Кира. Четыреста шестьдесят две.
Дима велел записать. Подчиняюсь, ага. Джонушка Локк снова с вами, а вообще, давно не литературили. Велкам, так сказать.
Кира у нас новенькая и она алкоголик. "Хай, Кира". Давайте немного дадим ей освоиться.
Сюда просится картинка, но уже ночь и я не буду искать. И не просите. Да.
Кира пропустила песок сквозь пальцы и быстро-быстро попыталась его посчитать.
-Одна-две-три-пять-семь-двенадцать-двадц... - она глотала окончания у числительных. Считать летящие из ладони песчинки было сложным занятием. Она обернулась через плечо. Горизонт сегодня был будто очерчен углем. Линия рассекала упрямую синеву воды с почти прозрачной голубизной неба. Она неловко зачерпнула песок, не глядя, набрала полные ладони и повернулась. Песчинки сверкали золотом и мелкими осколками перламутра. Кира наклоняла голову то влево-то вправо, меняя угол обзора и рассматривала тонкие иголочки искр. Она встряхнула ладошки, чтобы более крупные осколки поднялись выше.
- Эй, Кира! - окликнули сзади. Девушка нетерпеливо ссыпала песок в одну ладонь и обернулась. В метрах десяти от нее стоял ее друг Валик. "Смешной" - так про него всегда говорили. Кира думала, что из смешного у него только имя и вечно подкатанные джинсы. Но она редко соглашалась с большинством.
- Привет, Валь, как дела? - девушка отсчитывала уползающие сквозь пальцы песчинки, будто перебирала четки.
- Пришел посмотреть на воду, - он шагнул к ней и нарочно поднял небольшое облако песка.
- И как тебе кажется вода? - Кира переступила босыми ногами: на левую лодыжку ей падали песчинки, которые она отсчитывала. Если не сбилась, то уже почти сотня.
- На вид? Синяя. А по температуре? Не знаю, - он пожал плечами, привычным жестом засунув руки в карманы джинсов. - Ты не щупала?
- Нет. Мне кажется, она холодная. Видишь какой горизонт яркий? Точно холодная, - она указала подбородком в сторону воды. Песчинок упало уже сто пятьдесят три.
Валик наклонил голову и скосил рот так, будто пытался зализать болевший зуб. Кира невольно повела плечом - зубная боль пугала ее больше всего на свете. Он, тем временем, прищурился как от боли и зашагал к воде. Кириных песчинок вдруг стало двести шесть. Валик топал и поднимал мелкие клубы песка. Перед самой кромкой воды он остановился. Выпятил плечи вперед, перекатился с пятки на носок и обратно пару раз.
- Холодная, Валь, не лезь, - Кира зарывала ступни в теплый песок и ежилась в предвкушении подтверждения своей догадки. Двести сорок вторая песчинка щекотнула ее за щиколотку.
- Надо же попробовать! - он стоял наклонившись вперед, рассматривал мокрый песок перед самыми пальцами. Издалека он, наверное, казался сгорбленным старичком. А еще дальше и вовсе - покосившимся деревом, выброшенным на берег во время шторма. Такая древесина, обросшая ракушками, потом шла в костры. В огне ракушки лопались с едва слышным хлопком, а само дерево шипело влажным нутром.
- Зачем пробовать? - спросила Кира с победным вздохом: песчинок было уже триста.
- Чтобы мы знали наверняка, неужели ты не понимаешь? Сейчас мы просто предполагаем, что она холодная, а как только я проверю - будем знать наверняка! - он тряхнул светлыми кудрями и снова уставился себе под ноги.
- Валик, если ты потрогаешь ее, волшебство закончится, понимаешь? Мы будем точно знать - да, но у нас не будет больше полета фантазии. Только сухие факты. И твои мокрые ноги. - Кира слегка улыбнулась и одним движением собрала все волосы в хвост. И держала их вот так, одной ладонью. Потом намотала на палец спиралью и засунула за воротник майки. Во второй ладони песчинки стремительно заканчивались, оставляя мелкие рытвинки в коже. Триста семьдесят восемь.
Валик обернулся с лукавым прищуром. Он поворачивал голову то к горизонту, то обратно к Кире и раскачивался, периодически вставая на цыпочки.
- А вдруг она теплая? - спросил он и снова принялся зализывать зуб. Девушка инстинктивно посмотрела на горизонт. Все такой же черный. Непроглядный. Хрустальное небо разбивалось об него, как о камень. Она мотнула головой в знак протеста. Волосы, скрученные в жгут за воротом майки выпутались в один миг и взметнулись к плечам. Кира поморщилась. Четыреста тринадцать.
- Не может быть, - сказала она, встряхивая головой, как лошадь, которой мешают мухи. Волосы теперь лезли ей в лицо и ветер то поднимал их, то снова возвращал на плечи.
Валик запрокинул голову к небу. Прямо над ними сияло ярко рыжее солнце. Оно слепило глаза и оставляло на сетчатке фиолетовых зайчиков.
- Не может быть, - снова повторила девушка и вытащила ногу из песка. Он отпускал ее с неохотой, цеплялся за кожу, терпел неудачу и падал вниз.
Валя посмотрел на Киру и его голубые глаза были будто промежутком между невесомым небом и густым водоемом. В одну секунду он улыбнулся, подпрыгнул, как на батуте и оказался у кромки воды. Валик балансировал всего мгновение и быстро переступил ногами, оказавшись в море до середины голени. Джинсы вмиг впитали в себя влагу и тяжело обвисли. Он так и стоял с руками в карманах. Только теперь Валя беззвучно смеялся. Кира подбежала к воде и спросила:
- Ну как?
- Холодная, - сообщил он и засмеялся в голос. Девушка тоже улыбнулась и шагнула к нему, в море.
- Холодная, Валь, ну точно холодная, - сказала она и почувствовала, как ноги тонко сводит ледяная судорога.
В воду упала последняя песчинка из ее ладони.
Четыреста шестьдесят вторая.
Кира у нас новенькая и она алкоголик. "Хай, Кира". Давайте немного дадим ей освоиться.
Сюда просится картинка, но уже ночь и я не буду искать. И не просите. Да.
Кира пропустила песок сквозь пальцы и быстро-быстро попыталась его посчитать.
-Одна-две-три-пять-семь-двенадцать-двадц... - она глотала окончания у числительных. Считать летящие из ладони песчинки было сложным занятием. Она обернулась через плечо. Горизонт сегодня был будто очерчен углем. Линия рассекала упрямую синеву воды с почти прозрачной голубизной неба. Она неловко зачерпнула песок, не глядя, набрала полные ладони и повернулась. Песчинки сверкали золотом и мелкими осколками перламутра. Кира наклоняла голову то влево-то вправо, меняя угол обзора и рассматривала тонкие иголочки искр. Она встряхнула ладошки, чтобы более крупные осколки поднялись выше.
- Эй, Кира! - окликнули сзади. Девушка нетерпеливо ссыпала песок в одну ладонь и обернулась. В метрах десяти от нее стоял ее друг Валик. "Смешной" - так про него всегда говорили. Кира думала, что из смешного у него только имя и вечно подкатанные джинсы. Но она редко соглашалась с большинством.
- Привет, Валь, как дела? - девушка отсчитывала уползающие сквозь пальцы песчинки, будто перебирала четки.
- Пришел посмотреть на воду, - он шагнул к ней и нарочно поднял небольшое облако песка.
- И как тебе кажется вода? - Кира переступила босыми ногами: на левую лодыжку ей падали песчинки, которые она отсчитывала. Если не сбилась, то уже почти сотня.
- На вид? Синяя. А по температуре? Не знаю, - он пожал плечами, привычным жестом засунув руки в карманы джинсов. - Ты не щупала?
- Нет. Мне кажется, она холодная. Видишь какой горизонт яркий? Точно холодная, - она указала подбородком в сторону воды. Песчинок упало уже сто пятьдесят три.
Валик наклонил голову и скосил рот так, будто пытался зализать болевший зуб. Кира невольно повела плечом - зубная боль пугала ее больше всего на свете. Он, тем временем, прищурился как от боли и зашагал к воде. Кириных песчинок вдруг стало двести шесть. Валик топал и поднимал мелкие клубы песка. Перед самой кромкой воды он остановился. Выпятил плечи вперед, перекатился с пятки на носок и обратно пару раз.
- Холодная, Валь, не лезь, - Кира зарывала ступни в теплый песок и ежилась в предвкушении подтверждения своей догадки. Двести сорок вторая песчинка щекотнула ее за щиколотку.
- Надо же попробовать! - он стоял наклонившись вперед, рассматривал мокрый песок перед самыми пальцами. Издалека он, наверное, казался сгорбленным старичком. А еще дальше и вовсе - покосившимся деревом, выброшенным на берег во время шторма. Такая древесина, обросшая ракушками, потом шла в костры. В огне ракушки лопались с едва слышным хлопком, а само дерево шипело влажным нутром.
- Зачем пробовать? - спросила Кира с победным вздохом: песчинок было уже триста.
- Чтобы мы знали наверняка, неужели ты не понимаешь? Сейчас мы просто предполагаем, что она холодная, а как только я проверю - будем знать наверняка! - он тряхнул светлыми кудрями и снова уставился себе под ноги.
- Валик, если ты потрогаешь ее, волшебство закончится, понимаешь? Мы будем точно знать - да, но у нас не будет больше полета фантазии. Только сухие факты. И твои мокрые ноги. - Кира слегка улыбнулась и одним движением собрала все волосы в хвост. И держала их вот так, одной ладонью. Потом намотала на палец спиралью и засунула за воротник майки. Во второй ладони песчинки стремительно заканчивались, оставляя мелкие рытвинки в коже. Триста семьдесят восемь.
Валик обернулся с лукавым прищуром. Он поворачивал голову то к горизонту, то обратно к Кире и раскачивался, периодически вставая на цыпочки.
- А вдруг она теплая? - спросил он и снова принялся зализывать зуб. Девушка инстинктивно посмотрела на горизонт. Все такой же черный. Непроглядный. Хрустальное небо разбивалось об него, как о камень. Она мотнула головой в знак протеста. Волосы, скрученные в жгут за воротом майки выпутались в один миг и взметнулись к плечам. Кира поморщилась. Четыреста тринадцать.
- Не может быть, - сказала она, встряхивая головой, как лошадь, которой мешают мухи. Волосы теперь лезли ей в лицо и ветер то поднимал их, то снова возвращал на плечи.
Валик запрокинул голову к небу. Прямо над ними сияло ярко рыжее солнце. Оно слепило глаза и оставляло на сетчатке фиолетовых зайчиков.
- Не может быть, - снова повторила девушка и вытащила ногу из песка. Он отпускал ее с неохотой, цеплялся за кожу, терпел неудачу и падал вниз.
Валя посмотрел на Киру и его голубые глаза были будто промежутком между невесомым небом и густым водоемом. В одну секунду он улыбнулся, подпрыгнул, как на батуте и оказался у кромки воды. Валик балансировал всего мгновение и быстро переступил ногами, оказавшись в море до середины голени. Джинсы вмиг впитали в себя влагу и тяжело обвисли. Он так и стоял с руками в карманах. Только теперь Валя беззвучно смеялся. Кира подбежала к воде и спросила:
- Ну как?
- Холодная, - сообщил он и засмеялся в голос. Девушка тоже улыбнулась и шагнула к нему, в море.
- Холодная, Валь, ну точно холодная, - сказала она и почувствовала, как ноги тонко сводит ледяная судорога.
В воду упала последняя песчинка из ее ладони.
Четыреста шестьдесят вторая.