Акт культурного многообразия
Не успели мы очухаться от #charliehebdo, как наши соседи по планете в очередной раз выступили в привычном амплуа дикарей и калек: сожгли в одном из берлинских парков 19-летнюю беременную на девятом месяце девицу.
Пока полиция «ломает голову над мотивом преступления», я вам расскажу, как было дело.
Мария П. и Эрен Т. вместе учились в немецком ПТУ (Berufsschule), где познакомились, а потом смело и безоглядно полюбили друг друга. Ну, да, он - турок, она - немка, но никакой разницы же нет, правда? Мы же взрослые, толерантные люди, в XXI веке живём, как-никак…
То есть мы-то живём в XXI, а они - в XV. Или вовсе в VII. Кто забудет, тому голову с плеч. Ну, или перо в бок. А если не то, чтобы забыл, а вовсе не знал, как Мария П.?
Но вернёмся к нашей истории.
Узнав о том, что Мария беременна, Эрен, как настоящий мужик, взял всю ответственность на себя и велел любимой сделать аборт. Любимая отказалась. Она даже готова была принять ислам и назвать дочку Дилярой. Не, ну а чо? Во-первых, она была всё-таки немкой, а не турчанкой, и «незаконнорожденное» дитя не представляло для неё - как и для подавляющего большинства нормальных людей - ни малейшей проблемы. Во-вторых, немецкое государство обычно до усрачки радо любому ребёночку до такой степени, что содержит его (при известной сноровке ребёночка и/или родителей) чуть ли не до четвёртого десятка. Но всё это не имело для настоящего мужика Эрена Т. никакого значения. Как у настоящего мужика, у Эрена Т. любовь тут же прошла. И, как всякий настоящий мусульманский мужик, Эрен Т. срался и ссался не сходя с места при одной только мысли о том, что придётся всё рассказать папе. А что скажет имам?!
А тут ещё эта немецкая сука аборт делать не хочет. Ах ты, сука!
Не знаю, долго или не очень думал Эрен Т, как по-мужски, одним махом, решить проблему, но придумал. Вместе с закадычным другом они сурово, по-мужски, всё обсудили, заманили (или затащили - следствие, может быть, покажет) Марию П. в лесополосу, пырнули пару раз ножичком, облили бензином и подожгли. Как настоящие мужики, они не проверили, жива Мария или мертва, - как позже выяснилось, Мария горела заживо.
Смотрите, не отворачивайтесь. Кто нихт ферштеен, включите титры и перевод титров. Не маленькие, разберётесь.
Click to viewНа этом можно было бы и закончить, - хотя бы потому, что о самобытных традициях наших соседей по планете я давно сказал всё, что думаю:
Не нравятся наши порядки - вон. Хотят жить среди нас спокойно и безопасно - пусть соблюдают правила, и не смеют требовать переписать их под себя! Это их, якобы священные и неприкосновенные, традиции не позволяют им по-человечески жить, и они бегут оттуда - сюда, а потом заявляют: нас много, уважайте наши обычаи! С чего бы это, позвольте поинтересоваться?! Не всякая «традиция» неприкосновенна и достойна того, чтобы её холить и лелеять. Некоторым «традициям» место в запасниках этнографических музеев, под броневым стеклом, с доступом по специальным пропускам для исследователей, сдавших экзамен на обращение с демонами!
- У меня даже ненависти к тебе нет, - тихо проговорила Елена по-английски. - Даже надев костюм от Армани, галстук от Кавалли и туфли от Феррагамо, нацепив на руку «Бреге» и повесив Картье на шею, вы остаётесь дикарями. А знаешь, почему? Когда я была чуть моложе тебя сегодняшнего, я прочла прекрасную и мудрую книгу - она называется «Час Быка». Имя автора тебе, разумеется, неизвестно - ваши правители и авторитеты позаботились о том, чтобы такие книги не попадали вам в руки даже случайно. Но я её выучила чуть ли не наизусть. Свободная женщина великой и свободной Земли, рассказывает людям, оказавшимся на другой планете, историю их утраченной родины. В первобытных обществах, говорит она, женщины низводились до роли рабочего скота. Существовали якобы «священные» обряды специальных операций, как, например, обрезание, чтобы лишить женщину чувственного наслаждения при соитии. Зачем, испуганно восклицают слушатели. Чтобы женщина ничего не требовала, а покорно исполняла свои обязанности прислуги и деторожающего механизма. Каковы же были у них дети, спрашивают её. Тёмные и жестокие дикари, отвечает она. А разве могло бы быть иначе?
И о том, что делать с приверженцами вот этих вот глубоко укоренённых традиций, с настоящими мусульманскими мужиками, гордыми, смелыми, боящимися одного только аллаха (ночного беса из аравийских песков), я тоже сказал всё, что хотел:
- Я не дам тебе умереть сразу. Быстрая смерть - слишком лёгкий жребий. Ты поднял руку на ту, кто мне дороже всех сокровищ на свете. За гной, который изливал твой гнусный огарок души сквозь дырку твоего поганого рта, - я всё слышал, - ты будешь наказан. Ты послужишь уроком, - чтобы никто из вас никогда больше не смел ни смотреть так, ни говорить такое женщинам моей земли, - прекрасным женщинам с золотыми, как солнце, волосами и синими, как небо, глазами. Женщинам, умеющим любить, как вам и не снилось, - вам, дикарям, поклоняющимся чёрному камню!
А потом Майзель - Дракон - подался вперёд.
- Я велю облить тебя секретом свиньи, привязать голым к скамейке и оставить в хлеву с кабанами. Каждый раз, когда хряк будет вламываться в тебя, ты станешь содрогаться от наслаждения, и возненавидишь себя за это. А когда ты превратишься в растение, мечтающее только об одном - снова почувствовать в своей дырке горячую, твёрдую звериную плоть, - я тебя отправлю твоей родне. Я дам им посмотреть на тебя, полюбуюсь на них - и велю их убить. Всех - до единого. А после - свалить их трупы в угольную яму, засыпать выкопанными костями всех ваших предков, и сжечь. Сжечь, размешать и скормить пепел свиньям. Слышишь меня, сын скотоложца и шлюхи?!
Елена увидела, как извивается пленник, не в силах отвести взгляд, как пена выступает в уголках его рта. А Майзель… Да, конечно, - какая техника, какое владение инструментом, и всё же… Боже мой, да как же можно такое придумать, почти простонала Елена. Но - именно так мы должны говорить с нашими врагами!
Она сорвала с себя гарнитуру и закрыла глаза. От слов, произнесённых Драконом, ей сделалось трудно дышать. Пленник обгадился и дрожал, подвывая тоненько, жалобно, - он теперь ничем не напоминал уверенного в себе, откормленного мерзавца, каким был всего пару часов назад.
Елена услышала всё, что хотела - и даже гораздо больше. Неужели он смог бы, в ужасе подумала она. И поняла: да, он - смог бы. Он - страстный человек. Что ж, - бесстрастным нечего делать на этой войне. Есть бог, или нет - но, совершив такое, человек убьёт свою душу. А ради нас он даже на это готов, - принести себя в жертву всего, без остатка. Заслонить собой - женщин, детей и мужчин, живущих на этой земле, у этих вечных камней, над этой вечной водой, вдыхающих этот воздух, - пьяняще-чистый, прохладный воздух Европы. Европу, - Тоскану и Моравию, холмы Каринтии и вершины Карпат, норвежские скалы и буйные травы альпийских лугов, замки над Рейном и Сеной, виноградники Шампани и пыль арагонских равнин. Будет биться за них - до последнего вздоха.
P. S. Мария П., конечно, не виновата. Без всяких «но». Любому, кто посмеет сказать что-нибудь вроде «а зачем она короткую юбку надела», я уебу от всей души банхаммером, так и знайте.
Originally published at Ardet Verbum. You can comment here or there.