(no subject)
Я лежу и смотрю на небо сквозь балконную дверь. В небе тают облака. Тихо и солнечно. Я могла бы пролежать так очень долго,если бы то малыш, что снаружи и тот, что внутри, не просили есть. Но пока они оба спят я лежу и молча смотрю. Смотрю, как облачный жираф расплывается на заварник, из носика которго валит белый пар, на мелкие хлопья, и тает совсем.
Я чувствую себя немой и полой. Помехами в телевизоре, хранящим форму пеплом, до которого дотронься, и он рассыплется и развеется по ветру. Чувствую себя раздавленной и бессильной. Больной. Не имеющей права на лень и уныние и неспособной сегодня на что-либо ещё.
Облака расплываются. Я пью слишком сладкий чай, и люди на тротуаре, как нанятые актеры, пытаются, но не могу заразить меня беззаботностью. Весна. Почти праздник. А я только плачу и ничего не хочу. И поднять ко рту чашку чаю кажется - и то мне тяжело.
Я чувствую себя немой и полой. Помехами в телевизоре, хранящим форму пеплом, до которого дотронься, и он рассыплется и развеется по ветру. Чувствую себя раздавленной и бессильной. Больной. Не имеющей права на лень и уныние и неспособной сегодня на что-либо ещё.
Облака расплываются. Я пью слишком сладкий чай, и люди на тротуаре, как нанятые актеры, пытаются, но не могу заразить меня беззаботностью. Весна. Почти праздник. А я только плачу и ничего не хочу. И поднять ко рту чашку чаю кажется - и то мне тяжело.