Сергей Жмакин. Золотая струя. Роман-комедия
Мой однокурсник Сергей Жмакин из Кургана написал новый роман, издал его, но теперь ищет читателей. Так уж по нынешним временам заведено. Бумажные книги пока не в чести. Хотя я сейчас читаю их в «охотку», благо полка с дармовыми книжками теперь есть в любой библиотеке.
А Сергей сообщает: «Я тут написал книжку, даже её напечатал в издательстве, и теперь хожу с ней, как дурак с писаной торбой. Короче, чувствую себя чудаком каким-то. Видимо, прошли те времена, когда новая книга становилась событием. Книжка, говорят, получилась очень интересная. Роман-комедия».
Он прислал большой фрагмент из первой главы, так что для желающих оценить роман есть материал. Кусочек я дам здесь текстом, а весь фрагмент в PDF формате можно скачать у меня на Яндексе.
СЕРГЕЙ ЖМАКИН
ЗОЛОТАЯ СТРУЯ
Роман - комедия
Каждый человек имеет право на свои 15 минут славы.
Энди Уорхол
Часть 1.
К пятидесяти годам мужику надо бы подводить предварительные итоги, мусолить достигнутое, по-петушиному пыжить грудь и на нешуточном серьезе хмурить брови, принимая поздравления с юбилеем. А тут выпнули Сидорова с родного завода, как шелудивого пса со двора, - вот и все итоги, как будто и не пахал всю жизнь, как проклятый. Новый собственник, банк московский, почему-то решил продать все сверлильные станки, и остался сверловщик Сидоров без работы, без зарплаты, без настроения. Сунулся было сгоряча на другой завод, а там своих сверловщиков с избытком хватает, лишних тоже гнать собираются.
Жена поначалу, вроде бы, сочувствовала и жалела, потом стала проявлять недовольство тем, что он дома сидит и работу не ищет. А Сидоров не хочет за копейки горбатиться, и, вообще, у него тридцать четыре года трудового стажа, он сверловщик высшей квалификации, на конкурсах не раз побеждал, у него рабочая гордость, в конце концов.
От нечего делать счинился с соседями-пенсионерами ходить на зимнюю рыбалку - сроду этим делом не увлекался. И, от неопытности, от незнания, что ли, (там ведь и одеваться надо с умом) после многочасовых морозных бдений над лункой неожиданно нажил себе, в добавление к другим неприятностям, еще и деликатную болячку.
Пока зубы не болят, человек их не замечает, жует и жует, перемалывая пищу. Пока ноги не болят, человек ходит, бегает, прыгает и не думает о них. Пока у мужика его главный орган исправно выполняет и санитарную, и созидательную функции, о нем забывают, как забывают о здоровых зубах и ногах. А тут Сидоров пошел утречком избавиться от лишней жидкости - ну, как все нормальные люди, обычное дело, - и очень ему не понравились ощущения. Потом, в течение дня и последующей бессонной ночи позывы избавиться от жидкости участились, и Сидоров уже натурально страдал, выдавливая из себя боль по капле.
Обеспокоенная жена заставила его пойти в поликлинику. Пожилой, усталый уролог равнодушно задавал вопросы, привычно строча в карточке корявым, размашистым почерком. Спросил зачем-то:
- Как с половой жизнью?
- Да какая там половая жизнь, больно ведь, - сокрушенно пожаловался Сидоров.
- Сейчас - это понятно. А вообще? Регулярно?
..........................
После визита к врачу Сидоров был охвачен громадным, исступленным стремлением никогда в жизни не возвращаться в проклятый пыточный кабинет. В сочетании с желанием избавиться от болячки это делало его чрезвычайно дисциплинированным больным. По вечерам он принимал горячие ванны, купил дорогущие таблетки и глотал их в строгом соответствии с указаниями врача. К его радости, улучшение он почувствовал почти сразу. Резкая боль утихла, вскоре и совсем ушла. А струя - о, это было счастьем! - струя с каждым днем набирала силу, она крепчала, делалась тугой, звонкой и уверенной, словно пробила наконец-то ненавистную, мучительную преграду и устремилась к долгожданной свободе.
Окрыленный текущим выздоровлением, Сидоров, теперь щепетильно, с пристрастием относясь к собственному организму и помня вопрос врача о половой жизни, и на жену стал «поглядывать» чаще. Как можно регулярнее.
Однажды зимним, ясным днем они поехали проведать дачу. Сидоров широкой деревянной лопатой выскребал снег из дачного дворика, а жена фотографировала мобильником снегирей на яблоне. Крутой сенсорный телефон ей подарила дочь, которая была замужем за полковником и жила в другом городе. Сидоров намахался лопатой, голова под шапкой взмокла, решил отдохнуть, и захотелось ему сделать отметину на чистом, белом, как сахар, свежевыпавшем снеге. Поскольку в последнее время, настрадавшись, он получал от процесса несказанное физиологическое и эстетическое удовольствие, Сидоров выбрал для облегчительной церемонии нетронутый его лопатой участок дворика возле баньки. Жена Маруся стояла рядом за заборчиком и целилась айфоном на красивых красногрудых птиц. Увлеченная съемкой, она его не замечала, а он, глядя на ее румяное милое лицо, решил вдруг сдуру не чертить на снегу имя «Маша», а сделать ради хохмы ее портрет. Он вгляделся в ее лицо и, помахивая выверенными (или ему так показалось) движениями, направил упругую струю, словно кисть, на белоснежную, нетронутую целину. Дурашливо посмеиваясь, он сработал в одно касание - не прерывался, пока не закончилась «краска».
Снегири вспорхнули, оставив после себя голые ветки.
Маруся оторвалась от телефона, взглянула на помеченный снег и замолчала. Сидоров тоже смотрел и молчал. На снегу было нарисовано лицо его жены Маруси: глаза, брови, нос, завитушка из-под вязаной шапочки, губы в улыбке.
...................................................................
Кто решил прочитать всю книгу, обращайтесь к автору: kurgan@mzhkb.ru