С днём рождения, Володя!
ВЛАДИМИР КАЛУЦКИЙ
ПАСЫНКИ ВЕТРА
Из трёхтомника «Писатели Белогорья» (2014)
Нередко случается, что в определённом событии, как в фокусе линзы, сходятся линии таких судеб и лиц, что событие это буквально прожигает страницы истории. Как это случилось, например, в грозном августе 1812 года.
Трудно понять, почему исследователи упустили из вида фамилию Франца Леппиха, а ведь это был Вернер фон Браун своего времени, создатель «чудо-оружия» сначала для Наполеона, а потом и для Александра I. Я вышел на эту историческую фигуру совсем случайно. В прошлом октябре отдыхал я в санатории посёлка Инжавино, на Тамбовщине, и там моим соседом по палате был удивительный человек по имени Владимир Авксентьевич Кирияков. Он отпрыск знаменитой купеческой фамилии - пра-прадед его Авксентий Романович Кирияков в начале XIX века был хозяином московского Полотняного завода, и тафта, вырабатываемая кирияковской мануфактурой, шла и на нужды государства, и выгодно продавалась за границей.
Вот эта самая тафта и стала чуть не главным героем событий, о которых мне рассказал Владимир Авксентьевич. Тогда я принял рассказ соседа за сказку, но наследник исторической фамилии пообещал прислать мне документы, оставшиеся со времен Отечественной войны.
И слово своё Кирияков сдержал. Зимой я получил от него увесистый пакет с ксорокопиями бумаг такой увлекательности, что мне остаётся лишь восстановить для вас события далёкой поры, опираясь и на бумаги Владимира Авксентьевича, и на другие исторические источники. Наберитесь терпения, мой добрый читатель, и я поведаю вам почти невероятную быль. Особенно уместна она нынче, в преддверии 200-летия грозы 12-го года.
* * *
В апреле 1812 года казачий вахмистр пограничной стражи в белорусском местечке Молодечно остановил странного человека. Был тот худ, щупл и бос. Таких много брело тогда из покорённой Наполеоном Европы в Россию, и унтер-офицер не обратил бы на пилигрима внимания, если бы за спиной у босяка на ремнях-помочах не висела странная труба с кнопками. В руках у бродяги был большой фибровый саквояж на железном кольце-ручке. Грязь пополам со снегом довела бродягу до озноба, и он не противился механической хватке казака. «Бди!» - велел вахмистру перед сменой подъесаул Калюжный, и потому донец крепко держал босяка за шиворот: кто таков?
Босяк мычит - ни слова по-русски. Караульные казаки отняли у него трубу и саквояж, вместе с трофеями поставили в палатке перед господами офицерами. Донской старшина, хоть и при эполетах, а по иноземному не лучше, чем босяк по-русски. Хорунжий повертел трубу бродяги, поглядел на просвет. Задержанный всё порывался что-то показать, тянулся к трубе. Офицер милостиво разрешил:
- Ну, покажи свою мортиру.
К удивлению господ офицеров, босяк ловко пристроил трубу на коленях, приладил к ней мундштук и задудел, бегая при этом пальцами по отверстиям. Мелодично и красиво зазвучала «Марсельеза».
- Панмеладикон! - гордо сказал бродяга, указывая на трубу и победно оглядев офицеров. Он как-то странно быстро освоился и всем поведением своим говорил за то, что не есть обычный беженец из Европы. Офицеры заглянули в саквояж и нашли там чертежи и линейки с карандашами. Вкупе от всего этого хорунжий решил, что перед ним шпион, и велел отконвоировать бродягу в штаб 2-го армейского корпуса, расположенный в городе. На бродягу накинули прожжённую казачью бурку и дали стоптанные сапоги без шпор.
И началось удивительно шествие Франца Леппиха по России.
Читать весь рассказ на Литературной Белгородчине
Страница Владимира Калуцкого на ЛБ