Четвертый месяц Андрей Воронин ел на золоте, спал на золоте и дышал золотой пылью...
Сегодня, 14 февраля, день рождения Леонида Малкина, фронтового разведчика и замечательного писателя. Несколько лет он отработал на Колыме, не по принуждению, а добровольно...
ЛЕОНИД МАЛКИН (1924-2003)
КОЛЫМА ТЫ, КОЛЫМА Скачать PDF
Роман
ЧАСТЬ II. ИСПЫТАНИЕ ЗОЛОТОМ
ГЛАВА 12
1.
Четвертый месяц Андрей Воронин ел на золоте, спал на золоте и дышал золотой пылью. Он и сейчас дремал за столом в 3ПК, уронив голову на горку отбитого, отдутого, но ещё не отожжённого золота. Вчера с вечера и до шести утра опять пили. Отдельной комнаты для начальника ЗПК всё же не нашлось и его подселили к маркшейдеру Герману Розингу. Розинг принял Андрея с шумноватой восторженностью. Поначалу Андрей был удивлен слегка: чему так радуется этот долговязый и белобрысый малый в очках, с лицом, будто списанным с полотен Луки Кранаха - аскетичным и строгим. И очень европейским. Потом понял: этот малый всему радуется.
- Герман Розинг,- представился маркшейдер, крепко пожимая руку и пытливо всматриваясь в лицо объявившегося квартиранта.- Для вас - просто Гера. Подходит?
- Подходит. Я вас не стесню? Это не надолго. Комнату мне всё же обещают...
- Кончай об этом. Кровать вот здесь поставишь, у внутренней стены. Единственное неудобство - соседи за стеной по ночам шебуршат. Там горный мастер Ермаков с женой живёт. Каждый вздох слышен. Стенки-то фанерные.
- Так, что они - каждую ночь милуются?
- Неправильно понял меня, коллега! - Розинг, откровенно, открыто хохотал, немного по-лошадиному обнажая зубы.- Я не об этом. И они не о том. Ермаков с женой каждый день за-полночь деньги считают. Обещали его уволить скоро, вот они и подбивают бабки. А так, народ добродушный и недокучливый. Ежели чего надо, я всегда к ним адресуюсь. Соль, спички, иголка с ниткой...
- А что, своей соли нет?
- Иногда не бывает,- признался Розинг. - Хозяйство у меня подзапущенное, холостяцкое... А ты не женат?
- Был.
- И я был. Ждал её с материка. Во, видишь, побелил и покрасил всё, а она скурвилась по дороге. Говорят, на Оротукане её видели. Живёт с каким-то серьёзным хахалем. А меня она за легкомысленного всегда держала. А я к её приезду бочку капусты заквасил. Аж с Мылги мне шофера капусту привезли. Хорошая капуста, - похвастался Розинг. - Золотая! Она мне по пятьдесят рублей за кочанчик стала.
- Съедим, - пообещал Андрей.
- Съедим,- согласился Герман.- Ты в каких частях служил?
- Войсковая разведка. Связь.
- Разведка дивизионная?
- Полковая. Связь - корпусная. Телеграфно-кабельная рота. А ты?
- Минный тральщик. У нас в роду все моряки. Дед ещё на корветах ходил. Батя - контр-адмирал в отставке.
- Чего это тебя от бати-адмирала на Колыму занесло?
- Мой адмирал в кресле по квартире катается. Без малого семьдесят пять старине. Там мать с ним, сестра незамужняя остались. Хороший старик. Он меня и попёр на Север. Езжай, говорит, за характером, слюнтяй несчастный. Он меня до сих пор слюнтяем называет. Может, потому, что не очень везло мне в жизни. В институт поступал - не поступил. На флоте меня не оставили. Прогрессирующая близорукость...
Герман ткнул пальцем в сильно выпуклое стекло бифокальных очков. В словах его, в жестах, в манере говорить и держаться сквозила едва сдерживаемая бесшабашность. Андрей догадался, что Розинг ничего не принимает всерьёз и ничему не придает особого значения. Это нужно было понимать так, что если мы уж попали сюда, то и вести себя нужно соответственно, так, как предписывает настоящему мужчине густо замешанный на романтике катехизис Джека Лондона. По всему видать, это была родственная душа. Андрей Воронин мгновенно почувствовал к нему расположение. Через час оба без раздумья встали бы горой друг за друга.