Луна-луна, цветы-цветы
Люблю полнолуние. Никогда специально не отслеживаю, но большая луна уже с наступлением сумерек мягко вытягивает на улицу. Есть дела - нет, есть силы или совсем-совсем нет, показывает зеркало девушку или чёрта в побелке - без разницы, приходится выдумывать повод и идти выгуливаться.
К нам наконец вернулась хорошая весна, стоит тихая погода, пахнет влажной землей и дымом. Я иду из магазина, обвешанная сумками и тут что-то говорит мне: «Остановись.» Встаю и поднимаю глаза - надо мной абрикос и звезды. Дерево еще не все в цвету, пока распустились только самые нетерпеливые бутоны. Темные ветви теряются на фоне неба, а редкие цветы подсвечены полной луной и кажется, что они просто парят в воздухе. Словно снегопад, такой особенный, немного карнавальный снегопад, поставленный на паузу. Я стою, задрав голову к небу, и чувствую себя фигуркой в игрушечном снежном шаре. В тот краткий миг, когда взбаламученный бутафорский снег и блестки на секунду задумываются и замирают, прежде чем начать падать вниз. У меня есть таких два - с Берлином и с пингвинами. Бранденбургские ворота, семья пингвинов, Надя с сумками - самая подходящая начинка для волшебных шаров.
Мне отлично стоится под этим чудным куполом, и на душе как-то тотально хорошо, без всяких «но» и особенных мыслей. И уже только по дороге к дому я начинаю думать. И думаю я «спасибо», безадресно и беспредметно, но очень отчетливо.
К нам наконец вернулась хорошая весна, стоит тихая погода, пахнет влажной землей и дымом. Я иду из магазина, обвешанная сумками и тут что-то говорит мне: «Остановись.» Встаю и поднимаю глаза - надо мной абрикос и звезды. Дерево еще не все в цвету, пока распустились только самые нетерпеливые бутоны. Темные ветви теряются на фоне неба, а редкие цветы подсвечены полной луной и кажется, что они просто парят в воздухе. Словно снегопад, такой особенный, немного карнавальный снегопад, поставленный на паузу. Я стою, задрав голову к небу, и чувствую себя фигуркой в игрушечном снежном шаре. В тот краткий миг, когда взбаламученный бутафорский снег и блестки на секунду задумываются и замирают, прежде чем начать падать вниз. У меня есть таких два - с Берлином и с пингвинами. Бранденбургские ворота, семья пингвинов, Надя с сумками - самая подходящая начинка для волшебных шаров.
Мне отлично стоится под этим чудным куполом, и на душе как-то тотально хорошо, без всяких «но» и особенных мыслей. И уже только по дороге к дому я начинаю думать. И думаю я «спасибо», безадресно и беспредметно, но очень отчетливо.