Усевшись у компьютера ...
.... с вкуснейшим мороженым отечественного производства, расскажу-ка я вам историю.
Было это в девяносто, кажется, четвертом. В те незабвенные времена энергетического кризиса не было ни мороженого, ни Интернета. Мороженое мы готовили из пакетиков. В то лето в наш магазин завезли такие пакетики с волшебным порошком, кажется, болгарским: добавлялись кое-какие ингредиенты, взбивались, и при замораживании полученная кремообразная масса, хоть и весьма отдаленно, но напоминающая то самое сладкое, холодное и прекрасное.
А чат и виртуальное общение заменял телефон (тогда бесплатный). И я была влюблена. В голос, конечно же. Голос был старше лет на пять, циничен (циничный имидж был тогда в моде у сильных полов) и остроумен. Телефонные наши беседы были нескончаемы и милы (то еще развлеченьице).
И вот однажды, в конце лета, телефонный звонок застал меня за приготовлением морожнозаменителя.
«Чем занята?», - спросил голос.
«Готовлю мороженое», - отрапортовала я.
«Для кого?», - был вопрос.
«Для тебя, конечно же», - бодро и уверенно ответила я.
«Хихик», - сказал голос, - «Ну я щас выхожу, вернусь через часик-два, надеюсь оно будет готово».
«Конечно-конечно», - заверила я.
Последующие полтора часа прошли в истерии. Миксер рычал в моей уверенной руке, хрустальная мороженица на ножке была отполирована полотенцем до неестественного блеска и заполнена массой до краев. Туда же полетели драгоценные, нарезанные один к одному стружкой орехи. Вся эта роскошь была отправлена в морозильник, благо электричество как раз присутствовало. Морозильник открывался каждые две секунды на предмет проверки степени заморозки. Потом электричество кончилось. Было вызвано подкрепление в лице подруги и мороженица с полузатвердевшим кремом, упакованная в еще одно сокровище той эпохи - красивый пакетик, понеслась в наших руках по назначению. С транспортом, понятное дело, было в те времена туго, и курьерская служба неслась на своих двоих, то есть моих с подружкой четырех через весь центр, старательно пытаясь не расплескать подверженный катастрофическому таянию продукт. Добравшись до места, на негнущихся ногах мы поднялись на третий этаж, где обитал голос, уложили сокровище на половичок, постучались и смылись. К посылке прилагалось розовое бумажное сердечко (да-да) с просьбой положить его в морозильник и передать после Тиграну (так назывался голос). И даже «заранее спасибо» было тщательно выведено в конце (помню как сейчас).
Уходили мы дворами. Из подъезда мы в целях сохранения инкогнито вылезли чуть ли не ползком и удалялись прижимаясь к стенам.
Вечерний звонок не заставил себя ждать - ему-таки оставили ложечку то ли две.
«Хехе», - давился голос (душевно рассмеяться было нельзя - не соответствовало образу), - «У тебя либо классное чувство юмора, либо совсем его нет».
Что там на самом деле с моим чувством юмора - рассудит история, кхм. Рассказывать грустную концовку того прекрасного войс-романа не буду - мне было почти четырнадцать и я была страшненькая, да, зачем буду отрицать. А утерянную безвозвратно мороженицу мне мама до сих пор не простила.
За сим позвольте отклоняться - мороженое тает!
Было это в девяносто, кажется, четвертом. В те незабвенные времена энергетического кризиса не было ни мороженого, ни Интернета. Мороженое мы готовили из пакетиков. В то лето в наш магазин завезли такие пакетики с волшебным порошком, кажется, болгарским: добавлялись кое-какие ингредиенты, взбивались, и при замораживании полученная кремообразная масса, хоть и весьма отдаленно, но напоминающая то самое сладкое, холодное и прекрасное.
А чат и виртуальное общение заменял телефон (тогда бесплатный). И я была влюблена. В голос, конечно же. Голос был старше лет на пять, циничен (циничный имидж был тогда в моде у сильных полов) и остроумен. Телефонные наши беседы были нескончаемы и милы (то еще развлеченьице).
И вот однажды, в конце лета, телефонный звонок застал меня за приготовлением морожнозаменителя.
«Чем занята?», - спросил голос.
«Готовлю мороженое», - отрапортовала я.
«Для кого?», - был вопрос.
«Для тебя, конечно же», - бодро и уверенно ответила я.
«Хихик», - сказал голос, - «Ну я щас выхожу, вернусь через часик-два, надеюсь оно будет готово».
«Конечно-конечно», - заверила я.
Последующие полтора часа прошли в истерии. Миксер рычал в моей уверенной руке, хрустальная мороженица на ножке была отполирована полотенцем до неестественного блеска и заполнена массой до краев. Туда же полетели драгоценные, нарезанные один к одному стружкой орехи. Вся эта роскошь была отправлена в морозильник, благо электричество как раз присутствовало. Морозильник открывался каждые две секунды на предмет проверки степени заморозки. Потом электричество кончилось. Было вызвано подкрепление в лице подруги и мороженица с полузатвердевшим кремом, упакованная в еще одно сокровище той эпохи - красивый пакетик, понеслась в наших руках по назначению. С транспортом, понятное дело, было в те времена туго, и курьерская служба неслась на своих двоих, то есть моих с подружкой четырех через весь центр, старательно пытаясь не расплескать подверженный катастрофическому таянию продукт. Добравшись до места, на негнущихся ногах мы поднялись на третий этаж, где обитал голос, уложили сокровище на половичок, постучались и смылись. К посылке прилагалось розовое бумажное сердечко (да-да) с просьбой положить его в морозильник и передать после Тиграну (так назывался голос). И даже «заранее спасибо» было тщательно выведено в конце (помню как сейчас).
Уходили мы дворами. Из подъезда мы в целях сохранения инкогнито вылезли чуть ли не ползком и удалялись прижимаясь к стенам.
Вечерний звонок не заставил себя ждать - ему-таки оставили ложечку то ли две.
«Хехе», - давился голос (душевно рассмеяться было нельзя - не соответствовало образу), - «У тебя либо классное чувство юмора, либо совсем его нет».
Что там на самом деле с моим чувством юмора - рассудит история, кхм. Рассказывать грустную концовку того прекрасного войс-романа не буду - мне было почти четырнадцать и я была страшненькая, да, зачем буду отрицать. А утерянную безвозвратно мороженицу мне мама до сих пор не простила.
За сим позвольте отклоняться - мороженое тает!