Проза Александра Филатова. Один день без войны
В свою рукопись книги прозы «Как это было в Редких Дворах» Александр Филатов планировал включить и небольшую повесть «Один день без войны». Эта любопытная повесть описывает события первого дня сразу после освобождения села от немцев. С редкой достоверностью автор создаёт атмосферу внезапной смены власти. Ведь кто-то в оккупации служил немцам или просто общался с ними, зная язык. Ещё вчера в селе были немцы, а уже сегодня власть вершит списанный по ранению боец, оставленный военными для поддержания порядка. Одним словом, повесть, на мой взгляд, заслуживает серьёзного внимания. Мне приходилось сканировать, распознавать и исправлять машинописный текст, поэтому повесть я перечитал не один раз и всякий раз получал удовольствие от прекрасной литературы.
К сожалению, один из вариантов, не вычитанный до конца, был опубликован в журнале «Звонница» № 19 за 2013 год. Отдавая текст, я надеялся, что перед публикацией он будет вычитан и недочёты будут исправлены, но, прочитав теперь повесть в журнале, обнаружил, что текст опубликован как есть. Сам журнал в PDF формате теперь можно скачать, а содержание посмотреть на Литературной Белгородчине.
Что же касается повести, то я ещё раз перечитал её, очистив от ошибок, и теперь весь текст можно прочитать на страничке Александра Филатова на ЛБ. Ссылка на неё есть и на страничке журнала. Здесь привожу небольшой фрагмент.
АЛЕКСАНДР ФИЛАТОВ (1943-1988)
ОДИН ДЕНЬ БЕЗ ВОЙНЫ
Фрагмент повести
Улочка кончилась почти мгновенно. Надо было свернуть чуть вправо, выйти к школе а уж оттуда - дорога прямая. Можно было ещё недавно идти здесь через огороды, но даже из войны люди научились делать выгоду: все полоски с картошкой да кукурузой летом были обнесены колючей проводкой, которой казалось, нет конца.
Едва она свернула, как перед ней открылись выжженные косогоры, а между ними нырял грунтовик, весь изрытый гусеницами и колёсами. Она уже сделала шаг и другой и вот уже деревня отрываться начала, всё больше и больше погружаясь в никуда.
- Куда же я? Куда? - спросила себя растерявшаяся Мария. - Люди в беде кучкуются, а я в пустоту норовлю, да страх это, один страх виноват! Вот и мотоциклист из страха одного куда-то летит. Но кто же виноват, что страх. Он сам приходит. Его никто не зовёт, от него нельзя избавиться просто так...
Она ещё попыталась идти, но уже не могла, села на пригорке, чуть в стороне от дороги и заплакала.
Тут и нашел её дед Ефим, тот самый, которому она однажды поправила ногу. Он нёс вязанку травы, да и остановился рядом. Седой и высокий, казалось, он был ко всему безразличный.
- Что ж ты, нябось, испужалась и кинулась, куда глаза глядят? - спросил он, не сбрасывая с плеча травы.
- Да вот, - сказала Мария, узнав его сразу. - Как бы невинного-то не убили. Я уж ладно, а он ни при чем! Думала в Никольск... Там говорят, и немцев нет.
- За невинного хорошо сказано. Невинный - он и есть невинный. Не моё это дело, правда, только я думаю, что виновных среди нашего брата вообче за всю войну не было. Или я по глупости старческой не так говорю? Может по грамотности вашей что и по другому выходит, а?
- Да, да! Конечно, дедушка,
- И я так думал, да и теперь думаю. Только что ж мои думы, они отжитые, думы-то мои.
- Что ж вы хотите этим сказать?
- Боюсь я детка, за всех за вас. Как бы мучения эти боком-то не вышли: уж, память-то сдавать стала мне, а всё ж помню, как вы в марте появились тут, помню всё, как вы тут порядок наводили, мол, мы не мы, а всё ж освободители! Оно-то так, детка! Плохого люду много везде. Но только зря тогда Данкова расстреляли, не разобравшись. А что тот Данков? Во страхе жил, во страхе и служил, а кто во страхе служит, от того не радости, ни беды... Так, глупости одни!
- Дедушка! Да ведь солдат в окопе каждую минуту может встретить свою смерть. Когда ж ему разбираться кто тут и как служил? - перебила его Мария.
- Ну-ну! - проговорил Ефим. - Только и нам не досуг, а? А ну как с берданом кинется завтра на первого попавшегося солдата: дескать, сукин сын, ты приставлен народ охранять, а сам за Донец драпанул, а потом и за Дон, а?
- Так ведь это же отступление, это же война...
- Понимаю, - снова сказал Ефим, - очень даже понимаю. Нам так и в октябре сорок первого сказали: ждите, вернёмся. А как ждать - не говорили, ни хлебца ни оставили, ни портов... Так-то вот оно получается. А Данкова стрельнуть - и дурак может. А он поди, тоже, наверно думал: что ж вы меня, калеку бросили на произвол судьбы, я-то и в колхозе милостыней жил, ни пахать не мог, ни за волами ухаживать, а тут как же? А какое данково тут предательство: скажет ему - туда загадай мушкам и бабам, он и рад загадать, вроде при службе, вроде при деле, да и прокорм есть... Так-то оно! Конечно, были среди нас такие, как Алексей Михайлович! Но они - эти люди и на миру были красны! Ведь кто был до войны Алексей Михайлович? Председатель был, директор МТС был! Вот как оно!..
- Да, - сказала Мария, - Да это так, только всё равно ни под каким предлогом…
- Ладно детка, накумекал тебе тут старый Ефим! Я ведь не тебе берёг эти слова, думал, как придут наши, комиссару скажу их, чтоб подобрее были, а то ведь тогда и часа тут не побыли, а успели стрельнуть направо и налево. Ладно, пойдём. Не надо тебе в Никольск, там все дорожки загородили и мышонок не проскочит. А на Загорянке у нас как-нибудь переждём. Недолго осталось, поверь старику. А что страх у тебя - это хорошо, он думке помогает. Испугаешься вот так, а потом думаешь: наверно и другой испужаться мог... Все человеки мы, все…
Читать всю повесть на Литературной Белгородчине