Майданек
Написано в 2005 году. Ничего не правлю, пускай лежит здесь как есть.
Люди - людям
Зеленая и золотая листва на фоне ярко-синего неба, под ласковым солнцем. Старинный и красивый город Люблин. Чистенькие разноцветные домики под красными крышами и такие привычные бетонные многоэтажки толпой сбегают с пологих холмов и с разбегу упираются в колючую проволоку.
Мемориал «Майданек».
За «колючкой» - голое поле. Аккуратный зеленый газон. И дорога, прямая, как пробор. Дорога с острыми камнями, режущими душу. Мимо черных деревянных бараков и таких же черных деревянных вышек.
За полвека человеческий волос теряет цвет и блеск. Только чей-то рыжий локон упрямо выделяется среди одинаковых бурых хлопьев. Невольно спрашиваю себя: успела ли она хотя бы перейти ту черту, когда перестают дергать за морковные косички и начинают восхищенно провожать взглядом пушистую золотую корону?..
Горы обуви. За полвека кожа теряет форму и фактуру. На первый взгляд кажется, что все это - рабочие боты вроде тех, что выдают заключенным и по сей день. Но вот из мешанины вмятин выступает силуэт элегантной дамской туфли. Мужской летний сандалий с дырочками. И совсем крошечный башмачок. Всё в одной куче. И все в одной судьбе.
«Люди людям сделали эту судьбу» - так перевели мне смысл слов, выступающих из тяжелого камня.
Люди людям. Если поставить их рядом - тех, кого здесь убили, и тех, кто убивал, - не сразу и поймешь, где кто. Вот они, друг против друга: одну стену музейного зала занимают фотографии палачей, другую - жертв. И справа, и слева улыбаются симпатичные женщины, молодцевато глядят мужчины. Вот только детей на одной стене нет…
А так - люди как люди. Слева такие же, как и справа. Люди людям сделали эту судьбу.
Я стою на зеленом холме, под ярким теплым солнцем, и снова, снова, снова и еще раз всматриваюсь в эту надпись. Я, случайно живущий на этой земле побег большого семейного дерева, сгоревшего в Бабьем Яру. Люди - людям.
Просто одним из них внушили, что они особенные, и не только имеют право, но должны, обязаны очистить мир от других. Ради своей нации, своего народа, на благо своей земли убить тех, кого их научили считать врагами.
И знаете, что? Не мне, ежедневно впитывающей в себя тонны рекламы потребительских товаров и политических режимов, не мне их осуждать. Тот же экран, билборд или плакат, что сегодня призывает: «купи!» или «проголосуй!», завтра может сказать: «убей!». Мы, все, как один, дружной семьей, плечом к плечу, против них - чужих и вредных. И тогда мы, люди, послушно пойдем убивать других людей точно так же, как сегодня покупаем и голосуем.
Я стою на холме под тяжелыми каменными словами: «Люди людям сделали эту судьбу». Смею ли я, такая же, как все, надеяться, что эти слова встанут в моих глазах клеймом поперек очередного билборда?
Люди - людям
Зеленая и золотая листва на фоне ярко-синего неба, под ласковым солнцем. Старинный и красивый город Люблин. Чистенькие разноцветные домики под красными крышами и такие привычные бетонные многоэтажки толпой сбегают с пологих холмов и с разбегу упираются в колючую проволоку.
Мемориал «Майданек».
За «колючкой» - голое поле. Аккуратный зеленый газон. И дорога, прямая, как пробор. Дорога с острыми камнями, режущими душу. Мимо черных деревянных бараков и таких же черных деревянных вышек.
За полвека человеческий волос теряет цвет и блеск. Только чей-то рыжий локон упрямо выделяется среди одинаковых бурых хлопьев. Невольно спрашиваю себя: успела ли она хотя бы перейти ту черту, когда перестают дергать за морковные косички и начинают восхищенно провожать взглядом пушистую золотую корону?..
Горы обуви. За полвека кожа теряет форму и фактуру. На первый взгляд кажется, что все это - рабочие боты вроде тех, что выдают заключенным и по сей день. Но вот из мешанины вмятин выступает силуэт элегантной дамской туфли. Мужской летний сандалий с дырочками. И совсем крошечный башмачок. Всё в одной куче. И все в одной судьбе.
«Люди людям сделали эту судьбу» - так перевели мне смысл слов, выступающих из тяжелого камня.
Люди людям. Если поставить их рядом - тех, кого здесь убили, и тех, кто убивал, - не сразу и поймешь, где кто. Вот они, друг против друга: одну стену музейного зала занимают фотографии палачей, другую - жертв. И справа, и слева улыбаются симпатичные женщины, молодцевато глядят мужчины. Вот только детей на одной стене нет…
А так - люди как люди. Слева такие же, как и справа. Люди людям сделали эту судьбу.
Я стою на зеленом холме, под ярким теплым солнцем, и снова, снова, снова и еще раз всматриваюсь в эту надпись. Я, случайно живущий на этой земле побег большого семейного дерева, сгоревшего в Бабьем Яру. Люди - людям.
Просто одним из них внушили, что они особенные, и не только имеют право, но должны, обязаны очистить мир от других. Ради своей нации, своего народа, на благо своей земли убить тех, кого их научили считать врагами.
И знаете, что? Не мне, ежедневно впитывающей в себя тонны рекламы потребительских товаров и политических режимов, не мне их осуждать. Тот же экран, билборд или плакат, что сегодня призывает: «купи!» или «проголосуй!», завтра может сказать: «убей!». Мы, все, как один, дружной семьей, плечом к плечу, против них - чужих и вредных. И тогда мы, люди, послушно пойдем убивать других людей точно так же, как сегодня покупаем и голосуем.
Я стою на холме под тяжелыми каменными словами: «Люди людям сделали эту судьбу». Смею ли я, такая же, как все, надеяться, что эти слова встанут в моих глазах клеймом поперек очередного билборда?