Памяти поэта
Умер Толя Форов.
Мы встретились на памятном областном семинаре молодых писателей 1979 года. Нас обоих тогда, что называется, «открыли». Меня представлял Игорь Чернухин, его - Александр Филатов. Мы обы были деревенскими, стихи наши пахли сеном и речкой и, естественно, мы не могли не подружиться.
До сих пор помню его стихотворение, многих тогда зацепившее (цитирую по памяти):
Нагадали хлопоты - сбылись,
Нагадали встречу - совершилась,
Нагадали грусть - она явилась,
Жизнь мне нагадали - длится жизнь.
Нагадали поезд - поезд был,
Нагадали денег - будут вроде,
Нагадали счастья - не приходит...
Может я им мало заплатил?
Потом, в книге, он видоизменил это стихотворение, но я его помню таким. Помню ещё концовки некоторых стихотворений, которые подчеркнул Александр Филатов.
Эх, обнять бы всех руками,
Жаль, что руки коротки.
И ещё:
Эх, года вы мои, года -
Перепаханные дороги...
Позже он так и назвал свою книгу - "Перепаханные дороги".
Он был по-русски упрям и нетерпим ко лжи. После смерти Александра Филатова он уже никому не доверял в оценке своих стихов и все свои книги издал на им же найденные средства. В Союз писателей не стал вступать принципиально.
Мне пришлось редактировать и верстать его маленькую книжку стихов о природе, которая мне и до сих пор кажется лучшей из его книг. Потому что сельскую природу он чувствовал очень тонко и умел это тонко передавать. Однако, я столкнулся с его непреклонной волей к неизменности его текста. Пришлось пойти на то, чтобы просто не включать некоторые из стихотворний, которые, по моему мнению, требовали доработки.
Может быть из-за своей бескомпромиссности он и не стал более известным в наших литературных кругах. Случись это в советское время, его стихи так и остались бы лежать в тумбочке, как лежат стихи многих интересных авторов, так и не доживших до нашего тоже несладкого, но всё же более свободного времени.
Несмотря на довольно суровые условия его бытовой жизни, он оставался добрым и слегка лукавым. Иногда трудно было понять, в шутку он говорит о чём-то, или всерьёз. После очень серьёзного заявления он мог расхохотаться, радуясь, как ребёнок, что сумел тебя развести и наоборот, о каких-то своих жизненных перипетиях рассказывать с лёгкой усмешкой и подтруниванием над собой.
Тогда, в начале восьмидесятых, не у каждого из пишущих, особенно молодых, была печатная машинка. У меня она появилась раньше и Толя брал её у меня, чтобы подготовить рукопись к очередному семинару. Возвращая её, он прочитал стихотворение, посвящённое мне:
Как куплю себе машинку,
Напечатаю стихи,
Про Наташку и про Нинку,
Про удачи и грехи.
Всё забуду до пылинки,
Потеряю счёт годам...
Как куплю себе машинку -
Авторучки все продам!
В ответ я тоже посвятил ему стихотворение, которое, как оказалось стало одним из лучших во всём мною написанном. Я тогда тоже пытался отпустить бороду, а Толя с тех пор так с ней и не расставался. Это и было обыграно в моём стихотворении:
Постарею - буду бриться,
Буду жить без бороды,
Будут строчки литься, виться,
Будут признаны труды.
Заведу портфель пузатый,
Шляпу, серое пальто,
И однажды, в дом богатый,
Не придёт ко мне никто...
Потом наши пути разошлись, у меня вышла книжка, которая, как оказалось, охладила отношение ко мне многих, с кем мы вместе выходили на большую дорогу литературного творчества. Им казалось, что я каким-то хитрым образом обошёл и перехитрил всех, а я и до сих пор толком не знаю, как это получилось. Но кто же в это мог поверить, особенно тогда.
Снова мы с ним встретились во времена моего сотрудничества с Шаповаловым и его журналом «Звонница». Толя дружил с ним и Владислав Мефодьевич сделал много для выхода его книг. И как-то после юбилея мэтра, на который мы были приглашены, мы зависли у кого-то в квартире дня на три. Это была интересная компания, но на третий день я всё же сбежал, а Толя Форов и покойный Саша Фиронов остались продолжать. Кажется, это был 1995 год.
Потом мы стали изредка встречаться в Разумном, когда моим кумом стал Виктор Набоков, друживший с Толей. Однако, встречи эти уже были далеки от времен юной бесшабашности и веры в свою гениальность. Что делать, годы сводят и разводят нас, а когда приходит час последней разлуки, остаётся жалеть о том, как мы не ценили время, когда можно было встречаться и общаться...
Он никогда не звонил мне, кроме того времени, когда мы делали книжку. Но месяца два назад вдруг позвонил, просто так, поинтересовался как жизнь. Я так и не понял зачем он звонил. Мы привыкли уже, что звонить можно только по делу.
А он просто попрощался, как оказалось...
P.S. Единственной фотографией Толи, оказавшейся под рукой, стала вот эта, где он прощается со своим учителем Александром Филатовым. 1988-й год, Никольское.