И снова - о переводах...
1. Как иногда решаются "задачки" из области славянской филологии.
1.1. Дано: фрагмент текста одного из древнейших датированных кириллических памятников письменности - Изборника Святослава 1073 г.
Максимово о различии
суштия и естьства
по вънѣшьнимъ
«Суштьное» убо имя
назнаменание есть
бытья просто су-
штиихъ, рекъше то-
го самого сушта су-
штааго: наричють
бо ся суште и агге-
ли, и камыкъ, и про-
кая вся. Сему убо
просто суштууму,
егоже обьште вся
приемлють, знаме-
ньно есть «суштьно-
е» има. Естьствьнь-
ное же имя обавлени-
е есть просто суштии-
хъ пошьстья; въся
бо въ пошьствии ви-
домауть, и ничьто-
же нѣсть бес пошьсть-
я бывъшиихъ. Су-
штие убо нариче-
ть бытие просто су-
штиихъ, естьство
же пошьстье просто
суштиихъ. Пяте-
ро же образьно есть
се: или бо разумьно
есть, или словесьно,
или чувьствьно, и-
ли растуштее, или
бездушньное. Разу-
мьна же - якоже се о аг-
гелѣхъ, отъ самѣхъ
тѣхъ разумъ дру-
гъ къ другу събли-
жяюштеся; словесь-
но же - якоже се о человѣцѣ-
хъ имены и словесы
невидимая душьна-
я пошьстья къ даль-
ниимъ обличая. Чу-
вьствьно же - еже въ
бесловесьныихъ ра-
зумѣваеться, къ
кръмяштий бо и ра-
стяштий, къ ращу-
штийся силѣ и чувь-
ствьную имать. Ра-
стуштее же - еже въ
су(!)дѣхъ: движять
бо ся и та по кръмя-
штий и растяшти
й и раждаюштий
ся силѣ, Бездушьно
же - акы о каменехъ,
по немуже и ти дви-
жяться по качьству
и по къде: по качьству
же убо - якоже грѣти-
ся и устыдати, а по
мѣсту же - имьже отъ
мѣста на мѣсто и-
намолетяштее прѣ-
ложение. Да си убо
есть вънѣшьниихъ
о именехъ сихъ вѣ-
ра. Црькъвьнии же
учителе без разли-
чья имены сими
бесѣдоваша, и то же
суштее и естьство
нарекоша, якоже и со
бьство - лице.
1.2. Требуется найти: русский перевод. Предложенное одним из исследователей - Божидаром Пейчевым - решение обретается в его книге "Философский трактат в Симеоновом сборнике" (Киев, 1983. С. 138-145).
1.3. Неожиданный итог - "разбор полетов" в статье А.М. Камчатнова "Философская терминология Изборника Святослава 1073 года и ее перевод" (в сб. Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М.: Наука, 1987) с весьма красноречивым и до крайности неутешительным заключением: "Можно было бы привести еще целый ряд ошибок и неточностей в переводе Б. Пейчева, однако и без того приходится с сожалением констатировать, что этот перевод во всем существенном не отвечает требованию адекватности древнеславянскому оригиналу. Использование перевода Б. Пейчева для "реконструкции философских идей, функционировавших в культуре древней Болгарии и Киевской Руси" без риска исказить реальную картину логико-философских знаний той эпохи едва ли возможно" (с. 73).
2.1. Для начала попробуем проверить соответствие вызвавшего интерес фрагмента исходному тексту, опубликованному в греческой серии Патрологии Ж.-П. Миня (Т. 89. Стлб. 824; лат. перевод - стлб. 823. Красным выделен фрагмент, отсутствующий в данном конкретном греч. тексте; финальная доксология в славянском переводе просто исключена, скорее всего, в силу ненадобности по смыслу - для составления антологии из нескольких разрозненных текстов):
«Суштьное» убо имя назнаменание есть бытья просто суштиихъ, рекъше того самого сушта суштааго: наричють бо ся суште и аггели, и камыкъ, и прокая вся. Сему убо просто суштууму, егоже обьште вся приемлють, знаменьно есть «суштьное» има. Естьствьньное же имя обавление есть просто суштиихъ пошьстья; въся бо въ пошьствии видома суть, и ничьтоже нѣсть бес пошьстья бывъшиихъ. Суштие убо наричеть бытие просто суштиихъ, естьство же пошьстье просто суштиихъ. Пятеро же образьно есть се: или бо разумьно есть, или словесьно, или чувьствьно, или растуштее, или бездушньное. Разумьна же - якоже се о аггелѣхъ, отъ самѣхъ тѣхъ разумъ другъ къ другу съближяюштеся; словесьно же - якоже се о человѣцѣхъ имены и словесы невидимая душьная пошьстья къ дальниимъ обличая. Чувьствьно же - еже въ бесловесьныихъ разумѣваеться, къ кръмяштий бо и растяштий, къ ращуштии силѣ и чувьствьную имать. Растуштее же - еже въ су(!)дѣхъ: движять бо ся и та по кръмяштий и растяштий и раждаюштийся силѣ, Бездушьно же - акы о каменехъ, по немуже и ти движяться по качьству и по къде: по качьству же убо - якоже грѣтися и устыдати, а по мѣсту же - имьже отъ мѣста на мѣсто инамолетяштее прѣложение. Да си убо есть вънѣшьниихъ о именехъ сихъ вѣра. Црькъвьнии же учителе без различья имены сими бесѣдоваша, и то же суштее и естьство нарекоша, якоже и собьство - лице.
Хорошо видно, что славянский перевод практически во всех деталях отображает греческий текст и не показывает каких-либо следов редактирования ("литературного" или же "научного") и "творческого" отношения к переводу... В нашу задачу в настоящее время не входит анализ предлагавшихся решений проблемы "рабского" следования тексту оригинала, которая не одно десятилетие существует в отечественной культуре (для тех, кто незнаком с подробностями - первое знакомство) и проявлялась не только в самых ранних славянских переводах, но и в более поздние периоды (см., напр.: Тарковский Р.Б. О системе пословного перевода в России XVII в. // ТОДРЛ. Т. 29. С. 243-256). Ограничимся лишь тем, что постараемся обратить внимание на имеющиеся в случаях такого варианта перевода возможностях по адекватной передаче смысла исходного текста.
2.2. Если обратиться к переводу Б. Пейчева (слева) в сравнении с современным русским переводом (в: БЛДР. Т. 2. СПб., 2000. С. 140-167), то становятся очевидными допущенные болгарским исследователем вариации.
В первую очередь бросается в глаза отсутствие фраз и отдельных слов, выделенных в правом столбце красным цветом - их соответствия наличествуют и в славянском и в греческом текстах (в чем легко убедиться благодаря приведенным выше иллюстрациям), но Б. Пейчев посчитал возможным их удалить, очевидно, не считая такой шаг приводящим к нарушениям смысловой цельности всего текста. Подобного рода экономия привела к появлению "рубленой" фразы (выделено синим цветом) "Ничто вне движения", которая соответствует славянской фразе "и ничьтоже нѣсть бес пошьстья бывъшиихъ", в свою очередь калькирующей греческое "καί oὐδέν ἐστιν ἀκίνητον τῶν γεγονότων".
Максимово о различии сущего и природы, согласно внешним <мудрецам>
Наименование «сущее» есть обозначение бытия просто сущих, т. е. самого существования существующего: сущими называются ведь и ангел, и камень, и все прочее. На это просто существование, которому все причаствуют, и указывает наименование «сущее». Наименование же «по природе» разъясняет вид движения просто сущего; все ведь видится в движении, и нет среди бытующего ничего неподвижного. Сущим называют, таким образом, бытие просто сущих, природой же - движение просто сущих.
Оно бывает пяти видов: умственное, словесное, чувственное, растительное и бездушное. Умственное - это как у ангелов, сообщающихся друг с другом своими мыслями; словесное - как у людей, посредством названий и высказываний обнаруживающих обращенные вовне невидимые движения души. Чувственное же - у бессловесных, ибо наряду со способностью питаться, расти и рожать они обладают способностью чувствовать. Растительное же - у растений, ибо и они движутся в соответствии со способностью к питанию, росту и рождению. Бездушное же - как у камней, поскольку и те движутся относительно качества и места: относительно качества - нагреваясь и охлаждаясь, а относительно места - будучи извне перемещаемы с места на место.
Таково представление об зтих терминах внешних <мудрецов>. Церковные же учителя пользовались этими терминами безразлично и то же сущее называли природой, как и ипостась - лицом.
Хорошо видно, что завершающая фраза в разных русских переводах носит совершенно различные историко-богословские оттенки... Нельзя, конечно, полностью сбрасывать со счетов то обстоятельство, что Б. Пейчев осуществлял перевод текста не на родной ему язык (несмотря на редактирование русского текста исследования, в нем крайне редко, но все же попадаются "отклонения" от нормативной согласованности отдельных членов предложения), но, с другой стороны, после того, как читатель встретил в его небольшой по объему книжке (103 страницы малого формата, не считая воспроизведения страниц Изборника и сам перевод) более десяти страниц с простым цитированием именно русских переводов фрагментов аристотелевского философского наследия, вполне оправданными представляются ожидания от автора исследования овладения терминологией именно на этом языке...
2.3. Используемая в оригинальном греческом тексте специальная терминология не так уж и необычна для современного русского языка. Дело в том, что она также встречается и в предшествующих фрагментах Изборника 1073, например, в самом начале - при цитировании преп. Анастасием Синаитом трактата св. Василия Великого "Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия", перевод которого на русский язык был опубликован в составе корпуса сочинений ("Творений") святителя Василия более полутора столетий назад (1846) в серии «Творения святых отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии» (ч. 3, сс. 1-230). Обратимся к самому тексту (с. 1 по изданию Изборника 1073 г., включающему греческие параллели, а также их латинский перевод: Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073 г. С греческим и латинским текстами // ЧОИДР, 1882, кн. 4):
(В современной редакции перевода весь фрагмент выглядит следующим образом: "А что злонамеренно и с пытливостью, особенно же с неверием, предлагать вопросы о Боге - есть душевная болезнь, сие всякому известно. Ибо, если не верят самому всесвятому Богу в том, что Сам говорит о Себе; то послушают ли Его пророков и апостолов, которые в божественных Писаниях говорят о Нем и об имеющих уповать на Него? Ибо веровати подобает приходящему к Богу, яко есть (Евр.11, 6); а не с неверием любопытствовать о том, что такое Он есть, тем паче, что не есть. Ибо что Он есть, тем был, и есть, и будет всегда, и всем дарует бытие, как сущий по естеству Бог.
Чему же не веришь, человек? Не веришь тому, что Бог имеет собственного Сына, и желаешь знать, как Бог родил Сына? Но если спрашиваешь о Боге: как? то ты, конечно, вместе пожелаешь спросить: где, то есть, в каком месте? и когда, то есть, в какое время?" интересующий нас термин выделен подчеркиванием; для сравнения можно обратиться к редакции 1846-го года). Термин "естество" и его греческий аналог, имеющий весьма важное значение в христианском богословии, встречается в трактате, разумеется, не единожды...
Далее по тексту все того же трактата св. Василия мы встречаемся уже не только с "естеством", но и с "не бывшими" и "небытием", находящимися в непосредственной близости к известнейшему как в античной философии, так и в патристической мысли термину меон, которое не следует путать с предложенным в переводе Б. Пейчева (см. 2.2) "Ничто вне движения" (с. 2):
("...Верова же Авраам Богови; веровал, как Авраам, а не неверовал, как вы. Поэтому он - друг, а вы - враги. Врази Господни солгаша Ему, по написанному (Псал.80, 26); потому что Сына Божия по естеству называют сыноположенным по присвоению и благодати; Творца именуют тварью, Зиждителя созданием, всегда Сущего во Отце не существовавшим некогда, Сына от Сущего Бога происшедшим из не сущих".)
В следующем фрагменте из того же трактата появляется и соответствующее "ипостаси" славянское "собьство" в урезанном виде - "собь", а также, в полном соответствии греческому оригиналу "естьственъ" (с. 3):
("<Не был никогда ни Отец без Сына>, ни Сын без Духа: но всегда та же Троица непревратная и неизменяемая. Сын - не Отец, но Отец -родитель Сына, как ум отец слова, как сила -сильного, как мудрый родивший мудрость, как ипостась родившая собственный свой образ. Сын же всегда есть Сын, как присносущный образ Божий; как естественное изображение Бога - Сын.
Но и Дух именуется образом Сына и перстом Божиим, и Духом Божиим, и глаголом, и духом уст, Духом благим, правым и владычественным")
Есть все в том же трактате и "пошьствие" - движение (равно как и "размышление" на месте "различения"), равно как и другие термины, на анализе которых остановил свое внимание А.М. Камчатнов в указанной статье (с. 6):
("<Поэтому имена употребляются> людьми к познанию и различению сущностей или вещей, и того, что входит в мышление при сущностях. Поэтому не почитай странным, что Богу приписывается чрево, потому что не странно приписать Ему руку, и все прочее пред сим исчисленное. А поэтому, да не кажется странным тебе и всякому из слышащих приписываемое Богу рождение.
А если кто боится страдательности в рождающем Боге, то и в творящем Боге должен он бояться движения, утомления, употребления в дело вещества и потребности в орудиях. Ибо все это бывает с людьми, что-нибудь созидающими. Если же сего нет в Боге; то нет и страдательности в рождении. Ибо невозможно, чтобы естество бесстрастное подвергалось страданию. Для чего же кому убояться страха, идеже несть страха (Псал. 13, 5)? Бог не страждет, рождая из Себя по естеству. Да не будет сего! Он не утомляется, творя из ничего что-нибудь, или и все. Да не будет сего! Не осмелимся и говорить о сем! Если избегаешь одного, то избегнешь и всего. А если всего избегаешь одинаково, то и одного. Если одно по-человечески; то и все. А если все не по-человечески; то и ни одно. Ибо, если Бог без утомления творит все из ничего хотением Своим; то сие для нас не невероятно. Но еще вероятнее для всякого да будет, что Бог из Себя Божиим естеством, боголепно, бесстрастно родил Бога Сына...").
3. Наше обращение к отрывку из посвященной изучению фрагмента Изборника Святослава 1073 г. работы Б. Пейчева не предполагает ни обвинений в ошибочности его перевода не самого легкого из древних славянских текстов на русский язык, ни осуждения погрешностей осуществленного позднее перевода. Б. Пейчев анализировал в своей работе проблему поиска наиболее близкого по содержанию к славянскому тексту греческого оригинала и даже предложил аргументацию против принятия в таковом качестве Парижского кодекса Coislin 120, но при осуществлении перевода опирался исключительно на текст Изборника ("перевод трактата с древнеславянского осуществлен автором книги"). Второй из рассмотренных переводов, помещенный во втором томе БЛДР, в свою очередь, был осуществлен "с помощью греческого оригинала", каковым был все-таки признан в ходе исследований проф. Ж. Жоанне (Les chapitres de définition philosophiques dans l'Izbornik de 1073 (Édition gréco-slave) // Révue des études slaves. Paris, 1991. LXIII/1) тот самый кодекс Coislin 120...
Нелишним, как представляется, будет привлечение внимания к двум особенностям перевода древних славянских текстов с "церковным" содержанием на современный русский язык: во-первых, это - переводной характер самих текстов, предполагающий необходимость учета языка оригинала (простой перевод "со славянского на русский" в данном случае скорее затемнит суть написанного, чем прояснит ее); и, во-вторых, это - специфика самого текста в его оригинальном состоянии (в нашем случае - "тяжелый" богословский текст, требующий при переводе согласованности с устоявшейся на русском языке философской и богословской терминологией, равно как и указаний на специальную исследовательскую литературу).
Спасибо за внимание!
1.1. Дано: фрагмент текста одного из древнейших датированных кириллических памятников письменности - Изборника Святослава 1073 г.
Максимово о различии
суштия и естьства
по вънѣшьнимъ
«Суштьное» убо имя
назнаменание есть
бытья просто су-
штиихъ, рекъше то-
го самого сушта су-
штааго: наричють
бо ся суште и агге-
ли, и камыкъ, и про-
кая вся. Сему убо
просто суштууму,
егоже обьште вся
приемлють, знаме-
ньно есть «суштьно-
е» има. Естьствьнь-
ное же имя обавлени-
е есть просто суштии-
хъ пошьстья; въся
бо въ пошьствии ви-
домауть, и ничьто-
же нѣсть бес пошьсть-
я бывъшиихъ. Су-
штие убо нариче-
ть бытие просто су-
штиихъ, естьство
же пошьстье просто
суштиихъ. Пяте-
ро же образьно есть
се: или бо разумьно
есть, или словесьно,
или чувьствьно, и-
ли растуштее, или
бездушньное. Разу-
мьна же - якоже се о аг-
гелѣхъ, отъ самѣхъ
тѣхъ разумъ дру-
гъ къ другу събли-
жяюштеся; словесь-
но же - якоже се о человѣцѣ-
хъ имены и словесы
невидимая душьна-
я пошьстья къ даль-
ниимъ обличая. Чу-
вьствьно же - еже въ
бесловесьныихъ ра-
зумѣваеться, къ
кръмяштий бо и ра-
стяштий, къ ращу-
штийся силѣ и чувь-
ствьную имать. Ра-
стуштее же - еже въ
су(!)дѣхъ: движять
бо ся и та по кръмя-
штий и растяшти
й и раждаюштий
ся силѣ, Бездушьно
же - акы о каменехъ,
по немуже и ти дви-
жяться по качьству
и по къде: по качьству
же убо - якоже грѣти-
ся и устыдати, а по
мѣсту же - имьже отъ
мѣста на мѣсто и-
намолетяштее прѣ-
ложение. Да си убо
есть вънѣшьниихъ
о именехъ сихъ вѣ-
ра. Црькъвьнии же
учителе без разли-
чья имены сими
бесѣдоваша, и то же
суштее и естьство
нарекоша, якоже и со
бьство - лице.
1.2. Требуется найти: русский перевод. Предложенное одним из исследователей - Божидаром Пейчевым - решение обретается в его книге "Философский трактат в Симеоновом сборнике" (Киев, 1983. С. 138-145).
1.3. Неожиданный итог - "разбор полетов" в статье А.М. Камчатнова "Философская терминология Изборника Святослава 1073 года и ее перевод" (в сб. Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М.: Наука, 1987) с весьма красноречивым и до крайности неутешительным заключением: "Можно было бы привести еще целый ряд ошибок и неточностей в переводе Б. Пейчева, однако и без того приходится с сожалением констатировать, что этот перевод во всем существенном не отвечает требованию адекватности древнеславянскому оригиналу. Использование перевода Б. Пейчева для "реконструкции философских идей, функционировавших в культуре древней Болгарии и Киевской Руси" без риска исказить реальную картину логико-философских знаний той эпохи едва ли возможно" (с. 73).
2.1. Для начала попробуем проверить соответствие вызвавшего интерес фрагмента исходному тексту, опубликованному в греческой серии Патрологии Ж.-П. Миня (Т. 89. Стлб. 824; лат. перевод - стлб. 823. Красным выделен фрагмент, отсутствующий в данном конкретном греч. тексте; финальная доксология в славянском переводе просто исключена, скорее всего, в силу ненадобности по смыслу - для составления антологии из нескольких разрозненных текстов):
«Суштьное» убо имя назнаменание есть бытья просто суштиихъ, рекъше того самого сушта суштааго: наричють бо ся суште и аггели, и камыкъ, и прокая вся. Сему убо просто суштууму, егоже обьште вся приемлють, знаменьно есть «суштьное» има. Естьствьньное же имя обавление есть просто суштиихъ пошьстья; въся бо въ пошьствии видома суть, и ничьтоже нѣсть бес пошьстья бывъшиихъ. Суштие убо наричеть бытие просто суштиихъ, естьство же пошьстье просто суштиихъ. Пятеро же образьно есть се: или бо разумьно есть, или словесьно, или чувьствьно, или растуштее, или бездушньное. Разумьна же - якоже се о аггелѣхъ, отъ самѣхъ тѣхъ разумъ другъ къ другу съближяюштеся; словесьно же - якоже се о человѣцѣхъ имены и словесы невидимая душьная пошьстья къ дальниимъ обличая. Чувьствьно же - еже въ бесловесьныихъ разумѣваеться, къ кръмяштий бо и растяштий, къ ращуштии силѣ и чувьствьную имать. Растуштее же - еже въ су(!)дѣхъ: движять бо ся и та по кръмяштий и растяштий и раждаюштийся силѣ, Бездушьно же - акы о каменехъ, по немуже и ти движяться по качьству и по къде: по качьству же убо - якоже грѣтися и устыдати, а по мѣсту же - имьже отъ мѣста на мѣсто инамолетяштее прѣложение. Да си убо есть вънѣшьниихъ о именехъ сихъ вѣра. Црькъвьнии же учителе без различья имены сими бесѣдоваша, и то же суштее и естьство нарекоша, якоже и собьство - лице.
Хорошо видно, что славянский перевод практически во всех деталях отображает греческий текст и не показывает каких-либо следов редактирования ("литературного" или же "научного") и "творческого" отношения к переводу... В нашу задачу в настоящее время не входит анализ предлагавшихся решений проблемы "рабского" следования тексту оригинала, которая не одно десятилетие существует в отечественной культуре (для тех, кто незнаком с подробностями - первое знакомство) и проявлялась не только в самых ранних славянских переводах, но и в более поздние периоды (см., напр.: Тарковский Р.Б. О системе пословного перевода в России XVII в. // ТОДРЛ. Т. 29. С. 243-256). Ограничимся лишь тем, что постараемся обратить внимание на имеющиеся в случаях такого варианта перевода возможностях по адекватной передаче смысла исходного текста.
2.2. Если обратиться к переводу Б. Пейчева (слева) в сравнении с современным русским переводом (в: БЛДР. Т. 2. СПб., 2000. С. 140-167), то становятся очевидными допущенные болгарским исследователем вариации.
В первую очередь бросается в глаза отсутствие фраз и отдельных слов, выделенных в правом столбце красным цветом - их соответствия наличествуют и в славянском и в греческом текстах (в чем легко убедиться благодаря приведенным выше иллюстрациям), но Б. Пейчев посчитал возможным их удалить, очевидно, не считая такой шаг приводящим к нарушениям смысловой цельности всего текста. Подобного рода экономия привела к появлению "рубленой" фразы (выделено синим цветом) "Ничто вне движения", которая соответствует славянской фразе "и ничьтоже нѣсть бес пошьстья бывъшиихъ", в свою очередь калькирующей греческое "καί oὐδέν ἐστιν ἀκίνητον τῶν γεγονότων".
Максимово о различии сущего и природы, согласно внешним <мудрецам>
Наименование «сущее» есть обозначение бытия просто сущих, т. е. самого существования существующего: сущими называются ведь и ангел, и камень, и все прочее. На это просто существование, которому все причаствуют, и указывает наименование «сущее». Наименование же «по природе» разъясняет вид движения просто сущего; все ведь видится в движении, и нет среди бытующего ничего неподвижного. Сущим называют, таким образом, бытие просто сущих, природой же - движение просто сущих.
Оно бывает пяти видов: умственное, словесное, чувственное, растительное и бездушное. Умственное - это как у ангелов, сообщающихся друг с другом своими мыслями; словесное - как у людей, посредством названий и высказываний обнаруживающих обращенные вовне невидимые движения души. Чувственное же - у бессловесных, ибо наряду со способностью питаться, расти и рожать они обладают способностью чувствовать. Растительное же - у растений, ибо и они движутся в соответствии со способностью к питанию, росту и рождению. Бездушное же - как у камней, поскольку и те движутся относительно качества и места: относительно качества - нагреваясь и охлаждаясь, а относительно места - будучи извне перемещаемы с места на место.
Таково представление об зтих терминах внешних <мудрецов>. Церковные же учителя пользовались этими терминами безразлично и то же сущее называли природой, как и ипостась - лицом.
Хорошо видно, что завершающая фраза в разных русских переводах носит совершенно различные историко-богословские оттенки... Нельзя, конечно, полностью сбрасывать со счетов то обстоятельство, что Б. Пейчев осуществлял перевод текста не на родной ему язык (несмотря на редактирование русского текста исследования, в нем крайне редко, но все же попадаются "отклонения" от нормативной согласованности отдельных членов предложения), но, с другой стороны, после того, как читатель встретил в его небольшой по объему книжке (103 страницы малого формата, не считая воспроизведения страниц Изборника и сам перевод) более десяти страниц с простым цитированием именно русских переводов фрагментов аристотелевского философского наследия, вполне оправданными представляются ожидания от автора исследования овладения терминологией именно на этом языке...
2.3. Используемая в оригинальном греческом тексте специальная терминология не так уж и необычна для современного русского языка. Дело в том, что она также встречается и в предшествующих фрагментах Изборника 1073, например, в самом начале - при цитировании преп. Анастасием Синаитом трактата св. Василия Великого "Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия", перевод которого на русский язык был опубликован в составе корпуса сочинений ("Творений") святителя Василия более полутора столетий назад (1846) в серии «Творения святых отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии» (ч. 3, сс. 1-230). Обратимся к самому тексту (с. 1 по изданию Изборника 1073 г., включающему греческие параллели, а также их латинский перевод: Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073 г. С греческим и латинским текстами // ЧОИДР, 1882, кн. 4):
(В современной редакции перевода весь фрагмент выглядит следующим образом: "А что злонамеренно и с пытливостью, особенно же с неверием, предлагать вопросы о Боге - есть душевная болезнь, сие всякому известно. Ибо, если не верят самому всесвятому Богу в том, что Сам говорит о Себе; то послушают ли Его пророков и апостолов, которые в божественных Писаниях говорят о Нем и об имеющих уповать на Него? Ибо веровати подобает приходящему к Богу, яко есть (Евр.11, 6); а не с неверием любопытствовать о том, что такое Он есть, тем паче, что не есть. Ибо что Он есть, тем был, и есть, и будет всегда, и всем дарует бытие, как сущий по естеству Бог.
Чему же не веришь, человек? Не веришь тому, что Бог имеет собственного Сына, и желаешь знать, как Бог родил Сына? Но если спрашиваешь о Боге: как? то ты, конечно, вместе пожелаешь спросить: где, то есть, в каком месте? и когда, то есть, в какое время?" интересующий нас термин выделен подчеркиванием; для сравнения можно обратиться к редакции 1846-го года). Термин "естество" и его греческий аналог, имеющий весьма важное значение в христианском богословии, встречается в трактате, разумеется, не единожды...
Далее по тексту все того же трактата св. Василия мы встречаемся уже не только с "естеством", но и с "не бывшими" и "небытием", находящимися в непосредственной близости к известнейшему как в античной философии, так и в патристической мысли термину меон, которое не следует путать с предложенным в переводе Б. Пейчева (см. 2.2) "Ничто вне движения" (с. 2):
("...Верова же Авраам Богови; веровал, как Авраам, а не неверовал, как вы. Поэтому он - друг, а вы - враги. Врази Господни солгаша Ему, по написанному (Псал.80, 26); потому что Сына Божия по естеству называют сыноположенным по присвоению и благодати; Творца именуют тварью, Зиждителя созданием, всегда Сущего во Отце не существовавшим некогда, Сына от Сущего Бога происшедшим из не сущих".)
В следующем фрагменте из того же трактата появляется и соответствующее "ипостаси" славянское "собьство" в урезанном виде - "собь", а также, в полном соответствии греческому оригиналу "естьственъ" (с. 3):
("<Не был никогда ни Отец без Сына>, ни Сын без Духа: но всегда та же Троица непревратная и неизменяемая. Сын - не Отец, но Отец -родитель Сына, как ум отец слова, как сила -сильного, как мудрый родивший мудрость, как ипостась родившая собственный свой образ. Сын же всегда есть Сын, как присносущный образ Божий; как естественное изображение Бога - Сын.
Но и Дух именуется образом Сына и перстом Божиим, и Духом Божиим, и глаголом, и духом уст, Духом благим, правым и владычественным")
Есть все в том же трактате и "пошьствие" - движение (равно как и "размышление" на месте "различения"), равно как и другие термины, на анализе которых остановил свое внимание А.М. Камчатнов в указанной статье (с. 6):
("<Поэтому имена употребляются> людьми к познанию и различению сущностей или вещей, и того, что входит в мышление при сущностях. Поэтому не почитай странным, что Богу приписывается чрево, потому что не странно приписать Ему руку, и все прочее пред сим исчисленное. А поэтому, да не кажется странным тебе и всякому из слышащих приписываемое Богу рождение.
А если кто боится страдательности в рождающем Боге, то и в творящем Боге должен он бояться движения, утомления, употребления в дело вещества и потребности в орудиях. Ибо все это бывает с людьми, что-нибудь созидающими. Если же сего нет в Боге; то нет и страдательности в рождении. Ибо невозможно, чтобы естество бесстрастное подвергалось страданию. Для чего же кому убояться страха, идеже несть страха (Псал. 13, 5)? Бог не страждет, рождая из Себя по естеству. Да не будет сего! Он не утомляется, творя из ничего что-нибудь, или и все. Да не будет сего! Не осмелимся и говорить о сем! Если избегаешь одного, то избегнешь и всего. А если всего избегаешь одинаково, то и одного. Если одно по-человечески; то и все. А если все не по-человечески; то и ни одно. Ибо, если Бог без утомления творит все из ничего хотением Своим; то сие для нас не невероятно. Но еще вероятнее для всякого да будет, что Бог из Себя Божиим естеством, боголепно, бесстрастно родил Бога Сына...").
3. Наше обращение к отрывку из посвященной изучению фрагмента Изборника Святослава 1073 г. работы Б. Пейчева не предполагает ни обвинений в ошибочности его перевода не самого легкого из древних славянских текстов на русский язык, ни осуждения погрешностей осуществленного позднее перевода. Б. Пейчев анализировал в своей работе проблему поиска наиболее близкого по содержанию к славянскому тексту греческого оригинала и даже предложил аргументацию против принятия в таковом качестве Парижского кодекса Coislin 120, но при осуществлении перевода опирался исключительно на текст Изборника ("перевод трактата с древнеславянского осуществлен автором книги"). Второй из рассмотренных переводов, помещенный во втором томе БЛДР, в свою очередь, был осуществлен "с помощью греческого оригинала", каковым был все-таки признан в ходе исследований проф. Ж. Жоанне (Les chapitres de définition philosophiques dans l'Izbornik de 1073 (Édition gréco-slave) // Révue des études slaves. Paris, 1991. LXIII/1) тот самый кодекс Coislin 120...
Нелишним, как представляется, будет привлечение внимания к двум особенностям перевода древних славянских текстов с "церковным" содержанием на современный русский язык: во-первых, это - переводной характер самих текстов, предполагающий необходимость учета языка оригинала (простой перевод "со славянского на русский" в данном случае скорее затемнит суть написанного, чем прояснит ее); и, во-вторых, это - специфика самого текста в его оригинальном состоянии (в нашем случае - "тяжелый" богословский текст, требующий при переводе согласованности с устоявшейся на русском языке философской и богословской терминологией, равно как и указаний на специальную исследовательскую литературу).
Спасибо за внимание!