Война царских и разинских отрядов на рязанских землях
Осенью 1670 и зимой 1671 года территория нынешней Рязанской области оказалась окраиной самой настоящей крестьянской войны. Это были полномасштабные (с кавалерией и артиллерией, засеками, тысячами убитых) сражения сторонников правительства царя Алексея Романова и атамана Степана Разина.
Недовольство местных крестьян и ремесленников зрело в предыдущие годы. Например, в 1648 и 1650 годах бунтовали посадские люди в Ельце и Козлове. В 1653 году в шацком селе Агломазово был застрелен рязанский епископ Мисаил, приехавший для принудительного крещения «инородцев», то есть мордвы. В 1666 году в шиловские, касимовские и кадомские леса бежали старообрядцы, которых преследовало правительство. Летом того же года в район Ряжска и Епифани прибыли казаки атамана Василия Уса, грабившие помещичьи усадьбы.
Для всеобщего восстания не хватало только ощущения, что «хрестияне взялись за вилы всем миром».
В начале московского похода Степана Разина такое ощущение у людей появилось.
В 1670 году, утвердившись в Астрахани, мятежный атаман собрал много «гулящих людей» и двинулся вверх по Волге.
Примерно 29 июля казаки прошли Царицын, 15 августа их хлебом-солью встретил Саратов, а несколькими днями позже и Самара. Выступив 28 августа из Самары к Симбирску, Разин разослал небольшие отряды своих сторонников «поднимать крестьян» в центре русских земель. Ими командовали атаманы Мещеряков, Федоров, Серебрян, Харитонов, Пономарев. Интересно, что жителям каждого города и острога, лежащим вокруг Нижнего Новгорода, Рязани и Тамбова, была написана отдельная «грамотка», и Степан Разин подписывал эти «грамотки» собственноручно. Сейчас подобные «прелестные письма» хранятся в музеях.
«Я выслал казаков, и вам бы за одно с ними изменников вывадить и мирских кравапивцев вывадить...»
В отличие от Пугачева, который восстанет сотней лет спустя, Разин не пытался прикидываться царем, но распоряжения отдавал, как человек, облеченный полнотой власти. Заканчиваются все его послания недвусмысленной угрозой: «А буде меня слушать ни в чем не станете, и вам бы на себя не пенять!»
Крестьяне, выслушав призывы, брали самодельное оружие и начинали избивать «лутчих людей».
19 сентября восставшие заняли Саранск. Одновременно атаманы Харитонов и Федоров вошли в Пензу. 28 сентября пятитысячное ополчение с косами и вилами во главе с Мещеряковым осадило Тамбов.
Разумеется, правительству - царской думе - стало понятно, что в стране идет настоящая война, и против разинцев собирались полноценные войска, как перед лицом иноземной угрозы. Командование было поручено князю Юрию Долгорукову, и 21 сентября он выступил на восставших из Нижнего Новгорода. Его войска, общей численностью до 32 тысяч человек, двигались несколькими дорогами. Штаб расположился 26 сентября в Арзамасе.
Местность была лесистая, а осенняя погода (дожди, ветер) дожди мешали движению конницы и пушек.
Пока долгоруковская помощь не прибыла, атаман Михайло Харитонов взял город Нижний Ломов. «Приехали-де мы к вам,- обратился он к местным жителям, - от донского атамана от батюшки своево от Степана Тимофеевича Разина и от всево ево войскова для обереганья… А будет-де вы учинитесь батюшке нашему Степану Тимофеевичю и всему ево войску противны, и мы-де всех вас с воеводою вашим побьем». Ломовцы не собирались сопротивляться и проводили Харитонова дальше - на Шацк и Кадом.
В селе Конобеево рядом с Шацком организовался местный отряд под руководством какого-то Шила или Шилова. Был зафиксирован слух, что это сам переодетый Разин.
Еще один отряд сформировал в селе Острогожское Кадомского уезда местный крестьянин Чирок, крепостной дворян Жуковых (упоминается в "Истории" С. Соловьева).
28 сентября воевода думный дворянин Федор Леонтьев разбил и прогнал «сотню воров» (как называли тогда восставших) от села Путятино и пошел в Шацк.
14 октября состоялся бой под Конобеевым, где было остановлено наступление атамана Харитонова. Но продолжать наступление царское войско не смогло: в 20 верстах от Шацка, в деревне Печинищи, взбунтовались казаки и солдаты, которым было велено идти на службу в Шацкий полк. Воеводе Хитрово пришлось отступить и 17 октября дать еще один бой, уже под стенами Шацка. Потом еще одно упорное сражение произошло у села Ачадово, где в бой вступили смоленские шляхтичи, всего 15 лет назад бывшие подданными Речи Посполитой, а теперь служившие царю. Хитрово писал: «Полковник Денис Швыйковский с своею смоленскою, бельскою и рославскою шляхтою приступали к деревне жестокими приступами, не щадя голов своих, приезжали к воровскому обозу, на воровских людей, секли и обоз ломали; много шляхты переранено тяжелыми ранами, пробиты насквозь пиками и рогатинами, иные из пищалей и луков прострелены».
Разинцам пришлось отступать.
Сам Разин был 4 октября разбит под Симбирском, но об этом мало кто знал: телевидения и интернет-агентств тогда еще не было, а единственная в стране газета "Куранты" выходила в десятке экземпляров (для царя и начальства в Кремле).
Шло наступление царской армии. 19 ноября воевода Иван Лихарев вошел в Кадомский лес. Разведка донесла, что «воры числом 500 человек с атаманом крестьянином Сенькою Белоусом стоят близ реки Варнавы в засеке, которая засечена в длину на три версты, а поперек на версту».
20 ноября Лихарев взял эту засеку и убил атамана Белоуса.
Чуть позже, после боя у села Кременки попал в плен и был приведен к князю Юрию Долгорукову беглый крестьянин Андрей Осипов. Во время допроса он рассказал, что «в Шатцком-де уезде ходит баба ведунья, вдова, крестьянка Темниковского уезду Красной Слободы... И ныне та жонка и с воровскими людьми в Шатцком уезде, а из Шатцкого хотела итти в Касимов». Это было первое упоминание об отряде Алены-старицы, бывшей монахини, командовавшей восставшими. Другой пленный участник восстания - темниковский мурза Смаил Исяшев - подтвердил под пыткой: «Слышал, что старица собрала к себе воров и пошла на воровство в шацкие места. А какова чину та старица в мире была, и откуды, и какие люди с нею собрались, и где она ныне, про то подлинно не ведаю».
В первых числах декабря, как только замерзли болота, Долгоруков продолжил наступление на Темников. Хотя обоз воеводы Ивана Лихарева был внезапно атакован с тыла, восставшие потерпели серьезное поражение и понесли крупные потери. Прослышав об этом, «лутчие люди» города Темников воспользовались моментом и схватили отступающих повстанцев, чтобы 4 декабря выдать связанными людям Долгорукова. Среди 18 пленников была и старица Алена.
В порту русского города Архангельска стоял тогда английский корабль «Царица Эсфирь», на борту которого находился безымянный иноземец, написавший «Сообщения касательно подробностей мятежа в России». Из этого произведения, опубликованного в прессе Германии и Голландии, европейцы узнали про старицу Алену: «Тех, что попали живыми в руки победителей, ожидали в наказание за государственную измену жесточайшие муки. Никого не наказывали строже, чем казаков-мордвинов, если не считать некоей женщины, которую сожгли за то, что монашеский чин, к которому раньше принадлежала, она сменила на военные одежды». Через несколько лет немец Иоганн Фриш, живший некоторое время в России, тоже написал в своей книге: «Была сожжена монахиня, которая, находясь с ним [Разиным], подобно амазонке, превосходила мужчин своей необычной отвагой. Когда часть его войска была разбита Долгоруковым, она, будучи их предводителем, укрылась в церкви и продолжала там так упорно сопротивляться, что сперва расстреляла все свои стрелы, убив при этом еще семерых или восьмерых…»
А был даже случай, когда по восстанию Разина защищал диссертацию (вот перевод с латинского языка) какой-то магистр Иоганн Юстус Марций.
К концу декабря с восставшими вокруг Шацка и Кадома было покончено, села приведены в повиновение.
Между тем уроженцы нынешней Рязанской области воевали и в других разинских отрядах.
В Казань с «прелестной грамотой» от Степана Тимофеевича, адресованной «пасадским бусурманом», приехал кадомский татарин Асан Карачурин. Сохранилось описание его внешности: «Ростом не мал, борода черна, щека перерублена». После поражения восстания его долго искали в Кадоме, Касимове, Саранске, Симбирске, Свияжске и Арзамасе. Наконец сыщик Алексей Лукин донес, что «Асанко... скрылся... и пропал безвестно». Тогда в 1672 году у его жены и детей конфисковали имущество.
Еще один житель Кадома Илья Пономарев, по национальности черемис (мариец), поднял восстание в городе Козьмодемьянске, собрал отряд вместе с тамошним старостой Мироном Мумариным и пошел по реке Ветлуге «бить бояр, воевод и приказных людей». В декабре 1670 года отряд Пономарева насчитывал 700 человек, причем 400 человек передвигались на конях, а остальные «в санном поезде». Чтобы ускорить поимку Пономарева, Разбойный приказ распространил его приметы: «Ростом средней человек, волосом светлорус, в лице продолговат, нос прям, продолговат, борода невелика, бровьми небольшими, почернее волос». Наконец Пономарев был разбит, пойман и повешен в городке Тотьма.
Недовольство местных крестьян и ремесленников зрело в предыдущие годы. Например, в 1648 и 1650 годах бунтовали посадские люди в Ельце и Козлове. В 1653 году в шацком селе Агломазово был застрелен рязанский епископ Мисаил, приехавший для принудительного крещения «инородцев», то есть мордвы. В 1666 году в шиловские, касимовские и кадомские леса бежали старообрядцы, которых преследовало правительство. Летом того же года в район Ряжска и Епифани прибыли казаки атамана Василия Уса, грабившие помещичьи усадьбы.
Для всеобщего восстания не хватало только ощущения, что «хрестияне взялись за вилы всем миром».
В начале московского похода Степана Разина такое ощущение у людей появилось.
В 1670 году, утвердившись в Астрахани, мятежный атаман собрал много «гулящих людей» и двинулся вверх по Волге.
Примерно 29 июля казаки прошли Царицын, 15 августа их хлебом-солью встретил Саратов, а несколькими днями позже и Самара. Выступив 28 августа из Самары к Симбирску, Разин разослал небольшие отряды своих сторонников «поднимать крестьян» в центре русских земель. Ими командовали атаманы Мещеряков, Федоров, Серебрян, Харитонов, Пономарев. Интересно, что жителям каждого города и острога, лежащим вокруг Нижнего Новгорода, Рязани и Тамбова, была написана отдельная «грамотка», и Степан Разин подписывал эти «грамотки» собственноручно. Сейчас подобные «прелестные письма» хранятся в музеях.
«Я выслал казаков, и вам бы за одно с ними изменников вывадить и мирских кравапивцев вывадить...»
В отличие от Пугачева, который восстанет сотней лет спустя, Разин не пытался прикидываться царем, но распоряжения отдавал, как человек, облеченный полнотой власти. Заканчиваются все его послания недвусмысленной угрозой: «А буде меня слушать ни в чем не станете, и вам бы на себя не пенять!»
Крестьяне, выслушав призывы, брали самодельное оружие и начинали избивать «лутчих людей».
19 сентября восставшие заняли Саранск. Одновременно атаманы Харитонов и Федоров вошли в Пензу. 28 сентября пятитысячное ополчение с косами и вилами во главе с Мещеряковым осадило Тамбов.
Разумеется, правительству - царской думе - стало понятно, что в стране идет настоящая война, и против разинцев собирались полноценные войска, как перед лицом иноземной угрозы. Командование было поручено князю Юрию Долгорукову, и 21 сентября он выступил на восставших из Нижнего Новгорода. Его войска, общей численностью до 32 тысяч человек, двигались несколькими дорогами. Штаб расположился 26 сентября в Арзамасе.
Местность была лесистая, а осенняя погода (дожди, ветер) дожди мешали движению конницы и пушек.
Пока долгоруковская помощь не прибыла, атаман Михайло Харитонов взял город Нижний Ломов. «Приехали-де мы к вам,- обратился он к местным жителям, - от донского атамана от батюшки своево от Степана Тимофеевича Разина и от всево ево войскова для обереганья… А будет-де вы учинитесь батюшке нашему Степану Тимофеевичю и всему ево войску противны, и мы-де всех вас с воеводою вашим побьем». Ломовцы не собирались сопротивляться и проводили Харитонова дальше - на Шацк и Кадом.
В селе Конобеево рядом с Шацком организовался местный отряд под руководством какого-то Шила или Шилова. Был зафиксирован слух, что это сам переодетый Разин.
Еще один отряд сформировал в селе Острогожское Кадомского уезда местный крестьянин Чирок, крепостной дворян Жуковых (упоминается в "Истории" С. Соловьева).
28 сентября воевода думный дворянин Федор Леонтьев разбил и прогнал «сотню воров» (как называли тогда восставших) от села Путятино и пошел в Шацк.
14 октября состоялся бой под Конобеевым, где было остановлено наступление атамана Харитонова. Но продолжать наступление царское войско не смогло: в 20 верстах от Шацка, в деревне Печинищи, взбунтовались казаки и солдаты, которым было велено идти на службу в Шацкий полк. Воеводе Хитрово пришлось отступить и 17 октября дать еще один бой, уже под стенами Шацка. Потом еще одно упорное сражение произошло у села Ачадово, где в бой вступили смоленские шляхтичи, всего 15 лет назад бывшие подданными Речи Посполитой, а теперь служившие царю. Хитрово писал: «Полковник Денис Швыйковский с своею смоленскою, бельскою и рославскою шляхтою приступали к деревне жестокими приступами, не щадя голов своих, приезжали к воровскому обозу, на воровских людей, секли и обоз ломали; много шляхты переранено тяжелыми ранами, пробиты насквозь пиками и рогатинами, иные из пищалей и луков прострелены».
Разинцам пришлось отступать.
Сам Разин был 4 октября разбит под Симбирском, но об этом мало кто знал: телевидения и интернет-агентств тогда еще не было, а единственная в стране газета "Куранты" выходила в десятке экземпляров (для царя и начальства в Кремле).
Шло наступление царской армии. 19 ноября воевода Иван Лихарев вошел в Кадомский лес. Разведка донесла, что «воры числом 500 человек с атаманом крестьянином Сенькою Белоусом стоят близ реки Варнавы в засеке, которая засечена в длину на три версты, а поперек на версту».
20 ноября Лихарев взял эту засеку и убил атамана Белоуса.
Чуть позже, после боя у села Кременки попал в плен и был приведен к князю Юрию Долгорукову беглый крестьянин Андрей Осипов. Во время допроса он рассказал, что «в Шатцком-де уезде ходит баба ведунья, вдова, крестьянка Темниковского уезду Красной Слободы... И ныне та жонка и с воровскими людьми в Шатцком уезде, а из Шатцкого хотела итти в Касимов». Это было первое упоминание об отряде Алены-старицы, бывшей монахини, командовавшей восставшими. Другой пленный участник восстания - темниковский мурза Смаил Исяшев - подтвердил под пыткой: «Слышал, что старица собрала к себе воров и пошла на воровство в шацкие места. А какова чину та старица в мире была, и откуды, и какие люди с нею собрались, и где она ныне, про то подлинно не ведаю».
В первых числах декабря, как только замерзли болота, Долгоруков продолжил наступление на Темников. Хотя обоз воеводы Ивана Лихарева был внезапно атакован с тыла, восставшие потерпели серьезное поражение и понесли крупные потери. Прослышав об этом, «лутчие люди» города Темников воспользовались моментом и схватили отступающих повстанцев, чтобы 4 декабря выдать связанными людям Долгорукова. Среди 18 пленников была и старица Алена.
В порту русского города Архангельска стоял тогда английский корабль «Царица Эсфирь», на борту которого находился безымянный иноземец, написавший «Сообщения касательно подробностей мятежа в России». Из этого произведения, опубликованного в прессе Германии и Голландии, европейцы узнали про старицу Алену: «Тех, что попали живыми в руки победителей, ожидали в наказание за государственную измену жесточайшие муки. Никого не наказывали строже, чем казаков-мордвинов, если не считать некоей женщины, которую сожгли за то, что монашеский чин, к которому раньше принадлежала, она сменила на военные одежды». Через несколько лет немец Иоганн Фриш, живший некоторое время в России, тоже написал в своей книге: «Была сожжена монахиня, которая, находясь с ним [Разиным], подобно амазонке, превосходила мужчин своей необычной отвагой. Когда часть его войска была разбита Долгоруковым, она, будучи их предводителем, укрылась в церкви и продолжала там так упорно сопротивляться, что сперва расстреляла все свои стрелы, убив при этом еще семерых или восьмерых…»
А был даже случай, когда по восстанию Разина защищал диссертацию (вот перевод с латинского языка) какой-то магистр Иоганн Юстус Марций.
К концу декабря с восставшими вокруг Шацка и Кадома было покончено, села приведены в повиновение.
Между тем уроженцы нынешней Рязанской области воевали и в других разинских отрядах.
В Казань с «прелестной грамотой» от Степана Тимофеевича, адресованной «пасадским бусурманом», приехал кадомский татарин Асан Карачурин. Сохранилось описание его внешности: «Ростом не мал, борода черна, щека перерублена». После поражения восстания его долго искали в Кадоме, Касимове, Саранске, Симбирске, Свияжске и Арзамасе. Наконец сыщик Алексей Лукин донес, что «Асанко... скрылся... и пропал безвестно». Тогда в 1672 году у его жены и детей конфисковали имущество.
Еще один житель Кадома Илья Пономарев, по национальности черемис (мариец), поднял восстание в городе Козьмодемьянске, собрал отряд вместе с тамошним старостой Мироном Мумариным и пошел по реке Ветлуге «бить бояр, воевод и приказных людей». В декабре 1670 года отряд Пономарева насчитывал 700 человек, причем 400 человек передвигались на конях, а остальные «в санном поезде». Чтобы ускорить поимку Пономарева, Разбойный приказ распространил его приметы: «Ростом средней человек, волосом светлорус, в лице продолговат, нос прям, продолговат, борода невелика, бровьми небольшими, почернее волос». Наконец Пономарев был разбит, пойман и повешен в городке Тотьма.