И снова лытдыбр
Баласанян провозглашал тосты. О каждом из собравшихся по отдельности. Слова гармонично складывадись в одно длинное предложение с множеством вводных, и при очередной интонационной точке с запятой время от времени раздавались оргастические возгласы и аплодисменты, и звенели, чокаясь, кофейные чашки.
Мы сидели на балконе, внемая речам Баласаняна, и драгоценная прохлада как нельзя лучше декорировала наше застолье.
Было весело слушать, как Баласанян выдает гладкие, обтекаемые фразы, и сразу узнавать в них кого-то, сидящего рядом, и хохотать буквально до слез над бурными "каментами". И с ленивой благодарностью наслаждаться теплым чувством, что все мы связаны крепкой невидимой нитью, и вместе мы - сила, и мы с Самом не одни за спиной у Ани, мирно посапывающей поперек кроватки под пьяные вопли своих многочисленных "родителей".
Спасибо, муж, что ты такой - друг моих друзей. Спасибо, други, что вы есть, такие - мои и наши друзья. Спасибо Вселенная, вообще.
Только в следующий раз напомните мне о кофе.
Мы сидели на балконе, внемая речам Баласаняна, и драгоценная прохлада как нельзя лучше декорировала наше застолье.
Было весело слушать, как Баласанян выдает гладкие, обтекаемые фразы, и сразу узнавать в них кого-то, сидящего рядом, и хохотать буквально до слез над бурными "каментами". И с ленивой благодарностью наслаждаться теплым чувством, что все мы связаны крепкой невидимой нитью, и вместе мы - сила, и мы с Самом не одни за спиной у Ани, мирно посапывающей поперек кроватки под пьяные вопли своих многочисленных "родителей".
Спасибо, муж, что ты такой - друг моих друзей. Спасибо, други, что вы есть, такие - мои и наши друзья. Спасибо Вселенная, вообще.
Только в следующий раз напомните мне о кофе.