Всемирный день переводчика
Поздравляю всех моих коллег любого профиля! Желаю приятно провести этот день!
Предлагаю почитать главу из романа Бландин Ле Калле "Свадебный пирог" в моем переводе. Роман переведен давно, но пока так и не издан.
Сюжет романа - рассказ о богатой буржуазной свадьбе. Каждая глава книги посвящена одному из гостей. Это и маленькая девочка 9 лет из почетного эскорта, и незамужняя сестра невесты, которую все достали вопросами, когда же она уже выйдет замуж, и кюре, которому нелегко бороться с искушением, и дядя невесты, своего рода изгой в этом обществе, потому что в свое время женился по страстной любви, выбрав женщину совершенно иного круга... и еще много других друзей и родственников, у каждого из которых на сердце что-то свое.
А бывают на богатых свадьбах и такие вот персонажи...
ДАМИАН.
Как обычно он приходит в церковь заранее - высматривать добычу. Садится подальше и незаметно разглядывает гостей. Как всегда, ему будет трудно найти подходящую девушку. На роскошных буржуазных свадьбах встречаются только такие, будто с раннего детства их холят, как породистых кобылиц: шелковые волосы, безупречные зубы, на коже ни угря, на ножках ни волоска, упругие ягодицы, элегантные костюмы и шляпы, королевская осанка, разодетые в пух и прах, образованные, готовые к употреблению.
Все это, конечно, мило, но только не то, что ему нужно. Девушек подобного рода пруд пруди всюду, где он бывает. Грех хвалиться, но с его смазливой мордашкой ему стоит лишь поманить пальцем. Если же его встречают прохладно, достаточно упомянуть, что он адвокат, и победа обеспечена.
Мимо проходят молодые женщины в светлых костюмах или темных платьях. Конечно, некоторые среди них не так хороши, как другие, то есть вовсе не красавицы, и все-таки ни одна из них ему не подходит, ведь он ищет дурнушку. Не какую-нибудь второсортную девицу, а самую настоящую уродину.
Встретить такую не так легко как казалось бы. В подобном обществе эта миссия почти невыполнима: девицы либо уже успели переделать свою внешность - уши, нос, подбородок - чтобы хоть как-то скрасить убожество («Представляете, Анна-Лора совершенно преобразилась; да она просто расцвела после операции!») либо подались в монашки («Сначала нам было тяжело с этим смириться, но она сама выбрала свой путь… В ней всегда был какой-то внутренний свет…»). Наверно это как-то связано с физиологией: уродство способствует набожности. Невероятно, но факт.
Сегодня ни одной дурнушки. Следовало ожидать. С тех пор, как это продолжается. Пять лет. Тридцать свадеб. Среди его охотничьих трофеев двадцать три уродины и семь старух. Он давно обогнал Яна. Приятно, конечно, так играючи выиграть пари, но жаль, что забава на этом и кончится. Нечем поживиться напоследок. Чертовски досадно.
Тем более, что до сих пор затея всякий раз удавалась: стоит только приметить жертву, а заманить в капкан - плевое дело. В условиях пари ясно сказано: подцепить, а не переспать. Разве что самому захочется. Только зачем же перегибать палку… На это есть породистые кобылки, обученные хорошим манерам, которые вряд ли станут строить из себя недотрог. У него как-никак гордость есть.
Молоденькую дурнушку или пожилую прелестницу достаточно подцепить. Это уже будет значить, что с ней можно и переспать. Это все равно, что уже переспал, только мараться не обязательно.
Они с Яном в самом начале все обговорили. Подцепить девчонку, значит довести ее до состояния, когда она позволит делать с собой все, что угодно, если ему вздумается продолжать. Как узнать, получилось ли? Очень просто: она должна согласиться уйти с вами в укромный уголок, подальше от гостей, в какое-нибудь место, которое будто для этого и создано; позволить трогать грудь, попку или между ног. Необязательно по голому телу. Через одежду тоже считается. Такие девицы возбуждаются легко, ведь обычно им в этих ласках отказано.
Без поцелуя никак нельзя. Иногда попадется такая страхолюдина, что это становится настоящей пыткой. Но через это нужно пройти, таковы правила. Dura lex, sed lex. И каждый раз, чтобы набраться храбрости, он мысленно повторяет «где нет опасности, не может быть и славы». Без поцелуя победа не будет такой блистательной.
Двадцать три уродины и семь старух за пять лет на одних только свадьбах. Конечно, кое-кто мог бы оспорить справедливость его достижений. Это можно было бы засчитать, не будь у него смазливой мордашки, и если бы эти несчастные женщины не страдали от одиночества. Люди забывают, что на свадьбах может произойти все, буквально все, что угодно. На свадьбах женщины ведут себя не так, как обычно, это известно. Они способны на поступок, о котором и не помыслили бы в другое время. Отчего так? Он и сам толком не знает. Просто пользуется этим, не пытаясь докопаться до сути.
Возможно, при виде того, как двое влюбленных на всю жизнь соединяют себя узами брака, дурнушке легче решиться на любовное приключение. На свадьбах на уродину находит мечтательность. Ее надежды напрасны, стоит лишь взглянуть в зеркало, и она засомневается, что имеет те же права на любовь, что и остальные. Но однажды, во время прекрасного свадебного торжества, среди сияющих лиц, ослепительных улыбок, страстных поцелуев, любви, упоения и мелодии органа она обнаружит себя в объятиях молодого красавца, который весь вечер был с ней любезен и который - что поразительно - находит ее привлекательной. Тщетны подозрения, что тут что-то не так, ей хочется верить в чудо. Ну а если к тому же выпить для храбрости, то все происходит само собой.
С пожилыми красотками и того проще. Эти знают, что времени у них осталось мало, а потому не ломаются. Да и в отличие от уродок, которые глядят на тебя, как на ангела, сошедшего с небес, перезрелые прелестницы считают, что так и должно быть. У них не бывает подозрений. Долгое время мужчины сами падали к их ногам. Поэтому, когда это случается вновь, бедняжки воображают, будто их чары по-прежнему действуют. «Сейчас ты узнаешь, что значит опытная женщина», - думают они. Не понимая, что в наши дни у двадцатипятилетних девушек имеется тоже немало опыта, зато кожа на руках еще не обвисла.
Он прекрасно знает, что эта их с Яном забава может показаться грубой, циничной, да и прямо сказать гнусной. Со стороны он выглядит мерзавцем, но на самом деле это вовсе не так. Он просто хочет подарить им чудесные воспоминания.
Сценарий давно отработан до мелочей. Во время прелюдии он себя не щадит: ухаживает за намеченной жертвой, смешит ее, приглашает танцевать. Он дожидается часа или двух ночи, чтобы предложить романтическую прогулку под деревьями в глубине парка. А там довольно нескольких банальных фраз и умело продуманной близости. Дурнушки часто зажаты, и приближаться к ним надо сантиметр за сантиметром, чтобы не вспугнуть. Старухи наоборот чересчур ретивы и нужно тщательно следить, чтобы не дать им зайти слишком далеко…
Затем наступает время, что называется, «осмотра владений»: он пылко целует, закрыв глаза, страстно обнимает, стараясь не сильно сжимать объятия. Жертве должно быть приятно. Он начинает гладить ее ягодицы: если девица худая - скользит вниз по бедрам, если пухленькая - не стесняясь, мнет жировые складки, потом поднимается по спине, минует плечи и опускается на грудь. Тут он задерживается настолько, насколько позволяет наличие предмета. Потом рука скользит вниз, к межножью, которое он нежно ласкает кончиками пальцев сквозь ткань. У старух он любит проверить упругость шеи, покрывая ее мелкими поцелуями. Порой ему кажется, что их кожа тает под его губами.
Они буквально изнемогают в его руках, кричат, трепещут, отдаются. Восклицают: «О Боже!» Это всегда довольно трогательно. Несколько раз он чуть не забылся. Познать бы вкус их груди, дать волю рукам, мягко повалить на землю и быстро сделать свое дело. Удовлетворить ее и себя. Но он всегда умел держать себя в узде. Он не простил бы себе такого. Это было бы омерзительно. А у него, черт побери, есть гордость.
Когда осмотр владений закончен, дело можно считать завершенным: девушка вне всяких сомнений побеждена. Вот тут-то он и наносит свой фирменный удар, хитроумный ход, которым он так гордится. Она перед ним вся трепещет, пылает и тает в его объятиях, а он вдруг резко отстраняется, хватается за голову, трясет ею в отчаянии и произносит:
- Нет! Я не могу! Прости. Не могу.
Девушка в панике. Она сбита с толку.
- Что случилось? Я что-то не то сделала?
- Нет! - отвечает он. - Нет! Пожалуйста, не думай так…
И выдержав некоторую паузу, прибавляет:
- Прости меня. Я поступил, как настоящий подлец.
Девушка на грани истерики:
- Но в чем дело? Скажи!
Тогда он отворачивается. Делает вид, что подыскивает слова, как бы собираясь в чем-то признаться. Его речь вызубрена и отшлифована: с некоторых пор у него есть кое-кто. Они недавно встречаются. Об этом мало кто знает. И прибавляет, как ни в чем не бывало:
- Наверно поэтому тебе и говорили, что у меня никого нет…
Его избранница прелесть. У них это серьезно. А сегодня вечером он не знает, что на него нашло. С ним такое впервые. Ему стыдно.
- Я не могу продолжать. Мне нехорошо. Прошу, прости меня…
Ее будто обухом по голове ударили. От изумления она не может ни расплакаться, ни рассердиться. Некоторые из них догадываются, что он ломает комедию, но он так хорошо притворяется, что ему предпочитают поверить. Некоторые пытаются его пожалеть. Он отстраняется: на душе у него скверно, он чувствует себя таким виноватым, что не может позволить себя утешать.
Ей вдруг становится зябко, наваливается усталость. А он печально изрекает:
- Мне лучше побыть одному…
Она уже готова уйти, но он удерживает ее за руку и проникновенно шепчет:
- Как странно, на душе тяжело, а все-таки я не жалею о том, что произошло.
Чаще всего ему не отвечают. Но иногда какая-нибудь из них пробормочет:
- Я тоже.
И слегка пошатываясь, вернется к остальным гостям.
После ее ухода ему нужно время прийти в себя. Он закуривает. С удовлетворением похлопывает маленькую сверхплоскую фотокамеру в кармане пиджака. В этой коробочке найдется пара снимков прекрасного экземпляра, который ему удалось подцепить в этот вечер, Ян сможет убедиться воочию.
Иногда, глядя, как она удаляется, точно автомат, а дрожащие плечи выдают рыдание, ему становится немного не по себе. Все-таки неприятно доводить женщину до такого состояния. Но не смотря ни на что, он уверен, что когда первое разочарование пройдет, у них останется чудесное, трепетное воспоминание о том, что могло бы произойти. Он убежден, что для них это всегда будет чем-то исключительным и небывало романтичным. Он уверен, что для них он навсегда останется приятным человеком, который слегка потерял голову, но не позволил себе забыться, и его тешит мысль о том, каким замечательным он вечно пребудет в их воспоминаниях.
Как правило, больше они не встречаются. Когда он возвращается на праздник, она его уже покинула. Уехала, чтобы скрыть свою горечь и слезы, бедняжка. Пари выиграно. Проигравшему - деньги на бочку! Победителю - отдых от трудов праведных. В три часа утра старики уже спят, а благовоспитанные девицы позабыли про сдержанность. Пришло время выбирать. На буржуазных свадьбах целый рой молодых красавиц, которые не станут разыгрывать недотрог. И уж на этот раз он дойдет до конца.
Сейчас он сидит в церкви в последнем ряду, не понимая, что ему здесь понадобилось. Кроме невесты, он тут никого не знает. Да и с ней он едва знаком. Два-три раза выпили вместе. Он очень удивился, когда она пригласила его на свадьбу. Но отказаться нельзя, ведь ему только это и нужно - свадьба, где его никто не знает, и где он сможет поохотиться вволю. Знай он, что тут не окажется ни одной уродки, придумал бы отговорку…
Кюре выглядит удручающе, бледный, как смерть, голос как-то странно подрагивает. В воздухе что-то необычное, словно какая-то неуловимая заунывная мелодия примешивается к голосу священника.
Его вдруг неодолимо влечет вон из церкви, назад, к солнцу. Под платанами он расхаживает взад-вперед повторяя: «Успокойся! Еще не все потеряно. Отыграешься на престарелой красотке…» Напрасно он себя утешает, все это вилами по воде писано - на таких свадьбах престарелые красотки такая же редкость, как и уродины. Слишком изысканное общество. Слишком консервативное. Он со вздохом глядит на макушку колокольни. Да, не повезло, но сдаваться он не собирается. Здесь тьма хорошеньких девушек, а среди них непременно и та, которую он этой ночью славно потрахает.
Он все еще погружен в свои мысли, как вдруг происходит чудо. «Остин мини» спешно подъезжает и останавливается в нескольких метрах от него. Оттуда появляется такая редкостная образина, что он почти готов благодарить небеса за то, что его мольба услышана. Девушка с трудом вылезает из машины. Она обливается потом, маленькие глазки с тревогой озираются кругом. Видно, очень переживает, что опоздала. Все атрибуты ее круга при ней: сливовый костюм, соломенная шляпка в тон с бантом из светло-зеленого тюля, элегантные туфельки, красивая сумочка… Но как бы ни был изыскан наряд, ее уродство сразу бросается в глаза. Что же в этом лице не так? Есть в нем какая-то несимметричность. Пропорции нарушены. Тут наверняка все настоящее. Никаких переделок. Даже пластическая хирургия оказалась бессильна. Настоящая уродина, первый сорт.
Девушка, тяжело дыша, бежит к церкви. Небольшого росточка, пухленькая. Она поддерживает рукой шляпку, и ему видно, как трясется на ее предплечье рыхлая плоть. Девушка входит внутрь. Он улыбается, поглубже засовывает руки в карманы и победоносным шагом направляется к церкви.
Он надеялся обнаружить ее стыдливо присевшей на заднем ряду. Но нет, она прошла вперед, к близким родственникам. Досадно. Не может быть и речи о том, чтобы покуситься на родню новобрачных. Надо соблюдать осторожность. Барышня настолько дурна собой - трудно поверить, что она может быть сестрой Беранжер… хотя часто приходится удивляться, насколько причудливо распределяются гены внутри семьи. Он сгорает от нетерпения и не спускает глаз с зеленого банта, что колышется на сливовой шляпке в третьем ряду.
После причастия он выходит из церкви, нет никаких сил задерживаться там дольше. С самого начала этот священник действует ему на нервы. Что-то здесь не так, это очевидно. Да и потом, надо занять стратегическую позицию, чтобы наблюдать за девушкой своей мечты.
Когда новобрачные появляются на пороге, паперть уже заполнена фотографами. Через несколько минут здесь настоящее столпотворение. Краем глаза он замечает, как Мисс Страшилище пробирается сквозь толпу и, изящно переваливаясь, направляется к своему «Остину Мини». Он успевает сфотографировать ее как раз, когда она залезает в машину. Потом любуется картинкой на экране своей цифровой камеры. Приближение позволяет делать отличные снимки издалека. Великолепно. Она похожа на толстую белую гусыню в бантиках. Фотографироваться с близкими родственниками не осталась. Все складывается как нельзя лучше. Приготовься, дорогуша, сейчас пощиплем тебе перышки.
Ему нужно прийти в себя от захлестнувшего его восторга. Прежде чем присоединиться к празднику, он решает вернуться в отель, где у него снят номер на ночь, принять душ и надеть свежую рубашку. Нет, он не помешан на чистоте, просто любит всегда чувствовать себя безупречно и частенько переодевается по нескольку раз на дню. По дороге он покупает сигареты в киоске на углу.
* * *
Когда он приезжает на мельницу, праздник в полном разгаре. Он чист и свеж, уверен в себе и готов к бою.
К нему с ослепительной улыбкой подходит Беранжер.
- Я так рада, что ты приехал.
- Я тоже просто счастлив. Ты потрясающе выглядишь.
- Спасибо.
Она берет его за руку.
- Идем, я тебя познакомлю…
Она подводит его к двум молодым женщинам, которые о чем-то беседуют.
- Дамиан, познакомься с моей сестрой Мари и Аньес, сестрой Венсана… Мари, Аньес, это Дамиан, блестящий адвокат!
Она словно рекламирует какой-то чрезвычайно привлекательный товар. Ему это неприятно, тем паче, что обе женщины смотрят на него без всякого интереса. Всего лишь здороваются и вежливо улыбаются. Они обмениваются общими фразами, а потом эта предательница Беранжер уходит выполнять другие светские обязанности, и они остаются втроем. Беседа не клеится. У Дамиана неприятное ощущение, что он третий лишний. Он улыбается.
- Ну, так… Я пойду, возьму себе чего-нибудь выпить. А вам что-нибудь захватить?
- Нет, спасибо, - отвечает Мари, поднимая полный бокал шампанского.
- Спасибо, не нужно, - вторит Аньес и добавляет, - знаете, что-то мне подсказывает, что мы еще успеем наговориться, за столом.
В ее голосе какая-то насмешка, которая приводит его в замешательство. Он видит, что и Мари улыбается.
- Вот как… отлично… тем лучше!
И он удаляется, не совсем понимая, что происходит.
По дороге к буфету у него проскальзывает смутное ощущение, что его приняли за дурака. Эта Аньес, странная она какая-то. Сестра Беранжер поприятней. Красивое лицо. Оригинальная шляпка. Пять кило сбросить, и была бы вполне ничего.
Стоя под навесом, он разглядывает план посадки гостей в поисках своей фамилии. Ну, конечно, ему предстоит ужинать в компании незамужних девушек. Он также видит имена еще двух коллег, приглашенных на свадьбу. Какое-то мгновение он недоуменно стоит перед этим списком, отпечатанным наклонным шрифтом на красивой кремовой бумаге. Как они догадались, что их посадят вместе? Что-то здесь нечисто…
И вдруг загадка решена. Ну, конечно! Это ж ясно как божий день! Как же он раньше не додумался! Он стоит и смеется. А еще думал, зачем она его пригласила! Надо было догадаться. Дражайшая Беранжер прикинулась сводней и пытается подсунуть ему свою пухлую сестрицу! Он улыбается, польщенный в глубине души. Потом откидывает прядь, упавшую на лоб, делает глоток шампанского и с бокалом в руке направляется на поиски своей уродки.
По дороге он останавливается поболтать с коллегами, хоть на это и нет ни малейшего желания. Но поскольку им предстоит вместе сидеть за ужином, задирать нос нельзя. Ему, однако, удается устроить так, чтобы беседа продлилась не дольше необходимого. Главное, не обременять себя излишней любезностью. Он хочет быть свободен к той минуте, когда настанет время действовать. Все его мысли только о будущей жертве.
* * *
Через два часа, когда подходит время праздничного застолья, он немало раздосадован и угрюм: не смотря на все его усилия, ему не удалось к ней приблизиться. Он, не отрываясь, следил за ней. Ни на секунду она не оставалась одна. Все время болтала то с одним, то с другим, а поскольку он здесь ни с кем не знаком, не было никакой возможности присоединиться к беседе. Он мог бы справиться у Беранжер о том, кто она, и попросить представить его, но он предпочитает не вмешивать ее в свои игры. Она наверняка бы сочла странным его интерес к этой первостатейной уродине.
Как он и подозревал, за их столиком усадили сплошь холостяков и незамужних девиц: сестры новобрачных, его коллеги адвокаты, еще двое молодых людей и… один незанятый стул. Он садится с таким расчетом, чтобы пустое место оказалось между ним и мэтром Тьерри Куртё: не очень охота просидеть с ним бок о бок весь ужин, да и потом, зачем же бедняге страдать от сравнения. Мэтр Куртё известен блестящими речами в суде не меньше, чем своим поразительным уродством. Во имя элементарного человеколюбия его ангельский лик не должен соседствовать с этим Квазимодо от юриспруденции.
Он уже мрачно приготовился терпеть этот бесконечный ужин, как вдруг происходит второе чудо за день: та самая страхолюдина, что занимала его мысли, бежит к их столу и садится рядом, извиняясь за опоздание. Это знак судьбы. Он решает немедленно пойти на штурм. Наклонившись к ней, он вполголоса произносит:
- Честное слово, вы неисправимы.
- Что вы имеете в виду? - бормочет она, с недоумением оглядывая его.
- Хм-хм… я недавно видел, как вы поспешно примчались на вашем «Остине мини».
Она смущенно краснеет. Некоторые женщины от этого становятся очаровательными. Но только не эта. Она откашливается:
- Кажется, нас не представили, я - Бенедикт, двоюродная сестра Венсана.
- А я Дамиан, коллега и друг Беранжер, - отвечает он, обволакивая ее бархатным взглядом и обольстительно улыбаясь.
Он надеялся завладеть ее вниманием, но она уже объясняет всему столику, почему опоздала на венчание: у нее лопнула шина на автостраде в тридцати километрах отсюда. Сама она, конечно, не могла поменять колесо, да и все равно не смогла бы в праздничном наряде. Поэтому доехала до ближайшей станции техобслуживания, такое полуразвалившееся здание у дороги. Механик долго промурыжил ее у бензоколонки. Хороша же она была, нечего сказать, в своих туфельках, шляпке и с дырявым колесом! То-то он наверняка над ней потешался. Но ей очень нужна была помощь, и она стерпела, а когда все было готово, не упираясь, уплатила по счету сто тридцать евро… Настоящий кошмар! - закончила она.
Все явно изумлены этим потоком слов, однако, надо признать, она неплохо умеет рассказывать. Именно это он и собирается шепнуть ей на ушко. Ему известно по опыту: удачно подобранный комплимент, произнесенный вполголоса, позволяет придвинуться чуть ближе и положить начало будущему взаимопониманию. Однако как раз, когда он собирается произвести этот стратегический маневр, мэтр Куртё съедает его пешку:
- Из вас наверняка вышел бы прекрасный адвокат! У вас просто талант рассказчицы! - восклицает Квазимодо, весь преобразившись от восхищения.
Барышня хихикает от удовольствия, и Дамиан знает, что с этой минуты у него больше нет никаких шансов. Ему достаточно хорошо известны все этапы обольщения, чтобы понять, что между этими двумя началась большая игра. Скорее всего, каждый из них увидел в другом трагическое и утешительное воплощение собственного уродства. Они созданы друг для друга. Это бросается в глаза, если можно так выразиться…
А для него охота на этом закончена. Он сдерживает ярость и желание немедленно встать и уйти. На мгновение он замечает свое отражение в серебристом лезвии ножа. Да что сегодня происходит? Как могло все так глупо сложиться?
За ужином скука смертная. Две девицы даже не утруждают себя участием в беседе. Им, видно, столько нужно сказать друг другу, что они пренебрегают элементарной вежливостью. Сестра Беранжер не сняла шляпы. Странно, только что, за коктейлем, эта шляпа казалась ему оригинальной и элегантной, но теперь, когда она уже больше часа маячит у него перед глазами, его снисходительность поубавилась. Все эти перья, которые колышутся при малейшем движении головы, неодолимо напоминают поле генетически измененных трав, по которому гуляет ветер. Смехотворное зрелище, раздражает ужасно. Он старается не смотреть на навязчивую шляпу, но она так и притягивает взгляд. Долго ли еще продлится этот кошмар?
После десерта, кофе и открытия бала он, наконец, может улизнуть. Он решает пройтись по парку и попытаться успокоиться. Еще никогда у него не было такого паршивого вечера. Тошно еще и оттого, что ему волей-неволей пришлось в первых рядах наблюдать триумф своего соперника. Тот разыграл блестящую партию, как и полагается адвокату. Толстуха сдастся без боя. Вдобавок ко всему она не глупа и даже довольно остроумна. Как чудесно он мог бы провести с ней время. При этой мысли он готов лопнуть от злости. Конечно, он расстроен из-за пари. Но больше всего пострадало его самолюбие.
Ему хочется одного - немедленно вернуться в отель, принять душ и лечь спать. Покрутившись по парку, он решительно направляется к автостоянке. Какое-то бешенство овладело им - разбить бы что-нибудь, растоптать: гору тарелок, мерзкую шляпу с перьями, физиономию мэтра Куртё.
Открываясь, машина издает в темноте короткий пронзительный визг сигнализации, заставив его подскочить. На мгновение он ошеломлен: вздрогнуть от звука тачки! Это уже клиникой попахивает!
Он вдруг чувствует себя дураком, стоя один на парковке рядом с открытой машиной. Конечно, так уехать нельзя. Нужно передохнуть. На кого бы он был похож, если бы сейчас уехал? Да, пришлось пережить неприятные минуты, и он разочарован тем, что у него из-под носа увели образину, с которой можно было отлично позабавиться. Но такое случается. И потом он не из тех, кто позволяет чувствам взять над собой верх. Он не из тех, кто покидает праздник, не насладившись чудесной вечеринкой так или иначе. Ему вспоминаются элегантные женщины, которых он видел днем в церкви. Одна из них сумеет заставить его забыть неудачу. Не станет он убиваться из-за того, что какая-то презренная уродка в теплый летний вечер чудесным образом повстречала свое второе «я»!
Ему полегчало. Он решает сбросить пиджак и снять галстук, чтобы отпраздновать событие. Жмет на ключ от машины, и на этот раз визг вновь включенной сигнализации вызывает у него лишь довольную улыбку. Он любит машины: они слушаются беспрекословно, так их запрограммировали...
Это не конец! Продолжение следует. Слишком большая запись получилась, жж не пропускает
Предлагаю почитать главу из романа Бландин Ле Калле "Свадебный пирог" в моем переводе. Роман переведен давно, но пока так и не издан.
Сюжет романа - рассказ о богатой буржуазной свадьбе. Каждая глава книги посвящена одному из гостей. Это и маленькая девочка 9 лет из почетного эскорта, и незамужняя сестра невесты, которую все достали вопросами, когда же она уже выйдет замуж, и кюре, которому нелегко бороться с искушением, и дядя невесты, своего рода изгой в этом обществе, потому что в свое время женился по страстной любви, выбрав женщину совершенно иного круга... и еще много других друзей и родственников, у каждого из которых на сердце что-то свое.
А бывают на богатых свадьбах и такие вот персонажи...
ДАМИАН.
Как обычно он приходит в церковь заранее - высматривать добычу. Садится подальше и незаметно разглядывает гостей. Как всегда, ему будет трудно найти подходящую девушку. На роскошных буржуазных свадьбах встречаются только такие, будто с раннего детства их холят, как породистых кобылиц: шелковые волосы, безупречные зубы, на коже ни угря, на ножках ни волоска, упругие ягодицы, элегантные костюмы и шляпы, королевская осанка, разодетые в пух и прах, образованные, готовые к употреблению.
Все это, конечно, мило, но только не то, что ему нужно. Девушек подобного рода пруд пруди всюду, где он бывает. Грех хвалиться, но с его смазливой мордашкой ему стоит лишь поманить пальцем. Если же его встречают прохладно, достаточно упомянуть, что он адвокат, и победа обеспечена.
Мимо проходят молодые женщины в светлых костюмах или темных платьях. Конечно, некоторые среди них не так хороши, как другие, то есть вовсе не красавицы, и все-таки ни одна из них ему не подходит, ведь он ищет дурнушку. Не какую-нибудь второсортную девицу, а самую настоящую уродину.
Встретить такую не так легко как казалось бы. В подобном обществе эта миссия почти невыполнима: девицы либо уже успели переделать свою внешность - уши, нос, подбородок - чтобы хоть как-то скрасить убожество («Представляете, Анна-Лора совершенно преобразилась; да она просто расцвела после операции!») либо подались в монашки («Сначала нам было тяжело с этим смириться, но она сама выбрала свой путь… В ней всегда был какой-то внутренний свет…»). Наверно это как-то связано с физиологией: уродство способствует набожности. Невероятно, но факт.
Сегодня ни одной дурнушки. Следовало ожидать. С тех пор, как это продолжается. Пять лет. Тридцать свадеб. Среди его охотничьих трофеев двадцать три уродины и семь старух. Он давно обогнал Яна. Приятно, конечно, так играючи выиграть пари, но жаль, что забава на этом и кончится. Нечем поживиться напоследок. Чертовски досадно.
Тем более, что до сих пор затея всякий раз удавалась: стоит только приметить жертву, а заманить в капкан - плевое дело. В условиях пари ясно сказано: подцепить, а не переспать. Разве что самому захочется. Только зачем же перегибать палку… На это есть породистые кобылки, обученные хорошим манерам, которые вряд ли станут строить из себя недотрог. У него как-никак гордость есть.
Молоденькую дурнушку или пожилую прелестницу достаточно подцепить. Это уже будет значить, что с ней можно и переспать. Это все равно, что уже переспал, только мараться не обязательно.
Они с Яном в самом начале все обговорили. Подцепить девчонку, значит довести ее до состояния, когда она позволит делать с собой все, что угодно, если ему вздумается продолжать. Как узнать, получилось ли? Очень просто: она должна согласиться уйти с вами в укромный уголок, подальше от гостей, в какое-нибудь место, которое будто для этого и создано; позволить трогать грудь, попку или между ног. Необязательно по голому телу. Через одежду тоже считается. Такие девицы возбуждаются легко, ведь обычно им в этих ласках отказано.
Без поцелуя никак нельзя. Иногда попадется такая страхолюдина, что это становится настоящей пыткой. Но через это нужно пройти, таковы правила. Dura lex, sed lex. И каждый раз, чтобы набраться храбрости, он мысленно повторяет «где нет опасности, не может быть и славы». Без поцелуя победа не будет такой блистательной.
Двадцать три уродины и семь старух за пять лет на одних только свадьбах. Конечно, кое-кто мог бы оспорить справедливость его достижений. Это можно было бы засчитать, не будь у него смазливой мордашки, и если бы эти несчастные женщины не страдали от одиночества. Люди забывают, что на свадьбах может произойти все, буквально все, что угодно. На свадьбах женщины ведут себя не так, как обычно, это известно. Они способны на поступок, о котором и не помыслили бы в другое время. Отчего так? Он и сам толком не знает. Просто пользуется этим, не пытаясь докопаться до сути.
Возможно, при виде того, как двое влюбленных на всю жизнь соединяют себя узами брака, дурнушке легче решиться на любовное приключение. На свадьбах на уродину находит мечтательность. Ее надежды напрасны, стоит лишь взглянуть в зеркало, и она засомневается, что имеет те же права на любовь, что и остальные. Но однажды, во время прекрасного свадебного торжества, среди сияющих лиц, ослепительных улыбок, страстных поцелуев, любви, упоения и мелодии органа она обнаружит себя в объятиях молодого красавца, который весь вечер был с ней любезен и который - что поразительно - находит ее привлекательной. Тщетны подозрения, что тут что-то не так, ей хочется верить в чудо. Ну а если к тому же выпить для храбрости, то все происходит само собой.
С пожилыми красотками и того проще. Эти знают, что времени у них осталось мало, а потому не ломаются. Да и в отличие от уродок, которые глядят на тебя, как на ангела, сошедшего с небес, перезрелые прелестницы считают, что так и должно быть. У них не бывает подозрений. Долгое время мужчины сами падали к их ногам. Поэтому, когда это случается вновь, бедняжки воображают, будто их чары по-прежнему действуют. «Сейчас ты узнаешь, что значит опытная женщина», - думают они. Не понимая, что в наши дни у двадцатипятилетних девушек имеется тоже немало опыта, зато кожа на руках еще не обвисла.
Он прекрасно знает, что эта их с Яном забава может показаться грубой, циничной, да и прямо сказать гнусной. Со стороны он выглядит мерзавцем, но на самом деле это вовсе не так. Он просто хочет подарить им чудесные воспоминания.
Сценарий давно отработан до мелочей. Во время прелюдии он себя не щадит: ухаживает за намеченной жертвой, смешит ее, приглашает танцевать. Он дожидается часа или двух ночи, чтобы предложить романтическую прогулку под деревьями в глубине парка. А там довольно нескольких банальных фраз и умело продуманной близости. Дурнушки часто зажаты, и приближаться к ним надо сантиметр за сантиметром, чтобы не вспугнуть. Старухи наоборот чересчур ретивы и нужно тщательно следить, чтобы не дать им зайти слишком далеко…
Затем наступает время, что называется, «осмотра владений»: он пылко целует, закрыв глаза, страстно обнимает, стараясь не сильно сжимать объятия. Жертве должно быть приятно. Он начинает гладить ее ягодицы: если девица худая - скользит вниз по бедрам, если пухленькая - не стесняясь, мнет жировые складки, потом поднимается по спине, минует плечи и опускается на грудь. Тут он задерживается настолько, насколько позволяет наличие предмета. Потом рука скользит вниз, к межножью, которое он нежно ласкает кончиками пальцев сквозь ткань. У старух он любит проверить упругость шеи, покрывая ее мелкими поцелуями. Порой ему кажется, что их кожа тает под его губами.
Они буквально изнемогают в его руках, кричат, трепещут, отдаются. Восклицают: «О Боже!» Это всегда довольно трогательно. Несколько раз он чуть не забылся. Познать бы вкус их груди, дать волю рукам, мягко повалить на землю и быстро сделать свое дело. Удовлетворить ее и себя. Но он всегда умел держать себя в узде. Он не простил бы себе такого. Это было бы омерзительно. А у него, черт побери, есть гордость.
Когда осмотр владений закончен, дело можно считать завершенным: девушка вне всяких сомнений побеждена. Вот тут-то он и наносит свой фирменный удар, хитроумный ход, которым он так гордится. Она перед ним вся трепещет, пылает и тает в его объятиях, а он вдруг резко отстраняется, хватается за голову, трясет ею в отчаянии и произносит:
- Нет! Я не могу! Прости. Не могу.
Девушка в панике. Она сбита с толку.
- Что случилось? Я что-то не то сделала?
- Нет! - отвечает он. - Нет! Пожалуйста, не думай так…
И выдержав некоторую паузу, прибавляет:
- Прости меня. Я поступил, как настоящий подлец.
Девушка на грани истерики:
- Но в чем дело? Скажи!
Тогда он отворачивается. Делает вид, что подыскивает слова, как бы собираясь в чем-то признаться. Его речь вызубрена и отшлифована: с некоторых пор у него есть кое-кто. Они недавно встречаются. Об этом мало кто знает. И прибавляет, как ни в чем не бывало:
- Наверно поэтому тебе и говорили, что у меня никого нет…
Его избранница прелесть. У них это серьезно. А сегодня вечером он не знает, что на него нашло. С ним такое впервые. Ему стыдно.
- Я не могу продолжать. Мне нехорошо. Прошу, прости меня…
Ее будто обухом по голове ударили. От изумления она не может ни расплакаться, ни рассердиться. Некоторые из них догадываются, что он ломает комедию, но он так хорошо притворяется, что ему предпочитают поверить. Некоторые пытаются его пожалеть. Он отстраняется: на душе у него скверно, он чувствует себя таким виноватым, что не может позволить себя утешать.
Ей вдруг становится зябко, наваливается усталость. А он печально изрекает:
- Мне лучше побыть одному…
Она уже готова уйти, но он удерживает ее за руку и проникновенно шепчет:
- Как странно, на душе тяжело, а все-таки я не жалею о том, что произошло.
Чаще всего ему не отвечают. Но иногда какая-нибудь из них пробормочет:
- Я тоже.
И слегка пошатываясь, вернется к остальным гостям.
После ее ухода ему нужно время прийти в себя. Он закуривает. С удовлетворением похлопывает маленькую сверхплоскую фотокамеру в кармане пиджака. В этой коробочке найдется пара снимков прекрасного экземпляра, который ему удалось подцепить в этот вечер, Ян сможет убедиться воочию.
Иногда, глядя, как она удаляется, точно автомат, а дрожащие плечи выдают рыдание, ему становится немного не по себе. Все-таки неприятно доводить женщину до такого состояния. Но не смотря ни на что, он уверен, что когда первое разочарование пройдет, у них останется чудесное, трепетное воспоминание о том, что могло бы произойти. Он убежден, что для них это всегда будет чем-то исключительным и небывало романтичным. Он уверен, что для них он навсегда останется приятным человеком, который слегка потерял голову, но не позволил себе забыться, и его тешит мысль о том, каким замечательным он вечно пребудет в их воспоминаниях.
Как правило, больше они не встречаются. Когда он возвращается на праздник, она его уже покинула. Уехала, чтобы скрыть свою горечь и слезы, бедняжка. Пари выиграно. Проигравшему - деньги на бочку! Победителю - отдых от трудов праведных. В три часа утра старики уже спят, а благовоспитанные девицы позабыли про сдержанность. Пришло время выбирать. На буржуазных свадьбах целый рой молодых красавиц, которые не станут разыгрывать недотрог. И уж на этот раз он дойдет до конца.
Сейчас он сидит в церкви в последнем ряду, не понимая, что ему здесь понадобилось. Кроме невесты, он тут никого не знает. Да и с ней он едва знаком. Два-три раза выпили вместе. Он очень удивился, когда она пригласила его на свадьбу. Но отказаться нельзя, ведь ему только это и нужно - свадьба, где его никто не знает, и где он сможет поохотиться вволю. Знай он, что тут не окажется ни одной уродки, придумал бы отговорку…
Кюре выглядит удручающе, бледный, как смерть, голос как-то странно подрагивает. В воздухе что-то необычное, словно какая-то неуловимая заунывная мелодия примешивается к голосу священника.
Его вдруг неодолимо влечет вон из церкви, назад, к солнцу. Под платанами он расхаживает взад-вперед повторяя: «Успокойся! Еще не все потеряно. Отыграешься на престарелой красотке…» Напрасно он себя утешает, все это вилами по воде писано - на таких свадьбах престарелые красотки такая же редкость, как и уродины. Слишком изысканное общество. Слишком консервативное. Он со вздохом глядит на макушку колокольни. Да, не повезло, но сдаваться он не собирается. Здесь тьма хорошеньких девушек, а среди них непременно и та, которую он этой ночью славно потрахает.
Он все еще погружен в свои мысли, как вдруг происходит чудо. «Остин мини» спешно подъезжает и останавливается в нескольких метрах от него. Оттуда появляется такая редкостная образина, что он почти готов благодарить небеса за то, что его мольба услышана. Девушка с трудом вылезает из машины. Она обливается потом, маленькие глазки с тревогой озираются кругом. Видно, очень переживает, что опоздала. Все атрибуты ее круга при ней: сливовый костюм, соломенная шляпка в тон с бантом из светло-зеленого тюля, элегантные туфельки, красивая сумочка… Но как бы ни был изыскан наряд, ее уродство сразу бросается в глаза. Что же в этом лице не так? Есть в нем какая-то несимметричность. Пропорции нарушены. Тут наверняка все настоящее. Никаких переделок. Даже пластическая хирургия оказалась бессильна. Настоящая уродина, первый сорт.
Девушка, тяжело дыша, бежит к церкви. Небольшого росточка, пухленькая. Она поддерживает рукой шляпку, и ему видно, как трясется на ее предплечье рыхлая плоть. Девушка входит внутрь. Он улыбается, поглубже засовывает руки в карманы и победоносным шагом направляется к церкви.
Он надеялся обнаружить ее стыдливо присевшей на заднем ряду. Но нет, она прошла вперед, к близким родственникам. Досадно. Не может быть и речи о том, чтобы покуситься на родню новобрачных. Надо соблюдать осторожность. Барышня настолько дурна собой - трудно поверить, что она может быть сестрой Беранжер… хотя часто приходится удивляться, насколько причудливо распределяются гены внутри семьи. Он сгорает от нетерпения и не спускает глаз с зеленого банта, что колышется на сливовой шляпке в третьем ряду.
После причастия он выходит из церкви, нет никаких сил задерживаться там дольше. С самого начала этот священник действует ему на нервы. Что-то здесь не так, это очевидно. Да и потом, надо занять стратегическую позицию, чтобы наблюдать за девушкой своей мечты.
Когда новобрачные появляются на пороге, паперть уже заполнена фотографами. Через несколько минут здесь настоящее столпотворение. Краем глаза он замечает, как Мисс Страшилище пробирается сквозь толпу и, изящно переваливаясь, направляется к своему «Остину Мини». Он успевает сфотографировать ее как раз, когда она залезает в машину. Потом любуется картинкой на экране своей цифровой камеры. Приближение позволяет делать отличные снимки издалека. Великолепно. Она похожа на толстую белую гусыню в бантиках. Фотографироваться с близкими родственниками не осталась. Все складывается как нельзя лучше. Приготовься, дорогуша, сейчас пощиплем тебе перышки.
Ему нужно прийти в себя от захлестнувшего его восторга. Прежде чем присоединиться к празднику, он решает вернуться в отель, где у него снят номер на ночь, принять душ и надеть свежую рубашку. Нет, он не помешан на чистоте, просто любит всегда чувствовать себя безупречно и частенько переодевается по нескольку раз на дню. По дороге он покупает сигареты в киоске на углу.
* * *
Когда он приезжает на мельницу, праздник в полном разгаре. Он чист и свеж, уверен в себе и готов к бою.
К нему с ослепительной улыбкой подходит Беранжер.
- Я так рада, что ты приехал.
- Я тоже просто счастлив. Ты потрясающе выглядишь.
- Спасибо.
Она берет его за руку.
- Идем, я тебя познакомлю…
Она подводит его к двум молодым женщинам, которые о чем-то беседуют.
- Дамиан, познакомься с моей сестрой Мари и Аньес, сестрой Венсана… Мари, Аньес, это Дамиан, блестящий адвокат!
Она словно рекламирует какой-то чрезвычайно привлекательный товар. Ему это неприятно, тем паче, что обе женщины смотрят на него без всякого интереса. Всего лишь здороваются и вежливо улыбаются. Они обмениваются общими фразами, а потом эта предательница Беранжер уходит выполнять другие светские обязанности, и они остаются втроем. Беседа не клеится. У Дамиана неприятное ощущение, что он третий лишний. Он улыбается.
- Ну, так… Я пойду, возьму себе чего-нибудь выпить. А вам что-нибудь захватить?
- Нет, спасибо, - отвечает Мари, поднимая полный бокал шампанского.
- Спасибо, не нужно, - вторит Аньес и добавляет, - знаете, что-то мне подсказывает, что мы еще успеем наговориться, за столом.
В ее голосе какая-то насмешка, которая приводит его в замешательство. Он видит, что и Мари улыбается.
- Вот как… отлично… тем лучше!
И он удаляется, не совсем понимая, что происходит.
По дороге к буфету у него проскальзывает смутное ощущение, что его приняли за дурака. Эта Аньес, странная она какая-то. Сестра Беранжер поприятней. Красивое лицо. Оригинальная шляпка. Пять кило сбросить, и была бы вполне ничего.
Стоя под навесом, он разглядывает план посадки гостей в поисках своей фамилии. Ну, конечно, ему предстоит ужинать в компании незамужних девушек. Он также видит имена еще двух коллег, приглашенных на свадьбу. Какое-то мгновение он недоуменно стоит перед этим списком, отпечатанным наклонным шрифтом на красивой кремовой бумаге. Как они догадались, что их посадят вместе? Что-то здесь нечисто…
И вдруг загадка решена. Ну, конечно! Это ж ясно как божий день! Как же он раньше не додумался! Он стоит и смеется. А еще думал, зачем она его пригласила! Надо было догадаться. Дражайшая Беранжер прикинулась сводней и пытается подсунуть ему свою пухлую сестрицу! Он улыбается, польщенный в глубине души. Потом откидывает прядь, упавшую на лоб, делает глоток шампанского и с бокалом в руке направляется на поиски своей уродки.
По дороге он останавливается поболтать с коллегами, хоть на это и нет ни малейшего желания. Но поскольку им предстоит вместе сидеть за ужином, задирать нос нельзя. Ему, однако, удается устроить так, чтобы беседа продлилась не дольше необходимого. Главное, не обременять себя излишней любезностью. Он хочет быть свободен к той минуте, когда настанет время действовать. Все его мысли только о будущей жертве.
* * *
Через два часа, когда подходит время праздничного застолья, он немало раздосадован и угрюм: не смотря на все его усилия, ему не удалось к ней приблизиться. Он, не отрываясь, следил за ней. Ни на секунду она не оставалась одна. Все время болтала то с одним, то с другим, а поскольку он здесь ни с кем не знаком, не было никакой возможности присоединиться к беседе. Он мог бы справиться у Беранжер о том, кто она, и попросить представить его, но он предпочитает не вмешивать ее в свои игры. Она наверняка бы сочла странным его интерес к этой первостатейной уродине.
Как он и подозревал, за их столиком усадили сплошь холостяков и незамужних девиц: сестры новобрачных, его коллеги адвокаты, еще двое молодых людей и… один незанятый стул. Он садится с таким расчетом, чтобы пустое место оказалось между ним и мэтром Тьерри Куртё: не очень охота просидеть с ним бок о бок весь ужин, да и потом, зачем же бедняге страдать от сравнения. Мэтр Куртё известен блестящими речами в суде не меньше, чем своим поразительным уродством. Во имя элементарного человеколюбия его ангельский лик не должен соседствовать с этим Квазимодо от юриспруденции.
Он уже мрачно приготовился терпеть этот бесконечный ужин, как вдруг происходит второе чудо за день: та самая страхолюдина, что занимала его мысли, бежит к их столу и садится рядом, извиняясь за опоздание. Это знак судьбы. Он решает немедленно пойти на штурм. Наклонившись к ней, он вполголоса произносит:
- Честное слово, вы неисправимы.
- Что вы имеете в виду? - бормочет она, с недоумением оглядывая его.
- Хм-хм… я недавно видел, как вы поспешно примчались на вашем «Остине мини».
Она смущенно краснеет. Некоторые женщины от этого становятся очаровательными. Но только не эта. Она откашливается:
- Кажется, нас не представили, я - Бенедикт, двоюродная сестра Венсана.
- А я Дамиан, коллега и друг Беранжер, - отвечает он, обволакивая ее бархатным взглядом и обольстительно улыбаясь.
Он надеялся завладеть ее вниманием, но она уже объясняет всему столику, почему опоздала на венчание: у нее лопнула шина на автостраде в тридцати километрах отсюда. Сама она, конечно, не могла поменять колесо, да и все равно не смогла бы в праздничном наряде. Поэтому доехала до ближайшей станции техобслуживания, такое полуразвалившееся здание у дороги. Механик долго промурыжил ее у бензоколонки. Хороша же она была, нечего сказать, в своих туфельках, шляпке и с дырявым колесом! То-то он наверняка над ней потешался. Но ей очень нужна была помощь, и она стерпела, а когда все было готово, не упираясь, уплатила по счету сто тридцать евро… Настоящий кошмар! - закончила она.
Все явно изумлены этим потоком слов, однако, надо признать, она неплохо умеет рассказывать. Именно это он и собирается шепнуть ей на ушко. Ему известно по опыту: удачно подобранный комплимент, произнесенный вполголоса, позволяет придвинуться чуть ближе и положить начало будущему взаимопониманию. Однако как раз, когда он собирается произвести этот стратегический маневр, мэтр Куртё съедает его пешку:
- Из вас наверняка вышел бы прекрасный адвокат! У вас просто талант рассказчицы! - восклицает Квазимодо, весь преобразившись от восхищения.
Барышня хихикает от удовольствия, и Дамиан знает, что с этой минуты у него больше нет никаких шансов. Ему достаточно хорошо известны все этапы обольщения, чтобы понять, что между этими двумя началась большая игра. Скорее всего, каждый из них увидел в другом трагическое и утешительное воплощение собственного уродства. Они созданы друг для друга. Это бросается в глаза, если можно так выразиться…
А для него охота на этом закончена. Он сдерживает ярость и желание немедленно встать и уйти. На мгновение он замечает свое отражение в серебристом лезвии ножа. Да что сегодня происходит? Как могло все так глупо сложиться?
За ужином скука смертная. Две девицы даже не утруждают себя участием в беседе. Им, видно, столько нужно сказать друг другу, что они пренебрегают элементарной вежливостью. Сестра Беранжер не сняла шляпы. Странно, только что, за коктейлем, эта шляпа казалась ему оригинальной и элегантной, но теперь, когда она уже больше часа маячит у него перед глазами, его снисходительность поубавилась. Все эти перья, которые колышутся при малейшем движении головы, неодолимо напоминают поле генетически измененных трав, по которому гуляет ветер. Смехотворное зрелище, раздражает ужасно. Он старается не смотреть на навязчивую шляпу, но она так и притягивает взгляд. Долго ли еще продлится этот кошмар?
После десерта, кофе и открытия бала он, наконец, может улизнуть. Он решает пройтись по парку и попытаться успокоиться. Еще никогда у него не было такого паршивого вечера. Тошно еще и оттого, что ему волей-неволей пришлось в первых рядах наблюдать триумф своего соперника. Тот разыграл блестящую партию, как и полагается адвокату. Толстуха сдастся без боя. Вдобавок ко всему она не глупа и даже довольно остроумна. Как чудесно он мог бы провести с ней время. При этой мысли он готов лопнуть от злости. Конечно, он расстроен из-за пари. Но больше всего пострадало его самолюбие.
Ему хочется одного - немедленно вернуться в отель, принять душ и лечь спать. Покрутившись по парку, он решительно направляется к автостоянке. Какое-то бешенство овладело им - разбить бы что-нибудь, растоптать: гору тарелок, мерзкую шляпу с перьями, физиономию мэтра Куртё.
Открываясь, машина издает в темноте короткий пронзительный визг сигнализации, заставив его подскочить. На мгновение он ошеломлен: вздрогнуть от звука тачки! Это уже клиникой попахивает!
Он вдруг чувствует себя дураком, стоя один на парковке рядом с открытой машиной. Конечно, так уехать нельзя. Нужно передохнуть. На кого бы он был похож, если бы сейчас уехал? Да, пришлось пережить неприятные минуты, и он разочарован тем, что у него из-под носа увели образину, с которой можно было отлично позабавиться. Но такое случается. И потом он не из тех, кто позволяет чувствам взять над собой верх. Он не из тех, кто покидает праздник, не насладившись чудесной вечеринкой так или иначе. Ему вспоминаются элегантные женщины, которых он видел днем в церкви. Одна из них сумеет заставить его забыть неудачу. Не станет он убиваться из-за того, что какая-то презренная уродка в теплый летний вечер чудесным образом повстречала свое второе «я»!
Ему полегчало. Он решает сбросить пиджак и снять галстук, чтобы отпраздновать событие. Жмет на ключ от машины, и на этот раз визг вновь включенной сигнализации вызывает у него лишь довольную улыбку. Он любит машины: они слушаются беспрекословно, так их запрограммировали...
Это не конец! Продолжение следует. Слишком большая запись получилась, жж не пропускает