§
Современная внеисторическая художка со всеми её альтернативными потребительскими реальностями должна когда-нибудь и закончиться. С переменой читательского внимания, ликвидацией субъективно-идеалистического ракурса, что стимулируется отчасти издательской политикой, но в общем зависит от культурного уровня воспринимающих. Смена основы производства, немного больше знания, немного больше логики, больше интеллекта, практической связи деятельности и мышления - и нет постмодернизма, как и его возможных продолжений в прогрессии дробного потребительского восприятия.
Сегодня пишет в основном мелкобуржуазная интеллигенция. По большей части это повествования о себе и друг о друге, что получается у них очень трогательно. Это вообще дух буржуазного интеллектуализма - вести рассказ о самих себе, воспроизводить фикционную автобиографию, такое приумножение частного духовного капитала. Если интеллигент защитил себя панцирем, наростами опубликованного интимного творчества, его символический капитал становится под защиту других, подобных ощетинившихся «интелей». Он, кроме того, становится клиентурой правозащиты, в него можно инвестировать гуманизм. Другие м/б авторы тут же отбрасывают конкуренцию и очень хорошо начинают понимать свой коллективный, классовый интерес, выдавая его за чисто культурный, конечно же.
Часто барыги духа замыкаются в своей среде, а когда выходят наружу, становятся в позицию «людей культуры». Сегодня любой более или менее социально невежественный либерал считает себя значительным для общества. Это реклама способностей умственного наёмника, но почему-то на неё клюют не только те, кто собирается его нанимать, м.б. по старой памяти, когда культура была обобществлена. Не нужно думать, что культурное производство отстоит от капиталистического производства вообще, оно ещё более прагматично и, естественно, не менее, а более идеологизировано. Никогда поэтому не надо стесняться распознавать в нём классовых врагов, за какими бы общеценностными масками людей культуры они не скрывались.
Сегодня пишет в основном мелкобуржуазная интеллигенция. По большей части это повествования о себе и друг о друге, что получается у них очень трогательно. Это вообще дух буржуазного интеллектуализма - вести рассказ о самих себе, воспроизводить фикционную автобиографию, такое приумножение частного духовного капитала. Если интеллигент защитил себя панцирем, наростами опубликованного интимного творчества, его символический капитал становится под защиту других, подобных ощетинившихся «интелей». Он, кроме того, становится клиентурой правозащиты, в него можно инвестировать гуманизм. Другие м/б авторы тут же отбрасывают конкуренцию и очень хорошо начинают понимать свой коллективный, классовый интерес, выдавая его за чисто культурный, конечно же.
Часто барыги духа замыкаются в своей среде, а когда выходят наружу, становятся в позицию «людей культуры». Сегодня любой более или менее социально невежественный либерал считает себя значительным для общества. Это реклама способностей умственного наёмника, но почему-то на неё клюют не только те, кто собирается его нанимать, м.б. по старой памяти, когда культура была обобществлена. Не нужно думать, что культурное производство отстоит от капиталистического производства вообще, оно ещё более прагматично и, естественно, не менее, а более идеологизировано. Никогда поэтому не надо стесняться распознавать в нём классовых врагов, за какими бы общеценностными масками людей культуры они не скрывались.