XLP 18022009
Не чувствую на себе одежды. Приходится окидывать взглядом, чтобы удостовериться, что на мне надето все, и даже что-то, процесс натягивания чего я не помню. И еще слова трудно вспоминать.
Травиться надоело.
Но под температурное опъянение появился ироничный мираж, видение того, что мы дома. Что именно мы дома. Где не нужно думать о скором уходе (иногда побеге), где не нужно лгать ни словами, ни телом. Когда-нибудь... в новом миллениуме... ты не очнешься серебрянным любовником, а у меня не будет стеклянного дома на высочайших стальных опорах, где чаще всего я разговариваю с лифтом, и он слушает меня.
Травиться надоело.
Но под температурное опъянение появился ироничный мираж, видение того, что мы дома. Что именно мы дома. Где не нужно думать о скором уходе (иногда побеге), где не нужно лгать ни словами, ни телом. Когда-нибудь... в новом миллениуме... ты не очнешься серебрянным любовником, а у меня не будет стеклянного дома на высочайших стальных опорах, где чаще всего я разговариваю с лифтом, и он слушает меня.