*12*
© Сиван Котовский
© Сергей Копысский (иллюстрации)
Прошлую неделю пропустил - не успел к сроку. Зимняя серость давит на мозг и придушивает активность. Но мысль, что узурпатору ещё хуже от этого, придаёт сил. У него не только серость, но и сознание: как ни суетись, а всё идёт к концу. Может, и хотелось бы поехать туда, где солнце, пальмы, шейхи и Эйсмонт в бикини, но видеть особо нигде не хотят, да и если уедешь надолго - придворные способны и переворот устроить, чтобы его головой купить себе будущее (эта слизь, может, и не устроит, но они же там не верят друг другу).
Затянувшееся противостояние узурпатора и общества, перешедшее к некоему подобию позиционной борьбы, происходит в значительной степени в форме морального противостояния. Административные ужимки и прыжки оккупантов, призванные придать форму законности произволу, никак не добавляют легитимности органам, его осуществляющим. Скорее наоборот: по мере роста кома беззакония, прикрытого «официальными» решениями судов и администраций на местах, подтачивается их легитимность в глазах общества. Это приводит к тому, что система власти перестаёт стоять сама по себе и начинает проедать внутренние ресурсы на поддержание устойчивости.
На практике это выражается, например, в необходимости постоянного патрулирования районов столицы: просто для того, чтобы символически обозначать контроль уже даже не над обществом, а над территорией. Фактически это приводит только к бессмысленному расходованию не бесконечного уже ресурса милиции и ослабления её функционала именно по настоящему поддержанию порядка, а не политическому надзору за территорией (что само по себе довольно абсурдно). Таким образом, они и жуликов не ловят, что ещё больше подрывает легитимность власти на местах, и режим не особо подпирают, - стоит их убрать, и контроль за территорией в понимании тех, кто их на пост выгнал, будет утрачен. Как по аналогичному поводу высказалась в докладе афганская гэбуха в 80-е годы: «Народная власть носит очаговый характер, и распространяется на территорию гарнизона или крепости».
Наверняка для верховного старикашки, полагавшего персональную власть высшей ценностью всё это время, подобная ситуация - если он её осознаёт - оборачивается острым зудом под зачёсом. Что иногда прорывается в публично транслируемых указаниях «жыстачайшэ» всё подавить, но чем дальше, тем менее уверенных. При том, что для него происходящее сейчас в стране - своеобразный magnum opus. Ситуация, к которой он готовился всё время своего правления, и затачивал устройство государства под решение задач, с ней связанных.
И ведь речь не только о создании аппарата силового подавления, и жёсткой вертикали управления из зависящих от него персонально начальников на всех уровнях власти, но и сознательного принесения в жертву перспектив развития экономики, ради сохранения над ней личного контроля. Ведь всегда, когда стояла дилемма - повысить эффективность экономики, но поступится частью контроля над ней, выбор всегда - ну, или почти всегда - делался в пользу сохранения контроля. И теперь пришла пора платить по счетам.
Аппарат подавления оказался не то, чтобы не настолько эффективным, как рассчитывалось, но даже и не лояльным. Фактически, единственным инструментом, оставшимся в руках, оказалось насилие над задержанными и демонстрантами, на фоне фактической отмены закона, то есть, за счёт редукции государства, над которым так тряслись всё это время. Но и этот инструмент нельзя применять бесконтрольно: при неустойчивом положении внутри страны государство ослабляет и внешние позиции. Вертикаль, состоящая из безынициативных чиновников, толком не имеющих даже личности, умеет только писать отчёты, и при этом отделена от народа своей неподотчётностью ему, а значит, в случае неизбежного обострения политической ситуации, на новом витке, может начать валиться.
С экономикой вообще беда: «сохранённые» советские заводы на самом деле не сохранены. Правильно было бы сказать, что они сохранены в руках государства, а уже там они в значительной степени захирели. Пока ещё гиганты социалистической индустрии, вроде МАЗа, МТЗ, Белаза и пр. загораживают своими плечами картину умирания кучи предприятий поменьше. Но даже они вынуждены высасывать прибыль из фокусов с отчётностью, содержать избыточных работников, и не иметь возможность выбирать нормальных смежников, и ставить плохие запчасти, в угоду поддержки не нормальных. И всё на фоне ветшающей инфраструктуры.
То, что в результате заводы гиганты производят в основном стружку и опилки, а вместо прибыли генерируют убытки, видимо, Могучего Утёса (попирающего ногами землю, а рогами царапающего луну) если и заботило, то не в первую очередь. Главным образом, судя по его поведению, решалась задача занятости рабочих, хотя занятость низкооплачиваемой ерундой в плохих условиях на производстве неконкурентной продукции - довольно сомнительное удовольствие. Возможно, обычное презрение к «народцу» позволяло думать, что ему и так нормально, а большее заменят рассказы о светлом будущем «па 500». Хотя, чем дальше, тем унизительнее эта сумма выглядела, особенно на фоне общемировой инфляции.
Устроенная таким образом экономика представляла из себя вечно пустую бочку Данаид, которую постоянно надо было наполнять деньгами. Деньги брались в долг где только можно, а также добывались из российской природной ренты разными схематозами, на которые хозяева закрывали глаза, под разговоры о величии и имитацию интеграционных оргазмов. Таким образом страна с развитой индустрией фактически превращалась в квазипетрократию, зависящую от цены на нефть. Что не только позорно, но и вредит той самой промышленности, которой принято гордится.
Пока деньги удавалось добыть, пропаганда ещё как-то могла скрывать тот факт, что могучий правитель и великий администратор фактически просто содержанка Ресурсной федерации, но по мере пересыхания денежного болота, под влиянием различных, но неизбежных факторов однообразная грубая и серая как дерюга пропаганда всё меньше прикрывала голый зад короля, и всё больше народу обращало внимание, что он ещё и не безупречен в плане гигиены.
Политические задачи были определены как основные для экономики. За это приходилось платить и раньше, но теперь, похоже, пришёл окончательный счёт. Вся эта кособокая конструкция будет рушиться, наверное, медленнее, чем хотелось, но неизбежно. Поэтому возвращения к «как было» не будет в любом случае - ложка скребёт по дну, и тающие ресурсы всё равно будут уходить на полицаев, а ужесточение режима приведёт к затуханию экономической активности. Жизнь, история, мироустройство - как его не назови - медленный, но безжалостный коллектор, спрятаться от него можно только в смерть. Некоторым удавалось.
Сейчас диктатор будет платить по своим счетам. Отсрочка возможна, но, похоже, не очень надолго. Неспособность к эмпатии, саморазвитию, жестокость, тупость и жадность, умноженные на жажду абсолютной власти любой ценой, требуют оплаты. Но платит также и народ Беларуси. За инфантилизм 90-х, безразличие в 2001, апатию 2004, страх 2006, 2010 и 2011. За стыдливую «аполитичность», нежелание, - при полном понимании - взять свою судьбу в свои руки и потворство упырю. За восприятие акта личного выхода на площадь в знак несогласия как одолжения неизвестно кому, а не обязанности. За замыкание в себе и атомизацию общества. За то, что терпели и молчали. За то, что когда-то не вышли, а выйдя - не остались. Какие-то долги относительно новые, какие-то остались от предыдущих поколений, но, чтобы там кто не говорил, дети должны и будут платить по долгам родителей.
Народ платит избитыми, убитыми, посаженными, искалеченными, перспективами развития, личным комфортом и душевным спокойствием. Ситуация запущена. Причины этого многочисленны, объективны и закономерны, но от этого не становится легче. Оплата долгов - дело тяжёлое, проценты огромны, но альтернатива оплате позорна и чудовищна.
При том, что ситуация не так уж и плоха, как может показаться. Она лучше, чем у гонконгцев, чья империя устойчива, могущественна и имеет огромный международный вес. Лучше, чем у Хабаровска, который отстаивает свою честь посреди огромной страны, взирающей на это с ледяным безразличием сибирского сугроба. Лучше, чем у всех восстаний от XVIII до ХХ века на этой земле. Лучше, чем у израильского Ишува, провозглашавшего национальное государство после 26 лет британского мандата на земле с зыбкими границами в условиях внешней интервенции и международной изоляции. Единственная внешняя опора оккупационной администрации сама на пороге нового этапа своего распада и экономического упадка.
Это, конечно, неплохой залог, под который можно очередной раз перезанять у истории, чтобы переотдать потом, но срок будет коротким. Долгого кредита, похоже, для белорусов уже нет, ни для каких, ни для тех, ни для этих. На потомков оплату уже не свалить, а санкцией за неуплату может быть «ликвидация субъекта хозяйствования».
*
Если мои тексты помогают вам поддерживать оптимистичное настроение в отношении происходящего в стране, и вы считаете, что они могут мотивировать ещё кого-нибудь, сделайте репост, пожалуйста, - рамках проекта «журналистика без вымогательства».
11.12.2020