(no subject)
полдня умирала от (вероятно) отравления, потом, едва почуяв, что мне полегчало... давай петь, танцевать, мыть посуду и разогревать голубец. разнообразие еды за последние сутки или двое не даёт возможности точно вычислить причину поплохения. зато запредельно уверена в том, что мой голубец - самый правильный и полезный.
после поездки в провинциальный Н.Б. и самых смешных выходных там, у меня было много печальных мыслей. виноват даже не Оруэлл, и его дочитанная "1984". просто возродились блуждающие по голове вопросы в духе "я не знаю, что делать со своей жизнью..."
но как только тело продержало меня с отвратительной головной болью и слабостью на кровати, такие вопросы просто отпали. я была рада встать, погладить свои руки, плечи, вспомнить ими что-нибудь из восточного танца, послушать музыку, когда уши больше не взрываются болью. такие мелкие нападения болезни напрочь отметают мысли о бесполезности и тд. потому что после них значимым и прекрасным покажется распитие мятного чая. как мало мне нужно, чтобы вправить мысли, только надолго ли. впрочем, раз это уже не уныние, то уже хорошо.
ещё вчера маленький двоюродный брат гладил мои волосы, как сахарную вату.
они были особенно пышные, с мелкими кудрями, а я читала ребёнку сказку.
"Шаша, а я тиба лублю". а у меня слёзы наворачиваются. У меня так с Никитой с первых месяцев его жизни, когда нависала над спящим свёртком, ползала по полу, катала коляску, кормила с ложки. не так часто и не так редко.
и кажется, нет ничего настоящей, чем ребёнок, который хочет сесть на руки именно тебе или уснуть рядом с тобой.
после поездки в провинциальный Н.Б. и самых смешных выходных там, у меня было много печальных мыслей. виноват даже не Оруэлл, и его дочитанная "1984". просто возродились блуждающие по голове вопросы в духе "я не знаю, что делать со своей жизнью..."
но как только тело продержало меня с отвратительной головной болью и слабостью на кровати, такие вопросы просто отпали. я была рада встать, погладить свои руки, плечи, вспомнить ими что-нибудь из восточного танца, послушать музыку, когда уши больше не взрываются болью. такие мелкие нападения болезни напрочь отметают мысли о бесполезности и тд. потому что после них значимым и прекрасным покажется распитие мятного чая. как мало мне нужно, чтобы вправить мысли, только надолго ли. впрочем, раз это уже не уныние, то уже хорошо.
ещё вчера маленький двоюродный брат гладил мои волосы, как сахарную вату.
они были особенно пышные, с мелкими кудрями, а я читала ребёнку сказку.
"Шаша, а я тиба лублю". а у меня слёзы наворачиваются. У меня так с Никитой с первых месяцев его жизни, когда нависала над спящим свёртком, ползала по полу, катала коляску, кормила с ложки. не так часто и не так редко.
и кажется, нет ничего настоящей, чем ребёнок, который хочет сесть на руки именно тебе или уснуть рядом с тобой.