Чего хотят в Кремле? (СР)
Оригинал взят у monfore в Где выход? Пугающая новизна политики Кремля
Вокруг глобализировавшегося кризиса на Украине мы наблюдаем три элемента новизны в российской внутренней политике. Видны они очень отчетливо.
Статья Александра Морозова, slon.ru
1
СПИКЕРЫ. Официальных лиц, которые выступают с позицией «Давайте оставим Украину в покое!», в публичном пространстве просто нет. Известно, что в условиях подобных конфликтов всегда есть спикеры «ястребов», но есть и оппоненты, которые выступают если не с миротворческой позиции, то хотя бы с позиции минимизации рисков. В России нет ни одного голоса, который бы выступал за переговоры с Киевом, против поддержки вооруженных донецких повстанцев. Из числа депутатов и сенаторов лишь один Илья Пономарев выступил с таких позиций, но не просто был освистан, а сразу встал вопрос о его изгнании из парламента. Безусловно, есть голоса старых игроков политической сцены - Кудрина, Явлинского, а теперь и Ходорковского, но они сегодня по статусу ничем не отличаются от «независимых журналистов». Имеется спецпредставитель Лукин, но он молчит. У него нет никакой риторики. Иначе говоря, с точки зрения норм международной политики Кремль демонстрирует исключительно намерение эскалации конфликта. Никакой игры нет. Штайнмайера - великого друга России - назначили министром иностранных дел ФРГ для углубления диалога. Но говорить Штайнмайеру просто не с кем. Нет ни парламентской фракции, ни даже группы депутатов.
На это могут возразить: на третьем сроке Путина политический истеблишмент настолько гомогенизирован, что тут вообще нет никаких самостоятельных спикеров. Говорит один Путин, остальные лишь пытаются клоунски угадать его дальнейшие намерения и участвуют в тендере по производству агрессивных высказываний. Это так. Но это не снимает второй проблемы в интерпретации курса Кремля, которая надстраивается над сервилизмом политического класса.
2
ОБРАЗ УКРАИНЫ В ОФИЦИАЛЬНОЙ РИТОРИКЕ. Тех, кто анализирует политическую риторику всей официальной Москвы, поражает полностью отсутствие в ней «украинского народа». Даже советская риторика времен холодной войны различала «власти» и «народы». С точки зрения Кремля не только нет украинского государства (оно быстро перешло в риторике от failed state до полностью отсутствующего), но на Украине нет даже никаких партий, общественных сил или групп, кроме так называемых русскоязычных, которые - пусть и риторически - обозначались бы как возможные партнеры сейчас или в дальнейшем. Кремлевская журналистика полностью игнорирует всех кандидатов на выборах 25 мая, все малые партии, с которыми ранее Кремль сотрудничал. Из его риторики исчезли Медведчук, Витренко, Симоненко и проч.
Надо обратить внимание: хотя Кремль не объявлял войну Киеву и публично заявляет о невмешательстве, с его стороны не используются даже традиционные для международной политики инструменты народной дипломатии. Нет никаких «деятелей культуры», поддержанных официальными инстанциями, которые бы выступали спикерами позиции «Оставьте Украину в покое, дайте провести выборы 25 мая». Лояльные Кремлю деятели культуры просто подписали письмо в поддержку курса Путина вообще (любого) и тихо молчат, как весь остальной гомогенизированный истеблишмент. На этом фоне, конечно, очень крупно смотрятся несколько событий - открытое письмо Вольного исторического общества, конгресс интеллигенции в Москве, а затем и антивоенный конгресс интеллигенции в Киеве. Но все эти события созданы публичными интеллектуалами и журналистами, находящимися в оппозиции Кремлю и третируемыми как «национал-предатели» в подконтрольных Кремлю медиа. Иначе говоря, Украины вообще нет в кремлевском дискурсе. Это невозможно интерпретировать иначе, как намерение дальше двигаться к дестабилизации украинского государства.
3
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ КРЕМЛЯ. Это третий озадачивающий момент. Кремль идет на глобальное обострение, зашел под санкции, наращивает риторику конфликта, демонстрирует, что намерен игнорировать какие-то элементы «старого мирового порядка». При этом как российские, так и зарубежные аналитики не могут понять: если все это делается в рамках рационального политического поведения, направленного на повышение собственного статуса, то каково предложение Кремля?
Мы видим интересную ситуацию. Из внешнеполитических тяжеловесов, от которых можно было ожидать концептуальных текстов, часть молчит (Е. Примаков, И. Иванов); никаких интерпретаций не предлагает ранее активный Г. Павловский; ныне возвысившийся в правительстве и активный в публичной сфере Д. Рогозин не предлагает никакого толкования внешнеполитической стратегии Кремля. В кремлевских изданиях, где публикуются «эксперты», мы видим только пропагандистские колонки. Поэтому с удвоенным вниманием все сейчас читают С. Караганова и Ф. Лукьянова - статусных внешнеполитических теоретиков, которые все же высказываются.
Караганов опубликовал текст в «РГ», дал большое интервью New Times, Лукьянов ведет колонку в «Газете.ру». Чтение их текстов озадачивает. Оба они фиксируют, что Кремль ведет рискованную игру на подъем ставок. Оба они опираются на привычную для российского истеблишмента тему «кризиса демократии» и «ялтинского мира» (Кремль ее активно воспринял еще в период Валдайского клуба и Ярославского форума). Оба они подчеркивают тему «обиды за крушение СССР», которая очевидна еще с мюнхенской речи Путина (2008). Но ни тот, ни другой не в состоянии сказать ничего в отношении будущего. Они не предлагают никакого - даже предположительно - пакета идей, с которыми Кремль идет на обострение.
«Мир без правил» - так называется колонка Ф. Лукьянова. Это метафора отмены всех старых договоренностей. Оставим в стороне возражения. Разумеется, нормы международного права и институты продолжают функционировать. Хотя и подвергаются критике во всех обществах Запада, Востока, Юга и Севера. Но даже если выступать с острой критикой современного мирового порядка и архитектуры международных институтов, статусов и неформальных практик, в реальной политике это предполагает пакет предложений по реформе ООН, МВФ, ВТО, МАГАТЭ, ВОЗ, практик G7 и G20, порядка крупнейших международных форумов и конференций. А ничего этого нет. Никто не в состоянии ответить: с каким кругом идей Кремль идет на беспрецедентное, опасное обострение, которое может закончиться фиаско не только для него, но и ударит по большой группе соседних и даже дальних народов.
Вместо этого мы наблюдаем пугающую картину. Совершенно абсурдные идеи, используемые Кремлем в пропаганде для нижних слоев населения: загнивание Запада и его экономическая и военная беспомощность, военно-политический альянс России с Китаем в противовес остальному миру, игнорирование норм и практик глобального финансового капитализма, план построения единого Евразийского государства из РФ, Белоруссии, Казахстана и раздавленной Украины и прочие фантомы, - оказываются собственно «внешнеполитической стратегией Кремля». Эти мантры повторяют и статусные российские политики.
Но этого быть не может. Об этом, собственно, и слова, якобы сказанные Ангелой Меркель, опубликованные NY Times после разговора с президентом России: «Путин утратил связь с реальностью» (2 марта). (Впрочем, позже внешнеполитическое ведомство Германии опровергло это высказывание. - Slon.) По заявлениям Обамы видно, что и он не понимает намерений Путина. Предел подъема ставок Путиным всем очевиден - угроза военного столкновения с НАТО. Но даже если и довести до него дело, все равно остается вопрос: а где дверь выхода из ситуации? Каковы требования Кремля? Как правильно заметил российский аналитик Василий Гатов, они не могут сводиться к невнятному: «Хотим, чтоб нас больше уважали».
Вокруг глобализировавшегося кризиса на Украине мы наблюдаем три элемента новизны в российской внутренней политике. Видны они очень отчетливо.
Статья Александра Морозова, slon.ru
1
СПИКЕРЫ. Официальных лиц, которые выступают с позицией «Давайте оставим Украину в покое!», в публичном пространстве просто нет. Известно, что в условиях подобных конфликтов всегда есть спикеры «ястребов», но есть и оппоненты, которые выступают если не с миротворческой позиции, то хотя бы с позиции минимизации рисков. В России нет ни одного голоса, который бы выступал за переговоры с Киевом, против поддержки вооруженных донецких повстанцев. Из числа депутатов и сенаторов лишь один Илья Пономарев выступил с таких позиций, но не просто был освистан, а сразу встал вопрос о его изгнании из парламента. Безусловно, есть голоса старых игроков политической сцены - Кудрина, Явлинского, а теперь и Ходорковского, но они сегодня по статусу ничем не отличаются от «независимых журналистов». Имеется спецпредставитель Лукин, но он молчит. У него нет никакой риторики. Иначе говоря, с точки зрения норм международной политики Кремль демонстрирует исключительно намерение эскалации конфликта. Никакой игры нет. Штайнмайера - великого друга России - назначили министром иностранных дел ФРГ для углубления диалога. Но говорить Штайнмайеру просто не с кем. Нет ни парламентской фракции, ни даже группы депутатов.
На это могут возразить: на третьем сроке Путина политический истеблишмент настолько гомогенизирован, что тут вообще нет никаких самостоятельных спикеров. Говорит один Путин, остальные лишь пытаются клоунски угадать его дальнейшие намерения и участвуют в тендере по производству агрессивных высказываний. Это так. Но это не снимает второй проблемы в интерпретации курса Кремля, которая надстраивается над сервилизмом политического класса.
2
ОБРАЗ УКРАИНЫ В ОФИЦИАЛЬНОЙ РИТОРИКЕ. Тех, кто анализирует политическую риторику всей официальной Москвы, поражает полностью отсутствие в ней «украинского народа». Даже советская риторика времен холодной войны различала «власти» и «народы». С точки зрения Кремля не только нет украинского государства (оно быстро перешло в риторике от failed state до полностью отсутствующего), но на Украине нет даже никаких партий, общественных сил или групп, кроме так называемых русскоязычных, которые - пусть и риторически - обозначались бы как возможные партнеры сейчас или в дальнейшем. Кремлевская журналистика полностью игнорирует всех кандидатов на выборах 25 мая, все малые партии, с которыми ранее Кремль сотрудничал. Из его риторики исчезли Медведчук, Витренко, Симоненко и проч.
Надо обратить внимание: хотя Кремль не объявлял войну Киеву и публично заявляет о невмешательстве, с его стороны не используются даже традиционные для международной политики инструменты народной дипломатии. Нет никаких «деятелей культуры», поддержанных официальными инстанциями, которые бы выступали спикерами позиции «Оставьте Украину в покое, дайте провести выборы 25 мая». Лояльные Кремлю деятели культуры просто подписали письмо в поддержку курса Путина вообще (любого) и тихо молчат, как весь остальной гомогенизированный истеблишмент. На этом фоне, конечно, очень крупно смотрятся несколько событий - открытое письмо Вольного исторического общества, конгресс интеллигенции в Москве, а затем и антивоенный конгресс интеллигенции в Киеве. Но все эти события созданы публичными интеллектуалами и журналистами, находящимися в оппозиции Кремлю и третируемыми как «национал-предатели» в подконтрольных Кремлю медиа. Иначе говоря, Украины вообще нет в кремлевском дискурсе. Это невозможно интерпретировать иначе, как намерение дальше двигаться к дестабилизации украинского государства.
3
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ КРЕМЛЯ. Это третий озадачивающий момент. Кремль идет на глобальное обострение, зашел под санкции, наращивает риторику конфликта, демонстрирует, что намерен игнорировать какие-то элементы «старого мирового порядка». При этом как российские, так и зарубежные аналитики не могут понять: если все это делается в рамках рационального политического поведения, направленного на повышение собственного статуса, то каково предложение Кремля?
Мы видим интересную ситуацию. Из внешнеполитических тяжеловесов, от которых можно было ожидать концептуальных текстов, часть молчит (Е. Примаков, И. Иванов); никаких интерпретаций не предлагает ранее активный Г. Павловский; ныне возвысившийся в правительстве и активный в публичной сфере Д. Рогозин не предлагает никакого толкования внешнеполитической стратегии Кремля. В кремлевских изданиях, где публикуются «эксперты», мы видим только пропагандистские колонки. Поэтому с удвоенным вниманием все сейчас читают С. Караганова и Ф. Лукьянова - статусных внешнеполитических теоретиков, которые все же высказываются.
Караганов опубликовал текст в «РГ», дал большое интервью New Times, Лукьянов ведет колонку в «Газете.ру». Чтение их текстов озадачивает. Оба они фиксируют, что Кремль ведет рискованную игру на подъем ставок. Оба они опираются на привычную для российского истеблишмента тему «кризиса демократии» и «ялтинского мира» (Кремль ее активно воспринял еще в период Валдайского клуба и Ярославского форума). Оба они подчеркивают тему «обиды за крушение СССР», которая очевидна еще с мюнхенской речи Путина (2008). Но ни тот, ни другой не в состоянии сказать ничего в отношении будущего. Они не предлагают никакого - даже предположительно - пакета идей, с которыми Кремль идет на обострение.
«Мир без правил» - так называется колонка Ф. Лукьянова. Это метафора отмены всех старых договоренностей. Оставим в стороне возражения. Разумеется, нормы международного права и институты продолжают функционировать. Хотя и подвергаются критике во всех обществах Запада, Востока, Юга и Севера. Но даже если выступать с острой критикой современного мирового порядка и архитектуры международных институтов, статусов и неформальных практик, в реальной политике это предполагает пакет предложений по реформе ООН, МВФ, ВТО, МАГАТЭ, ВОЗ, практик G7 и G20, порядка крупнейших международных форумов и конференций. А ничего этого нет. Никто не в состоянии ответить: с каким кругом идей Кремль идет на беспрецедентное, опасное обострение, которое может закончиться фиаско не только для него, но и ударит по большой группе соседних и даже дальних народов.
Вместо этого мы наблюдаем пугающую картину. Совершенно абсурдные идеи, используемые Кремлем в пропаганде для нижних слоев населения: загнивание Запада и его экономическая и военная беспомощность, военно-политический альянс России с Китаем в противовес остальному миру, игнорирование норм и практик глобального финансового капитализма, план построения единого Евразийского государства из РФ, Белоруссии, Казахстана и раздавленной Украины и прочие фантомы, - оказываются собственно «внешнеполитической стратегией Кремля». Эти мантры повторяют и статусные российские политики.
Но этого быть не может. Об этом, собственно, и слова, якобы сказанные Ангелой Меркель, опубликованные NY Times после разговора с президентом России: «Путин утратил связь с реальностью» (2 марта). (Впрочем, позже внешнеполитическое ведомство Германии опровергло это высказывание. - Slon.) По заявлениям Обамы видно, что и он не понимает намерений Путина. Предел подъема ставок Путиным всем очевиден - угроза военного столкновения с НАТО. Но даже если и довести до него дело, все равно остается вопрос: а где дверь выхода из ситуации? Каковы требования Кремля? Как правильно заметил российский аналитик Василий Гатов, они не могут сводиться к невнятному: «Хотим, чтоб нас больше уважали».