ну, не дадут забыть
На бензоколонке. К машине - стекло опущено сантиметров на пятнадцать - подходит пьянчуга женского полу, расплывшаяся, обрюзгшая, с малиновым лицом.
- Дочка, дочка, открой окно! - канючит.
Я легко подаю, когда имеется что подать - если просят, значит, надо - но в данном случае финансов ровно на прокорм дефендера до Волоколамска и обратно - к маме еду; нервничаю, дотянет ли - ох, и любит он пить.
- Неа, не открою.
Та, понятно, не собирается останавливаться.
- Дочка, дочка, открой окно, у меня голова пробита! - пьянчужка выразительно тычет пальцем в грязный платок. Пожимаю плечами.
- У меня тоже.
Теперь заплывшие глазки оглядывают меня внимательно, с подозрением - очевидно у нее была заготовлена целая тирада на эту тему, жалостливая, а я разрушила аргументацию.
- У тебя не видно, - буркнула она наконец, повернулась и пошла прочь.
Захотелось открыть окно - чтобы проветрить.
И подумалось: женщина обязательно должна контролировать количество одеколона, даже если это фиалковый, или, может, ландышевый, неважно. Особенно при приеме внутрь.
- Дочка, дочка, открой окно! - канючит.
Я легко подаю, когда имеется что подать - если просят, значит, надо - но в данном случае финансов ровно на прокорм дефендера до Волоколамска и обратно - к маме еду; нервничаю, дотянет ли - ох, и любит он пить.
- Неа, не открою.
Та, понятно, не собирается останавливаться.
- Дочка, дочка, открой окно, у меня голова пробита! - пьянчужка выразительно тычет пальцем в грязный платок. Пожимаю плечами.
- У меня тоже.
Теперь заплывшие глазки оглядывают меня внимательно, с подозрением - очевидно у нее была заготовлена целая тирада на эту тему, жалостливая, а я разрушила аргументацию.
- У тебя не видно, - буркнула она наконец, повернулась и пошла прочь.
Захотелось открыть окно - чтобы проветрить.
И подумалось: женщина обязательно должна контролировать количество одеколона, даже если это фиалковый, или, может, ландышевый, неважно. Особенно при приеме внутрь.