече со скалой нужно было рвать её динамитом. Часто встречался плавучий грунт, в котором разработка золота велась очень сложными и трудоёмкими приёмами. Всё это делало заработок горняков крайне нестабильным.
Сдельщина открывала администрации приисков огромные возможности для злоупотреблений при замере «уроков» и подсчёте дневного заработка шахтёров.
Но и этот скудный заработок не попадал в руки рабочих. В «Лензото» существовала самая широкая система штрафов и удержаний. Штрафовали рабочих буквально за всё: за самовольную отлучку с прииска, за прогул, за грубость, а чаще всего штрафовали без всякого серьёзного основания. Служащие приисков имели право штрафовать рабочих на сумму до 25 рублей единовременно. При среднемесячном заработке в 42 рубля и с учётом удержаний за еду и жильё один такой штраф означал, что целый месяц рабочий трудился на капиталиста, как древний раб, только за дрянную еду и нары. Если же на рабочего накладывалось несколько штрафов в месяц, то их общая сумма часто превышала заработок, и поэтому при расчёте за год некоторым рабочим фактически выдавали деньги лишь за 9-10 отработанных месяцев.
Пример «штрафного» произвола приводит в своих показаниях депутат Центрального забастовочного комитета И. Кудрявцев: «Придя однажды к себе в забой, я застал там другую артель рабочих. Желая выяснить, почему смотритель шахты перевёл нашу артель в другой забой, я пошёл к нему в «смотрительскую». Но «зуб» просто меня выгнал из помещения, и нам пришлось идти работать в другой забой. В конце месяца я захотел сверить свои записи относительно выработки с записями смотрителя. На этот раз «зуб» не ругался и показал свои записи. Смотрю в конце листа пометка: «штраф 3 рубля - за ругань». - Когда это я тебя ругал? - спрашиваю смотрителя. - А помнишь, когда ты уходил в прошлый раз от меня, то ты что-то бормотал себе под нос. Наверно ругал меня, - пояснил мне в назидание смотритель».
Настоящей пыткой для рабочих была система выдачи зарплаты. Было установлено, что рабочие получали её не только деньгами, но частью в виде талонов и предметов первой необходимости. Рабочие не имели возможности свободно распоряжаться своими деньгами и были вынуждены брать в магазинах и лавках «Лензото» только то, что там предлагалось. При этом рабочие не только теряли до 1/3 своего заработка, но и попадали в полную зависимость от хозяев приисков. Всё продовольствие и все товары в округе находились в руках «Лензото», которое продавало их рабочим по ценам, которые в 2-2,5 раза превышали цены на эти товары в европейской части России. Так, если в дорогой Москве пуд муки 2 сорта стоил 2 рубля, то на Ленских приисках его продавали по 4,40 руб. За пуд соли с рабочих брали 2 рубля 40 копеек вместо обычных 40 копеек. За 16 кг сахара рабочий был вынужден платить 10 рублей - вместо 5 рублей 20 копеек. За один паршивый дальневосточный лимон на приисках просили 5 рублей, в то время как в Москве за 5 рублей можно было купить целое ведро абхазских лимонов.
При всём этом нужно помнить, что рабочие были вынуждены втридорога платить за порченные и гнилые товары, не имея возможности от них отказаться. «Не возьмёшь, всё равно запишем в книжку, как будто взял», - так заявляли рабочим служащие, ведавшие отпуском товаров[15]. Администрация приисков следила за тем, чтобы рабочие не покупали продукты у местных лавочников. Лавки этих торговцев под предлогом борьбы со спекуляцией краденым золотом были окружены заборами и охранялись стражниками. Если рабочего ловили на том, что он заходил в такую лавку, его немедленно увольняли.
Для того чтобы ясно представлять себе, в каких видах выплачивалась зарплата на приисках, рассмотрим данные персональной выплаты за 1911-1912 гг.:
- выплачено припасами - 43,9 %;
- выплачено талонами - 2,9 %;
- выплачено деньгами - 28,6 %;
- осталось от зарплаты - 24,6 %.
Первые три позиции ясны. А что такое «остаток от зарплаты»? Это немалая сумма, которую «Лензото» постоянно недодавало своим рабочим. Дело в том, что по договору «Лензото» оставляло за собой право производить полный расчёт с рабочими не ранее, чем 10 сентября. Если рабочие были вынуждены оставаться работать ещё на один год, то они юридически не получали окончательного расчёта, а значит, не получали и положенного в этом случае остатка от зарплаты за прошедший год. Таким путём «Лензото» много лет подряд переносило свою задолженность рабочим из одного года в другой. (Метод удержания заработных плат рабочим, от которых они страдают в современной России (несвоевременная выплата и т.п.), как видим, очень старый.)
Нередко эта задолженность просто «списывалась» под различными предлогами (плохое поведение рабочего, неопрятный внешний вид, частые болезни, невыход на работу беременной жены и т.п.), и рабочие вообще не получали этих денег. Становится очевидно, что по совокупности всех этих обстоятельств приисковые рабочие получали такую реальную зарплату, которой едва хватало, чтобы не свалиться от голода[16].
[Spoiler (click to open)]
Быт
По договору все рабочие «Лензото» имели право на жилую площадь в казармах. Это жильё по условиям найма должно быть сухим, светлым, тёплым, чистым. Каждому холостому рабочему полагалось не менее 14,5 кубометров жилого объёма, а семье «из 4-х человек - не меньше 29 «кубов». Для хозяйственных нужд «Лензото» обязывалось построить и оборудовать отдельные помещения. Горный надзор обязывал администрацию приисков оборудовать все рабочие казармы хорошей вентиляцией. Договором «железно» устанавливалось, что холостые и семейные рабочие будут размещаться раздельно. Так было на бумаге.
А вот «овраги». Типичные рабочие казармы Ленских приисков были одно- или двухэтажными деревянными зданиями возрастом от 10 до 20 лет, построенными без фундамента, прямо на грунте. Поэтому 2-3 ряда брёвен со временем оказывались утопленными в землю, из-за чего стены, полы, потолки и окна были кривыми. Когда искривление стен двухэтажных домов доходило до критического угла, здания рушились, иногда прямо на живущих в них людей. Все жилища были в сквозных щелях, которые постоянно расширялись. Чтобы не замёрзнуть в -40 или -50 С рабочим приходилось делать «ледяную штукатурку» - обмазывать наружные стены мокрым снегом[18].
Внутри казарма выглядела так. Вдоль стен в несколько ярусов тянулись нары. Между ними кое-где были маленькие каморки для семейных, похожие на большие ящики, в которых дворники хранят мётлы и лопаты. Стены этих каморок до потолка не доходили, а дверной проём завешивался какой-нибудь старой тряпкой. Дверей не было. Так как на крышах казарм лежал «утеплитель» из моха и земли, то через щели в потолке постоянно сыпалась всякая грязь. Поэтому над каморками приходилось подвешивать ситцевый «потолок», немного защищавший людей от комков земли и мха.
Внутри каморки для семейных устраивались две нары с наваленным на них прелым тряпьём. Над нарами прибивались полки для имущества или штыри для детской колыбельки. В общем коридоре на одних нарах длиной 1,5 метра и шириной около полуметра размещался и «жил» холостой рабочий, или, как их называли на приисках, «сынок». Часто бывало и так, что в коридоре на одних нарах по соседству с «сынком» размещалась целая семья. Те семейные рабочие, которые жили в «ящиках»-каморках, считали себя счастливцами: они были хоть немного прикрыты от посторонних глаз.
Для того чтобы хоть как-то помочь мужу в содержании семьи, жена часто брала на своё попечение какого-нибудь «сынка» и за 10-15 копеек в день готовила ему пищу или стирала. Эти отношения в скотских условиях барака не могли не сказаться на семейном укладе. Для рабочих казарм обычными были отвратительные сцены ревности, когда оскорблённый муж на глазах у всех избивал жену и «сынка», который «её совратил». Иногда в ярости рабочие выгоняли своих жён из барака на лютый мороз, и женщины гибли. Под горячую руку попадали и дети, которые пытались защитить от отца свою несчастную маму. Доходило и до поножовщины. Когда в 1912 году началась забастовка, одним из главных требований рабочих было немедленное расселение семейных и холостых по разным казармам.
Отапливалась рабочая казарма одной плитой, которая стояла посреди общего коридора. Мощности плиты не хватало на всю казарму, да и вреда от неё было иногда больше, чем пользы. Зимой тепло держалось лишь в радиусе 2-3 метров вокруг плиты, а у нар и в каморках было настолько холодно, что сапоги с мокрыми подошвами под утро примерзали к полу. Летом от плиты, на которой происходила непрерывная готовка пищи и стирка, в казарме было невыносимо жарко и душно. Плита была «хозяйственным центром» казармы, это была общая кухня, прачечная, сушилка. На плите всегда стояли котелки с пищей, рядом в вёдрах вываривалось бельё. Вокруг плиты на перекладинах и верёвках сушились детские пелёнки, портянки, мокрая шахтёрская роба. Стояла постоянная вязкая вонь, густые испарения от плиты соединялись с едкими испарениями от человеческих тел. Под ногами бегали и ползали дети. Взрослые, мужчины и женщины, семейные и холостые, больные и здоровые, пьяные и трезвые, - все находились в постоянной тесноте, скованности, сутолоке и шуме. Тяжёлая атмосфера давила и нервировала людей, которым было невозможно где-либо укрыться. О нормальном человеческом отдыхе в казарме нечего было и думать.
На лето, чтобы хоть немного отдохнуть и спастись от зловония, духоты, клопов и тараканов, рабочие выбирались из казарм в так называемые «балагашки» - лёгкие дощатые сараи, построенные возле казарм.
На приисках пышно расцветала антисанитария. Находясь постоянно в грязи, рабочие «Лензото» не могли регулярно пользоваться баней. Все приисковые бани были малы и открывались два раза в месяц на два-три дня. За это время рабочие старались отправить туда жён и детей, а сами часто оставались толком немытыми по месяцу, а то и по два. Сами бани были устроены примитивно и содержались по-варварски, так, как будто в них обмывают трупы, а не живых людей. В раздевалку типичной ленской бани входили прямо с улицы. Тамбура не было. Зимой сильно задувало из щелей и окон. Полы проваливались, в паровом отделении висели оголённые электрические провода. Печи коптили. Ни о каких правилах личной гигиены не могло быть и речи. Попадая после долгого ожидания в такую баню, рабочий не радовался, а досадовал, проклиная всё на свете. Надо ли говорить, как в таком положении страдали женщины.
О положении женщин на Ленских приисках уже кое-что было сказано. Напомним, что согласно п. 12 договора, рабочие на прииски должны были являться одни, без семей. Семьи они могли привозить только с разрешения управления приисками. При этом если женщина или девушка получала право проживания на прииске, то она сразу же попадала в самое настоящее рабство.
Сразу же по приезде на прииски молодые и более-менее привлекательные женщины отбирались администрацией и распределялись по домам разных служащих в качестве приходящей прислуги. Быть в положении прислуги у служащих «Лензото» означало, что женщиной будут пользоваться так же, как пользовались крепостными крестьянками феодалы. Жён и дочерей рабочих развращали, заставляли принимать участие в пьянках и оргиях, превращали в содержанок, сексуальных рабынь. Женщин насиловали, отдавали на забаву начальству или дружкам, издевались, как хотели. Такое чудовищное положение было обусловлено договором о найме, где говорилось, что все приисковые женщины и девушки были «обязаны работать прислугой или исполнять другую работу по усмотрению управления». Отцы, мужья и братья не могли защитить своих женщин, не могли отменить ленское феодальное право. Они топили свои оскорблённые чувства в дешёвой водке, а ещё в бессильной ярости дрались вечерами, словно бы вымещая друг на друге свою боль.
Если женщина отказывалась вступать в половые отношения со своим работодателем, или если на защиту её чести вставал муж или брат, всей семье угрожал немедленный расчёт и выселение с приисков, или в «лучшем» случае перевод на самые тяжёлые, грязные и опасные работы.
Когда на приисках работала комиссия Манухина, ему было подано более 50-ти заявлений от женщин и девушек, которые рассказывали следователям о том, что их силой заставляют сожительствовать с тем или другим начальником из «Лензото». Женщины жаловались на гнусные приставания и постоянные оскорбления, «воспроизвести которые совершенно невозможно».
Женщины, которые в силу возраста, внешнего вида или по другим причинам избежали участи прислуги, были обязаны в течение трёх дней с момента прибытия на прииск выйти на работу. Как таковой найм этих женщин отсутствовал, всё было организовано намного проще: утром в казармы приезжал «обходной» - приисковый стражник, собирал всех женщин и объявлял им, куда они сегодня пойдут работать. Администрация прииска абсолютно не считалась с тем, насколько тяжела или вредна работа для женского здоровья. Женщин просто выгоняли из казарм и гнали, как скот, туда, куда считали нужным. За отказ от работы женщину и её детей немедленно выгоняли с прииска, а мужа вечером того же дня увольняли.
https://work-way.com/blog/2017/03/21/pravda-o-lenskom-rasstrele/
---
Материал исчерпывающий, исторические параллели - убийственные, с учетом тенденций, которые мы сегодня наблюдаем, можно не сомневаться, что подобного рода события - вопрос недалекого будущего, поскольку современная буржуазия явно наследует той, что хрустела французской булкой в РКМП, гнобя с помощью своих ручных сатрапов превращенных ими в рабочий скот пролетариев.
Чем кончилось дело тогда - нам всем прекрасно известно, но с момента Ленского расстрела до Октября прошло целых 5 лет, сейчас у России их нет, поскольку сегодня в руках у капиталистов оружие тотальной пропаганды и высоких технологий, которые задолго до наступления 2024-го года позволят упаковать население в электронно-цифровой концлагерь, что сделает сопротивление невозможным
Кстати, тоже любопытное совпадение - 2024-й год окончания последнего срока нацлидера и соответственно, дед-лайна пресловутого транзита власти, одим из вариантов которого, как мы знаем, является установление монархии с воцарением действующего главы государства или его преемника, то есть консервация существующей компрадорско-олигархической системы и ее бенефициаров...
Выводы напрашиваются, не так ли? РКМП - нашлась и стучится к нам в дверь, а потому необходимость изучение ее реалий очевидна, тем более, что современные псевдолевые крипто-пропагандистские издания активно фальсифицируют историческую правду об исторических событиях вообще и Ленском расстреле в частности, правя реальную картину по-своему, в таком духе, например -
---
Это в газете Завтра, в 2017-м году, на полном серьезе, так что столь длинный экскурс в историю, как вы понимаете, был необходим.
И добрый царь ни в чем не виноват, снова бояре напортачили, как видите, стрелочник-ротмистр устроил Ленский расстрел, не все те, о которых столь подробно и документально рассказывалось в материале выше, он один и достоин каторги, все прочие - нипричем.
И рабочие - бездельники и бунтовщики, "науськиваемые большевиками", темная масса, не внимающая доводам владельцев, не могущих удовлетворить непомерные аппетиты пролетариев, которых, видимо, тоже "рожать не просили", методичка все та же...
Так что, перечитайте еще раз и обдумайте на досуге перспективы, ждущие РФ в ее дрейфе к маячащей на горизонте РКМП.