**Глава: «Проповедь в метановой пустыне»**
Титан дышал. Медленно, тяжело, как старый пес, зарытый по шею в ледяную грязь. Его метановые реки ползли, цепляясь за скалы чёрными языками, а небо - жёлтое, густое, как гной в ране - давило на шлемы так, что даже хетты, эти вечные циники, крестились автоматами.
Новый Кисловодск рос здесь, как грибок на трупе. Бараки из спрессованного льда и обломков «Прогрессов», пекарня, где пекли хлеб с аммиачной закваской, и бордель «У Ефросиньи» - единственное место, где платили не криптой, а водкой, добытой из реакторов.
Иоанн Златоуст пришёл в полночь. Не в рясе - в скафандре, заляпанном кровью святых и моторным маслом. Его голос, переданный через динамики-громкоговорители, резал эфир:
- *Вы строите Вавилон на костях Христа!*
Хетты, крутившие гайки на буровой вышке, замерли. Их вождь, Хаттусил, с лицом, изрубленным шрамами и радиацией, выплюнул жвачку из сублимированной свёклы:
- Батюшка, ты бы лучше антифриз освятил. А то замерзаем, бля, как грешники в чистилище.
Златоуст ударил посохом (титановый лом, обмотанный колючей проволокой) по льду. Щелина побежала к «Новому Кисловодску», увлекая за собой сортир и палатку с надписью «ЗАВОДСКАЯ ЦЕРКОВЬ. ВЕРБУЕМ В БУДДИЗМ».
- Здесь не будет ни храмов, ни борделей! - гремел он. - Титан - чистилище для душ, забывших Б-га!
Маргарита, наблюдавшая с края кратера, закусила губу. Её комбинезон пах серой и тоской.
- Он прав, - сказала она Мастеру, чьи пальцы дрожали над блокнотом с заголовком «Апокрифы ледяного ада». - Они строят не город. Памятник своему маразму.
Мастер молчал. Он видел, как в Щелине, побитом Златоустом, копошатся тени. Не хеттов. Не людей. Сущности в рваных скафандрах - те, кто пробовал строить до них.
Воланд явился без приглашения. В костюме сшитом из чёрных солнечных парусов, с сигарой, дым от которой сворачивался в лики святых.
- Интересно, - прошипел он, - святой отец запрещает грех, но без греха его речь - пустой звон. Где баланс, Маргарита?
- В пизде, - ответила она, глядя, как хетты заряжают болты в пневматические винтовки.
**Рассвет.** Бой начался с гимна. Хетты, привязав динамики к дронам, запустили «Интернационал» на языке, которого не было. Златоуст ответил псалмом, переведённым на двоичный код. Слова сталкивались в эфире, рождая искры, которые прожигали лёд.
- *Вы - плесень на теле Кацмана!* - орал Златоуст, ломая буровую вышку ударом посоха.
- *А ты - гондон на хуе прогресса!* - орал Хаттусил, стреляя в святого пулями с выгравированными шестиконечными звёздами.
Маргарита, смеясь, подожгла бак с ракетным топливом. Огонь, синий и сцытый, слизал «Новый Кисловодск», оставив лишь табличку «Здесь был Рай».
- Гейштальт закрыт? - спросил Воланд, поправляя галстук, сплетённый из спутниковых антенн.
- Нет, - ответил Мастер, сжигая рукопись. - Его просто занесло снегом из мёртвых слов.
**Эпилог.** Титан молчал. Златоуст, сидя на обломках, читал проповедь пингвинам из метановых луж. Хетты улетели к Энцеладу - искать новую глупость. А в небе, меж колец Сатурна, танцевала Маргарита. Смеялась. Плакала.
Она знала - строить нельзя. Но запрещать - смешнее.
Новый Кисловодск рос здесь, как грибок на трупе. Бараки из спрессованного льда и обломков «Прогрессов», пекарня, где пекли хлеб с аммиачной закваской, и бордель «У Ефросиньи» - единственное место, где платили не криптой, а водкой, добытой из реакторов.
Иоанн Златоуст пришёл в полночь. Не в рясе - в скафандре, заляпанном кровью святых и моторным маслом. Его голос, переданный через динамики-громкоговорители, резал эфир:
- *Вы строите Вавилон на костях Христа!*
Хетты, крутившие гайки на буровой вышке, замерли. Их вождь, Хаттусил, с лицом, изрубленным шрамами и радиацией, выплюнул жвачку из сублимированной свёклы:
- Батюшка, ты бы лучше антифриз освятил. А то замерзаем, бля, как грешники в чистилище.
Златоуст ударил посохом (титановый лом, обмотанный колючей проволокой) по льду. Щелина побежала к «Новому Кисловодску», увлекая за собой сортир и палатку с надписью «ЗАВОДСКАЯ ЦЕРКОВЬ. ВЕРБУЕМ В БУДДИЗМ».
- Здесь не будет ни храмов, ни борделей! - гремел он. - Титан - чистилище для душ, забывших Б-га!
Маргарита, наблюдавшая с края кратера, закусила губу. Её комбинезон пах серой и тоской.
- Он прав, - сказала она Мастеру, чьи пальцы дрожали над блокнотом с заголовком «Апокрифы ледяного ада». - Они строят не город. Памятник своему маразму.
Мастер молчал. Он видел, как в Щелине, побитом Златоустом, копошатся тени. Не хеттов. Не людей. Сущности в рваных скафандрах - те, кто пробовал строить до них.
Воланд явился без приглашения. В костюме сшитом из чёрных солнечных парусов, с сигарой, дым от которой сворачивался в лики святых.
- Интересно, - прошипел он, - святой отец запрещает грех, но без греха его речь - пустой звон. Где баланс, Маргарита?
- В пизде, - ответила она, глядя, как хетты заряжают болты в пневматические винтовки.
**Рассвет.** Бой начался с гимна. Хетты, привязав динамики к дронам, запустили «Интернационал» на языке, которого не было. Златоуст ответил псалмом, переведённым на двоичный код. Слова сталкивались в эфире, рождая искры, которые прожигали лёд.
- *Вы - плесень на теле Кацмана!* - орал Златоуст, ломая буровую вышку ударом посоха.
- *А ты - гондон на хуе прогресса!* - орал Хаттусил, стреляя в святого пулями с выгравированными шестиконечными звёздами.
Маргарита, смеясь, подожгла бак с ракетным топливом. Огонь, синий и сцытый, слизал «Новый Кисловодск», оставив лишь табличку «Здесь был Рай».
- Гейштальт закрыт? - спросил Воланд, поправляя галстук, сплетённый из спутниковых антенн.
- Нет, - ответил Мастер, сжигая рукопись. - Его просто занесло снегом из мёртвых слов.
**Эпилог.** Титан молчал. Златоуст, сидя на обломках, читал проповедь пингвинам из метановых луж. Хетты улетели к Энцеладу - искать новую глупость. А в небе, меж колец Сатурна, танцевала Маргарита. Смеялась. Плакала.
Она знала - строить нельзя. Но запрещать - смешнее.