Ложится мгла на старые ступени
Подарили мне эту книжку на день рождения, и уже с год я наслаждаюсь ею! Там нет особого сюжета, там есть воспоминания о прежней прекрасной жизни во всех её проявлениях. Мозаика чужой прошедшей такой близкой жизни - как кружевная тень дерева на старых выщербленных ступенях. По которым уж никому не ходить.
Гений орфографии Васька Восемьдесят Пять
... Но прославился Василий не своей орфографией, с которою был знаком лишь узкий круг. Славу ему принесло художественное чтение стихов - его главная страсть.
На уроках он о чем-то думал, шевеля губами, и включался только когда Клавдия Петровна задавала на дом читать стихотворение.
- Назуст? - встрепенывался Васька.
- Ты, Вася, можешь выучить и наизусть.
Он выступал на школьных олимпиадах и смотрах. На репетициях его поправляли, он соглашался. Но на сцене все равно давал собственное творческое решение. Никто так гениально-бессмысленно не мог расчленить стихотворную строку. Стихи Некрасова
Умру я скоро. Жалкое наследство
О родина, оставлю я тебе
Вася читал так:
- Умру я скоро - жалкое наследство! - и, сделав жалистную морду, широко разводил руками и поникал головою.
Отрывок из «Евгения Онегина» «Уж небо осенью дышало», который во втором классе учили наизусть, в Васиной интерпретации звучал не менее замечательно:
Уж реже солнышко блистало,
Короче: становился день!
После слова «короче» Вася деловито хмурил свои темные брови и делал рубящий жест ладонью, как зав. роно Крючков.
Энергичное обобщение в стиховой речи Вася особенно ценил. Строку из «Кавказа» «Вотще! Нет ни пищи ему, ни отрады» он сперва читал без паузы после первого слова (его он, естественно, принимал за «вообще»). Но Клавдия Петровна сказала, что у Пушкина после него стоит восклицательный знак, а читается оно как «вотще», то есть «напрасно». Вася, подозрительно ее выслушав (учителям он не доверял), замечанье про «вотще» игнорировал, про паузу принял и на олимпиаде, добавив еще одну домашнюю заготовку, прочел так: «Вааще - нет ни пищи ему, ни отравы!»
В «Родной речи» были стихи:
Я - русский человек, и русская природа
Любезна мне, и я ее пою.
Я - русский человек, сын своего народа,
Я с гордостью гляжу на Родину свою.
Имя автора изгладилось из моей памяти. «Любезна» и «пою» тяготеют к державинскому времени, но «сын своего народа» - ближе к фразеологии советской.
Вася, встав в позу, декламировал с пафосом:
Я русский человек - и русская порода!
И гулко бил себя в грудь. По эффекту это было сопоставимо только с выступленьем на районной олимпиаде Гали Ивановой, которая, читая «Бородино», при стихе «Земля тряслась, как наши груди», приподняла и потрясла на ладонях свои груди - мощные, рубенсовские, несмотря на юный возраст их обладательницы.
Шедевром Васи было стихотворение «Смерть поэта»: «Погиб поэт - невольник! Честипал! Оклеветанный! - Вася, как Эрнст Тельман, выбрасывал вперед кулак. - Молвой с свинцом!»
Дальнейшую интерпретацию текста за громовым хохотом и овацией разобрать было невозможно. Васька был гений звучащего стиха.
Его пробовали исключать из списка участников очередной олимпиады. Но на совещании директоров школ-участниц зав. роно Крючков неизменно спрашивал директора нашей школы: «А этот, поэт-невольник, будет что-нибудь декламировать?» И Гагина срочно вписывали обратно...