из архива ОГОНЬКА http://www.sem40.ru/famous2/m699.shtml
Николай Петров: "Я не уехал на запад, потому что строил дачу"
"Огонек" впервые сообщил стране о Николае Петрове где-то году в 89-м. Страна очень удивилась, поскольку противный Запад вовсю называл Петрова фортепьянным гением, а у нас о нем никто и не слыхивал. Услыхав и удивившись, страна сильно не расстроилась, поскольку гениев у нас, как известно, хоть ушами ешь, а на Западе народ дикий, их удивить нетрудно. Не говоря уж о том, что у них не слушать скучную классическую музыку с ранних лет и всю жизнь считается неприличным, вроде как в церковь не ходить. А мы это все делаем лишь "по торжественным дням, одержимы холопским недугом"... Немало времени прошло с той поры, как я, разомлев от гостеприимства, общался с Петровым на его даче на Николиной Горе, куда он возил меня на собственном, одном из первых в стране, новеньком "Мерседесе", где мы хорошо сидели, а у него был и еще один соблазн -- собственный теннисный корт, на который прибегал к нему играть и Никита Михалков, вот они на этом корте, утомленные солнцем и... Потом мы случайно пересекались то здесь, то там, хлопали друг друга по плечам и... Вдруг приносят мне пригласительный билет - в Кремль, в Оружейную палату, где председатель музыкальной секции Совета по культуре при Президенте РФ, член Комитета по Госпремиям России, президент Академии российского искусства Николай Петров, оказывается, устроил музыкальный фестиваль. Стало ясно: пора посмотреть Петрову в глаза. В Москве его застать можно лишь на Остоженке, где Петров обосновал международный благотворительный фонд имени себя самого. Сюда я и заявился, он обрадовался
- Сколько же это мы с тобой толком не виделись? - спросил меня Петров.
- Лет десять, не меньше. Вон, смотри, страна уже другая за окном, и отечество тебя признало, наконец, большое спасибо. Хотя, боюсь, до сих пор многие твой успех объясняют, как и прежде, лишь тем, что такой огромный дядька, а ухитряется пальцами вот такой толщины попадать на нужные клавиши! Виртуоз - он же худой и вертлявый, он в инструмент весь ввинчивается, а тут подходит человек твоей комплекции, просто накрывает рояль, и вдруг бедный инструмент взрывается от звуков - цирковой номер. Умом Петрова не понять.
- Да ладно тебе. Смотри. У нас с тобой пальцы одинаковые по толщине. Единственно, ладонь у меня намного шире, а это ценная вещь для пианиста.
- И на сколько хватает ширины?
- На много, почти две октавы.
- Надо бы сфотографировать твою руку. Как доказательство.
- Есть такой художник - очень талантливый, Илюша Кляйнер. Он мне говорит: "Коля, хочу сделать твой портрет на мотоцикле". Как он узнал, что у меня такая штуковина была? Лет семь-восемь назад я ее купил. Ну вот он, этот портрет, смотри, какое тело в красной рубашоночке несется на малюсеньком мотоциклике. Все сильно смеются.
- Ха-ха. Так что же происходило с тобой в то время, что мы не виделись? На телеэкране ты мелькаешь довольно часто. Ты теперь общественный деятель. Но сказать, что Петров-музыкант заполонил собой Москву...
- Ну, мне даже неловко с тобой разговаривать, ты что же, в консерваторию не ходишь? Как же это ты, Володя? А я между тем все допустимые нормы за последние годы превысил. Играю - по 12, 13, 14 концертов в Большом зале консерватории! За сезон это, знаешь ли, очень много. И так все эти десять лет. У меня абонемент. И, слава богу, абонемент до сих пор расходится первым номером.
- Устыдил. Знаешь, в этой безумной гонке не до музыки, и, боюсь, таких, как я, полна коробочка. А ты-то сам что сидишь потупившись, себя надо уметь раскручивать...
- Я плохой имиджмейкер или пиарщик, как правильно? Очень плохой. Мне заниматься этим не хочется и как-то претит.
- А-а!.. А Ростропович это умеет.
- Да. Он великий. Он великий администратор. Володя Спиваков тоже великий администратор. А мне для этого нужно иметь какого-то специального человека, такого пока у меня нет.
"Огонек" впервые сообщил стране о Николае Петрове где-то году в 89-м. Страна очень удивилась, поскольку противный Запад вовсю называл Петрова фортепьянным гением, а у нас о нем никто и не слыхивал. Услыхав и удивившись, страна сильно не расстроилась, поскольку гениев у нас, как известно, хоть ушами ешь, а на Западе народ дикий, их удивить нетрудно. Не говоря уж о том, что у них не слушать скучную классическую музыку с ранних лет и всю жизнь считается неприличным, вроде как в церковь не ходить. А мы это все делаем лишь "по торжественным дням, одержимы холопским недугом"... Немало времени прошло с той поры, как я, разомлев от гостеприимства, общался с Петровым на его даче на Николиной Горе, куда он возил меня на собственном, одном из первых в стране, новеньком "Мерседесе", где мы хорошо сидели, а у него был и еще один соблазн -- собственный теннисный корт, на который прибегал к нему играть и Никита Михалков, вот они на этом корте, утомленные солнцем и... Потом мы случайно пересекались то здесь, то там, хлопали друг друга по плечам и... Вдруг приносят мне пригласительный билет - в Кремль, в Оружейную палату, где председатель музыкальной секции Совета по культуре при Президенте РФ, член Комитета по Госпремиям России, президент Академии российского искусства Николай Петров, оказывается, устроил музыкальный фестиваль. Стало ясно: пора посмотреть Петрову в глаза. В Москве его застать можно лишь на Остоженке, где Петров обосновал международный благотворительный фонд имени себя самого. Сюда я и заявился, он обрадовался
- Сколько же это мы с тобой толком не виделись? - спросил меня Петров.
- Лет десять, не меньше. Вон, смотри, страна уже другая за окном, и отечество тебя признало, наконец, большое спасибо. Хотя, боюсь, до сих пор многие твой успех объясняют, как и прежде, лишь тем, что такой огромный дядька, а ухитряется пальцами вот такой толщины попадать на нужные клавиши! Виртуоз - он же худой и вертлявый, он в инструмент весь ввинчивается, а тут подходит человек твоей комплекции, просто накрывает рояль, и вдруг бедный инструмент взрывается от звуков - цирковой номер. Умом Петрова не понять.
- Да ладно тебе. Смотри. У нас с тобой пальцы одинаковые по толщине. Единственно, ладонь у меня намного шире, а это ценная вещь для пианиста.
- И на сколько хватает ширины?
- На много, почти две октавы.
- Надо бы сфотографировать твою руку. Как доказательство.
- Есть такой художник - очень талантливый, Илюша Кляйнер. Он мне говорит: "Коля, хочу сделать твой портрет на мотоцикле". Как он узнал, что у меня такая штуковина была? Лет семь-восемь назад я ее купил. Ну вот он, этот портрет, смотри, какое тело в красной рубашоночке несется на малюсеньком мотоциклике. Все сильно смеются.
- Ха-ха. Так что же происходило с тобой в то время, что мы не виделись? На телеэкране ты мелькаешь довольно часто. Ты теперь общественный деятель. Но сказать, что Петров-музыкант заполонил собой Москву...
- Ну, мне даже неловко с тобой разговаривать, ты что же, в консерваторию не ходишь? Как же это ты, Володя? А я между тем все допустимые нормы за последние годы превысил. Играю - по 12, 13, 14 концертов в Большом зале консерватории! За сезон это, знаешь ли, очень много. И так все эти десять лет. У меня абонемент. И, слава богу, абонемент до сих пор расходится первым номером.
- Устыдил. Знаешь, в этой безумной гонке не до музыки, и, боюсь, таких, как я, полна коробочка. А ты-то сам что сидишь потупившись, себя надо уметь раскручивать...
- Я плохой имиджмейкер или пиарщик, как правильно? Очень плохой. Мне заниматься этим не хочется и как-то претит.
- А-а!.. А Ростропович это умеет.
- Да. Он великий. Он великий администратор. Володя Спиваков тоже великий администратор. А мне для этого нужно иметь какого-то специального человека, такого пока у меня нет.