Змееносец. Глава 1.
Хочу попробовать публиковать крупные вещи по частям. Буду благодарна за любой отзыв, особенно - о читабельности такого текста.
В тот день, а был понедельник 7 марта, как сейчас помню, я занял обычную выжидательную позицию на входе в пригородные кассы. Раньше стоял у турникетов, щипал себе помаленьку, хватало и на хлеб и на сахар. Сейчас же контролёров расплодилось, больше, чем пассажиров, пришлось перейти в зал. Но там и другие желающие ущипнуть тусуются. А в столице, как нигде, вор вора заложит и не моргнёт, потому приходится сторожиться, аккуратно брать только верняк, и который уж день улов нулевой.
Последние месяцы я промышлял на Мирославском вокзале. Вдоволь нагулявшись по низам шальной Москвы, я наконец осел в районе Трёх вокзалов - прибыльное место, и не так легко попасться в лапы. Как закона, так и кагала. Да и жили мы с подружкой в Подмосковье, удобно: смылся и в тинку - плюх!
Начал-то я с Рязанского. Там люд попроще, дикий, народу больше, ушами хлопают легче. И вообще, как-то слаще, что ли. Если кругом торгуют дынями, то и жизнь мнится сахарнее. Правда, на эту радость слетаются рои попрошаек и воришек, разнообразные дельцы кишат, неотличимые друг от друга. Самое главное, что все - чёрные. Мужики в чёрной коже. Бабы если и в цветном, то все равно - чёрные, на лицо вообще, как сёстры и братья. А я-то ведь белый, белобрысый, даже грязь не может скрыть мою кровь с молоком. Походил я там неделю-другую, и плюнул. Разок для острастки побили за это время - и на том спасибо, что несильно: молодой ещё, учить уму-разуму надо, чтоб не совался не в свои сени.
Сунулся было в свои, на Питерский - а там вообще голяк. Во-первых, народу мало. А судя по книжкам, которые удалось достать (я иногда люблю книжечку стянуть, чтобы почитать на досуге), люди там вообще не наши, не отсюдова. Посудите сами, кто в поезде читает такое: «Карма, сансара и Бхагават-Гита»? Или вот такое: «Мистические смыслы Горького Веера, как инструмента парапсихолога»? Я бы такую книжку не то что не купил бы, а на помойку бы выкинул. Фиска меня остановила. «Погоди, переплет-то богатый. » Не поленилась сходить к знакомому барыге, прицениться. Тот сразу давал за неё кусок, а в магазине и незнамо скоко бы дали. Анти-квари-ат. Ну оставил я их на чёрный день, пусть лежат.
Так вот, мало того, что мало что путного есть у этой самой дурной интеллигенции - они ещё имеют привычку ничего своего из рук не выпускать. Да и милиция у них прям какая-то... питерская, что ли. Бдит и бдит, никак её не обойти. Как в телеке про ментов. Никогда не думал, что наши сериалы снимаются из жизни, а вот поди ж ты! Только и поживишься иногда, что у школьников, едущих на экскурсию и скинувших мешающие сумки в кучу.
На Мирославке же раздолье. С моей русопятой мордой внимания никакого. Народу до этого самого, едут по всяким делам во все концы нашей многострадальной. Прямо рядом с поездами куча электричек, где ещё бОльшие толпы валят по утрам и вечерам. Бестолковый пригородный молодняк носит сумки нараспашку и деньги в заднем кармане. Иногородние лохи стоят, разиня рты, вокруг ларьков с барахлом. А в вечерних пустых электричках частенько спят датые работяги. Сел с ним рядышком, а на следующей остановке вышел - и вся недолга. Так что обобрать здешних гавриков - дело техники.
Конечно, нюха терять нельзя. Главное - ноги делать уметь. Поэтому я себе крутые фирменные кроссовки в центре столицы покупаю и нарочно состариваю, чтобы в глаза не лезли. А что суперкрутые на электричках не ездят, так и у меня машины нету, чтобы их правильно прижать. Да на них своя управа есть, а я по копеечке себе на приличную жизнь набираю, "курочка по зернышку", как говорится. Бывают полосы. Нипруха, она и в Африке нипруха, зебра называется. Но темная полоса кончится, и я ещё гудну в ресторации. Дождусь, терпения хватит, а техника моя хороша, не жалуюсь. И голова на месте, нервы не шалят с тех пор, как первый раз был наказан за слюнтяйство в далекие школьные дни…
В нашем деле главное - создать видимость. Я стандартно прикидывался приезжим работягой, ждущим свою электричку. Это было близко к истине, потому мой потёртый вид неприметного похмельного человечка, подпирающего стенку и попивающего из бутылки - если чо, просто воду, не внушал подозрений и не привлекал внимания. Было пасмурно, холодно, к тому же - канун общенародного праздника. В такую погоду люди, забегая в павильон, начинают на ходу лезть в сумки за деньгами, и если иметь в виду занятость рук - цветочки, подарки, то сё - я и надеялся на что-то. Но было явное не то и не сё. Народу шло мало, очередей в кассу не стояло, толкаться было не с кем и не за кем. К тому же вокзальная охрана ретиво обходила павильон, не давая сесть на хвост и тем немногим, которые разглядывали расписание.
Я пил 3-ю бутылку воды и злился. Надо же налегке продолбать всё утро! Может, вообще пора махнуть отсюда? Это закон - на одном тычке всю жизнь не устоишь. Другое дело, на что сменяться. В низах всё занято, причём - явно системой. Такие, как я, гастролеры, ей стоят поперёк горла. Чтобы не сталкиваться и не связываться, я и выхожу на промысел не каждый день, выбираю места полюднее. Да сейчас не до жиру, деньги нужны позарез. Завтра - расплачиваться за комнату, а чем? Все запасы съела зима и нынешняя нипруха. Да и Анфиску надо бы поздравить, баба всё же, обидится, а нам вместе ещё плыть да плыть. В идеале - размечтался я - надо бы сменить имидж. Если Фису приодеть, да рот заклеить - сойдёт за культурную. Не век же нам торчать на вокзале, надо рость, выходить в свет, торговать на зюгу в приличных местах. Там можно заработать на порядок больше, как говаривал наш математик Нагель. Тем более - Москва, есть где развернуться. Между низом и верхом в столице очень много полочек, где можно разложить приманку и прилично тяпнуть. Недаром весь Союз сюда едет. Чёртов кризис! Если бы не эти олигархи, которые совсем обалдели, не дают людям пожить спокойно в свое удовольствие и дёргают не по делу, мы бы отлично обошлись...
Только я это подумал, как дверь павильона отворилась и вошла очень, даже слишком приличная, прямо какая-то олигархическая, спина.
Я давно научился отличать окружающих, не видя лиц, и каждую спину мог характеризовать. Зад вообще больше выдает своего обладателя. Рожу можно накрасить, завесить и нацепить на неё спецвыражение. А на жопу ничего такого не нацепишь. Крути - не крути - не поможет. Не даром собаки всегда кое-что нюхают при знакомстве под хвостом - устанавливают иерархию. Так вот, эта спина поражала своей мощью. Она была обтянута английским драпом, а может даже сказочным ратином цвета маренго, который крайне редко увидишь в нашей привокзальной Москве, и не торопясь колыхалась в такт шагам её обладателя. Из-под длинного пальто посверкивали зеркальные штиблеты, а сверху на всём этом сидела, как туча на скале, чёрная велюровая шляпа. "Типичный Валерьян Борисыч"- подумал я с уважением. Я бы хотел когда-нибудь так важно ходить и быть типичным... Постой-ка, вдруг пришла трезвая мысль, а что же он делает на нашем занюханном второсортном вокзалишке?
Именно она, эта мысль, стала причиной всему и сгубила меня, как излишнее любопытство сгубило жён Синей бороды. Не думайте, что я хотел скокнуть его, нет. Такие персоны имеют к нам, мелкой криминальной сошке, иммунитет. Я решил просто последить. В детстве мы играли в индейцев и любили выслеживать соседских стариков, чтобы пульнуть в них горохом из трубочки. И во мне вдруг проснулся и загорелся былой азарт. Вяло оторвавшись от стены, я пошёл к билетной кассе, искоса поглядывая на незнакомца, встал за билетом. А он не торопился никуда. И, кажется, никуда не ехал. Прошёл мимо касс в газетный киоск, купил номер "ГКЧП", цветных журналов. Всё это сложил в пакетик и поплыл в буфет. Я крался сзади, думая: «Почему в своё время я не определился в ФСБ? Под охраной закона, да за приличные бабки…» А мужик налил себе кофе с молоком, взял булочку и понес хавчик дальше, на второй этаж. Я знал это идеальное место уединения - маленькая площадка на лестнице перед вечно закрытой огромной дверью с лавками по стенам и круглым столиком - и иногда отдыхал там во время работы. "Идет в куток. Резидент, что ли? Небось ждёт кого,"- думал я, все больше увлекаясь слежкой и чувствуя себя почти Штирманом. С кофием и журналами человек засел в этот самый угол и сидел там не меньше часа, я засёк, прихлебывая и шурша. Я лег на скамейке неподалеку, за чугунной витой решёткой, положил сумку под голову и прикинулся спящим. Крутой сидел ко мне лицом, широкие поля шляпы скрывали глаза. Нос кривой, под ним седеют усы с бородкой на испанский манер - я в отпуске отращивал такие. Ручки чистые, розовые, ноготки ровненькие (пидор, что ли?), на указательном пальце правой руки поблескивает радужным лучиком золотой перстенёк. И ничего не происходит. Тогда я прикрыл глаза, стал слушать ушами. Шелест страниц, чавканье булкой, постукивание ногой по ножке стола... Потом - скрип, звяканье, тихое бормотание. Я расслышал кое-что, на манер детской считалки, что ли:
" Я кису тебе несу,
С ней удача на носу..."
Видимо, в какой-то момент я и вправду задремал, потому что, когда открыл глаза, мужика не было. И никого не было. Стопка прочитанных газет лежала на столе, шелестел на сквозняке из открытой фрамуги скомканный пакет, стыла пролитая лужица кофе. Я подосадовал на себя - Штирман нашелся. Работать надо, а не в разведчиков играться. Давно бы вылетел из ФСБ с такими замашками. Вместо того, чтобы спать, проводил бы клиента до цели, попробовал бы рыбку заловить… Да ладно, день пропащий, толку никакого: скрипя мослами, я встал и пошёл к столу, журнальчики прибрать. Самому почитать, и Фисе дать - пусть образовывается. На крайняк - толкану по дешёвке в электричке. Опять же человек с грузом менее подозрителен. Стопка макулатуры была увесистая, я запихнул её в сумку. Пакет что-то удерживало от полёта ввысь. Когда я взял его - глянуть что, то обомлел. Бросило в пот, ручки задрожали, головка закружилась, ножки подкосились, и я рухнул на лавку.
Отталкиваясь от состоятельности владельца, то, в чём носят деньги, называется по-разному, как и сами деньги. В паршивом шуршастом пакетике лежала грубая кожуха, и явно с лавой, а может и с гринами - самый крутой улов в моей жизни. В испуге я оглянулся, но было пусто и тихо. Об этом угле старинного вокзала никто не знал, волны приезжих бурлили на первом этаже. Я очень хотел посмотреть улов, но вовремя вспомнил:" Дичь в ловушке - ухо на макушке", и удержался. Быстро расстегнул куртку, сунул тяжёлый лопатник во внутренний карман, устроил понадёжнее. Когда же застегнулся и поднял глаза, передо мною стояла баба в синем халате с грязным ведром и шваброй в руках.
Вокзальные уборщицы были бы самыми верными помощницами угро и ментов, если бы не презирали и их за грязные башмаки. Однако пристальный взгляд её мне ничего хорошего не обещал.
- Ну что, поганец, лыжи востришь? Как делишки проворачивать, так место нашел, а ответствовать - кишка тонка! Нут-ка стой!
Я встал, уткнувшись носом в воротник, в упавшем на глаза капюшоне, лихорадочно соображая, что же делать. Добычу я не отдам. Путь к отступлению она мне перекрыла, но, во-первых, есть окно. А во-вторых, если её оглушить...
Тут баба подошла поближе и заявила:
- Сгребай мусор, засранец! Думаешь, я не знаю, чем ты занят? Не первый раз вижу. Вроде кохфий, дальше - цыгары, а там и спидий... Ходячая инфекция и вид чахоточный. Ещё встрену в таком аксепте - мало не покажется, - и вынула из кармана свисток.
Я решил молчать. Молча сгрёб пакет, грязные салфетки. Тётка мстительно указала еще на пластиковый стаканчик, закатившийся под лавку. Я покорно встал на колени, потянулся, и оттуда вдруг полезло такое! Как я вскочил и как дал дёру поверх швабры и перил!
Я летел впереди своего визга, ухватив сумку и держась за карман на груди, к электричке, а за моей спиной заливалась трель всполошного свистка.
(Продолжу).
В тот день, а был понедельник 7 марта, как сейчас помню, я занял обычную выжидательную позицию на входе в пригородные кассы. Раньше стоял у турникетов, щипал себе помаленьку, хватало и на хлеб и на сахар. Сейчас же контролёров расплодилось, больше, чем пассажиров, пришлось перейти в зал. Но там и другие желающие ущипнуть тусуются. А в столице, как нигде, вор вора заложит и не моргнёт, потому приходится сторожиться, аккуратно брать только верняк, и который уж день улов нулевой.
Последние месяцы я промышлял на Мирославском вокзале. Вдоволь нагулявшись по низам шальной Москвы, я наконец осел в районе Трёх вокзалов - прибыльное место, и не так легко попасться в лапы. Как закона, так и кагала. Да и жили мы с подружкой в Подмосковье, удобно: смылся и в тинку - плюх!
Начал-то я с Рязанского. Там люд попроще, дикий, народу больше, ушами хлопают легче. И вообще, как-то слаще, что ли. Если кругом торгуют дынями, то и жизнь мнится сахарнее. Правда, на эту радость слетаются рои попрошаек и воришек, разнообразные дельцы кишат, неотличимые друг от друга. Самое главное, что все - чёрные. Мужики в чёрной коже. Бабы если и в цветном, то все равно - чёрные, на лицо вообще, как сёстры и братья. А я-то ведь белый, белобрысый, даже грязь не может скрыть мою кровь с молоком. Походил я там неделю-другую, и плюнул. Разок для острастки побили за это время - и на том спасибо, что несильно: молодой ещё, учить уму-разуму надо, чтоб не совался не в свои сени.
Сунулся было в свои, на Питерский - а там вообще голяк. Во-первых, народу мало. А судя по книжкам, которые удалось достать (я иногда люблю книжечку стянуть, чтобы почитать на досуге), люди там вообще не наши, не отсюдова. Посудите сами, кто в поезде читает такое: «Карма, сансара и Бхагават-Гита»? Или вот такое: «Мистические смыслы Горького Веера, как инструмента парапсихолога»? Я бы такую книжку не то что не купил бы, а на помойку бы выкинул. Фиска меня остановила. «Погоди, переплет-то богатый. » Не поленилась сходить к знакомому барыге, прицениться. Тот сразу давал за неё кусок, а в магазине и незнамо скоко бы дали. Анти-квари-ат. Ну оставил я их на чёрный день, пусть лежат.
Так вот, мало того, что мало что путного есть у этой самой дурной интеллигенции - они ещё имеют привычку ничего своего из рук не выпускать. Да и милиция у них прям какая-то... питерская, что ли. Бдит и бдит, никак её не обойти. Как в телеке про ментов. Никогда не думал, что наши сериалы снимаются из жизни, а вот поди ж ты! Только и поживишься иногда, что у школьников, едущих на экскурсию и скинувших мешающие сумки в кучу.
На Мирославке же раздолье. С моей русопятой мордой внимания никакого. Народу до этого самого, едут по всяким делам во все концы нашей многострадальной. Прямо рядом с поездами куча электричек, где ещё бОльшие толпы валят по утрам и вечерам. Бестолковый пригородный молодняк носит сумки нараспашку и деньги в заднем кармане. Иногородние лохи стоят, разиня рты, вокруг ларьков с барахлом. А в вечерних пустых электричках частенько спят датые работяги. Сел с ним рядышком, а на следующей остановке вышел - и вся недолга. Так что обобрать здешних гавриков - дело техники.
Конечно, нюха терять нельзя. Главное - ноги делать уметь. Поэтому я себе крутые фирменные кроссовки в центре столицы покупаю и нарочно состариваю, чтобы в глаза не лезли. А что суперкрутые на электричках не ездят, так и у меня машины нету, чтобы их правильно прижать. Да на них своя управа есть, а я по копеечке себе на приличную жизнь набираю, "курочка по зернышку", как говорится. Бывают полосы. Нипруха, она и в Африке нипруха, зебра называется. Но темная полоса кончится, и я ещё гудну в ресторации. Дождусь, терпения хватит, а техника моя хороша, не жалуюсь. И голова на месте, нервы не шалят с тех пор, как первый раз был наказан за слюнтяйство в далекие школьные дни…
В нашем деле главное - создать видимость. Я стандартно прикидывался приезжим работягой, ждущим свою электричку. Это было близко к истине, потому мой потёртый вид неприметного похмельного человечка, подпирающего стенку и попивающего из бутылки - если чо, просто воду, не внушал подозрений и не привлекал внимания. Было пасмурно, холодно, к тому же - канун общенародного праздника. В такую погоду люди, забегая в павильон, начинают на ходу лезть в сумки за деньгами, и если иметь в виду занятость рук - цветочки, подарки, то сё - я и надеялся на что-то. Но было явное не то и не сё. Народу шло мало, очередей в кассу не стояло, толкаться было не с кем и не за кем. К тому же вокзальная охрана ретиво обходила павильон, не давая сесть на хвост и тем немногим, которые разглядывали расписание.
Я пил 3-ю бутылку воды и злился. Надо же налегке продолбать всё утро! Может, вообще пора махнуть отсюда? Это закон - на одном тычке всю жизнь не устоишь. Другое дело, на что сменяться. В низах всё занято, причём - явно системой. Такие, как я, гастролеры, ей стоят поперёк горла. Чтобы не сталкиваться и не связываться, я и выхожу на промысел не каждый день, выбираю места полюднее. Да сейчас не до жиру, деньги нужны позарез. Завтра - расплачиваться за комнату, а чем? Все запасы съела зима и нынешняя нипруха. Да и Анфиску надо бы поздравить, баба всё же, обидится, а нам вместе ещё плыть да плыть. В идеале - размечтался я - надо бы сменить имидж. Если Фису приодеть, да рот заклеить - сойдёт за культурную. Не век же нам торчать на вокзале, надо рость, выходить в свет, торговать на зюгу в приличных местах. Там можно заработать на порядок больше, как говаривал наш математик Нагель. Тем более - Москва, есть где развернуться. Между низом и верхом в столице очень много полочек, где можно разложить приманку и прилично тяпнуть. Недаром весь Союз сюда едет. Чёртов кризис! Если бы не эти олигархи, которые совсем обалдели, не дают людям пожить спокойно в свое удовольствие и дёргают не по делу, мы бы отлично обошлись...
Только я это подумал, как дверь павильона отворилась и вошла очень, даже слишком приличная, прямо какая-то олигархическая, спина.
Я давно научился отличать окружающих, не видя лиц, и каждую спину мог характеризовать. Зад вообще больше выдает своего обладателя. Рожу можно накрасить, завесить и нацепить на неё спецвыражение. А на жопу ничего такого не нацепишь. Крути - не крути - не поможет. Не даром собаки всегда кое-что нюхают при знакомстве под хвостом - устанавливают иерархию. Так вот, эта спина поражала своей мощью. Она была обтянута английским драпом, а может даже сказочным ратином цвета маренго, который крайне редко увидишь в нашей привокзальной Москве, и не торопясь колыхалась в такт шагам её обладателя. Из-под длинного пальто посверкивали зеркальные штиблеты, а сверху на всём этом сидела, как туча на скале, чёрная велюровая шляпа. "Типичный Валерьян Борисыч"- подумал я с уважением. Я бы хотел когда-нибудь так важно ходить и быть типичным... Постой-ка, вдруг пришла трезвая мысль, а что же он делает на нашем занюханном второсортном вокзалишке?
Именно она, эта мысль, стала причиной всему и сгубила меня, как излишнее любопытство сгубило жён Синей бороды. Не думайте, что я хотел скокнуть его, нет. Такие персоны имеют к нам, мелкой криминальной сошке, иммунитет. Я решил просто последить. В детстве мы играли в индейцев и любили выслеживать соседских стариков, чтобы пульнуть в них горохом из трубочки. И во мне вдруг проснулся и загорелся былой азарт. Вяло оторвавшись от стены, я пошёл к билетной кассе, искоса поглядывая на незнакомца, встал за билетом. А он не торопился никуда. И, кажется, никуда не ехал. Прошёл мимо касс в газетный киоск, купил номер "ГКЧП", цветных журналов. Всё это сложил в пакетик и поплыл в буфет. Я крался сзади, думая: «Почему в своё время я не определился в ФСБ? Под охраной закона, да за приличные бабки…» А мужик налил себе кофе с молоком, взял булочку и понес хавчик дальше, на второй этаж. Я знал это идеальное место уединения - маленькая площадка на лестнице перед вечно закрытой огромной дверью с лавками по стенам и круглым столиком - и иногда отдыхал там во время работы. "Идет в куток. Резидент, что ли? Небось ждёт кого,"- думал я, все больше увлекаясь слежкой и чувствуя себя почти Штирманом. С кофием и журналами человек засел в этот самый угол и сидел там не меньше часа, я засёк, прихлебывая и шурша. Я лег на скамейке неподалеку, за чугунной витой решёткой, положил сумку под голову и прикинулся спящим. Крутой сидел ко мне лицом, широкие поля шляпы скрывали глаза. Нос кривой, под ним седеют усы с бородкой на испанский манер - я в отпуске отращивал такие. Ручки чистые, розовые, ноготки ровненькие (пидор, что ли?), на указательном пальце правой руки поблескивает радужным лучиком золотой перстенёк. И ничего не происходит. Тогда я прикрыл глаза, стал слушать ушами. Шелест страниц, чавканье булкой, постукивание ногой по ножке стола... Потом - скрип, звяканье, тихое бормотание. Я расслышал кое-что, на манер детской считалки, что ли:
" Я кису тебе несу,
С ней удача на носу..."
Видимо, в какой-то момент я и вправду задремал, потому что, когда открыл глаза, мужика не было. И никого не было. Стопка прочитанных газет лежала на столе, шелестел на сквозняке из открытой фрамуги скомканный пакет, стыла пролитая лужица кофе. Я подосадовал на себя - Штирман нашелся. Работать надо, а не в разведчиков играться. Давно бы вылетел из ФСБ с такими замашками. Вместо того, чтобы спать, проводил бы клиента до цели, попробовал бы рыбку заловить… Да ладно, день пропащий, толку никакого: скрипя мослами, я встал и пошёл к столу, журнальчики прибрать. Самому почитать, и Фисе дать - пусть образовывается. На крайняк - толкану по дешёвке в электричке. Опять же человек с грузом менее подозрителен. Стопка макулатуры была увесистая, я запихнул её в сумку. Пакет что-то удерживало от полёта ввысь. Когда я взял его - глянуть что, то обомлел. Бросило в пот, ручки задрожали, головка закружилась, ножки подкосились, и я рухнул на лавку.
Отталкиваясь от состоятельности владельца, то, в чём носят деньги, называется по-разному, как и сами деньги. В паршивом шуршастом пакетике лежала грубая кожуха, и явно с лавой, а может и с гринами - самый крутой улов в моей жизни. В испуге я оглянулся, но было пусто и тихо. Об этом угле старинного вокзала никто не знал, волны приезжих бурлили на первом этаже. Я очень хотел посмотреть улов, но вовремя вспомнил:" Дичь в ловушке - ухо на макушке", и удержался. Быстро расстегнул куртку, сунул тяжёлый лопатник во внутренний карман, устроил понадёжнее. Когда же застегнулся и поднял глаза, передо мною стояла баба в синем халате с грязным ведром и шваброй в руках.
Вокзальные уборщицы были бы самыми верными помощницами угро и ментов, если бы не презирали и их за грязные башмаки. Однако пристальный взгляд её мне ничего хорошего не обещал.
- Ну что, поганец, лыжи востришь? Как делишки проворачивать, так место нашел, а ответствовать - кишка тонка! Нут-ка стой!
Я встал, уткнувшись носом в воротник, в упавшем на глаза капюшоне, лихорадочно соображая, что же делать. Добычу я не отдам. Путь к отступлению она мне перекрыла, но, во-первых, есть окно. А во-вторых, если её оглушить...
Тут баба подошла поближе и заявила:
- Сгребай мусор, засранец! Думаешь, я не знаю, чем ты занят? Не первый раз вижу. Вроде кохфий, дальше - цыгары, а там и спидий... Ходячая инфекция и вид чахоточный. Ещё встрену в таком аксепте - мало не покажется, - и вынула из кармана свисток.
Я решил молчать. Молча сгрёб пакет, грязные салфетки. Тётка мстительно указала еще на пластиковый стаканчик, закатившийся под лавку. Я покорно встал на колени, потянулся, и оттуда вдруг полезло такое! Как я вскочил и как дал дёру поверх швабры и перил!
Я летел впереди своего визга, ухватив сумку и держась за карман на груди, к электричке, а за моей спиной заливалась трель всполошного свистка.
(Продолжу).