Сказка про сегодня
В горе и в радости
Это был добрый год. Денег было не много, но постоянно, в доме - тепло, дети - здоровы. Но главная радость - жена его, Мила. Готовила вкусно, дом держала в чистоте, детей - уму-разуму учила, но это так, это любая может, если не совсем лентяйка. А Мила еще и затейница. Детям - игры новые каждый день придумывает, так что дети не шумят, а заодно, играючи, по дому помогают да арифметику учат. Да и ему самому Мила скучать не давала. То весь вечер песни вспоминают по очереди, какие больше нравятся, то сказки придумывают, то вот как-то зимой, когда другие со скуки с ума сходили, они с Милой для домового полную обстановку сделали: кровать с подзорами, стол, шкафы, лавки. Красота. Хоть на ярмарку отправляй.
А потом был дурной год. Денег не стало, топить было нечем, дети болели. И Людка, жена, неприветлива была, дом прибирала лишь бы в грязи не завязнуть, готовила, что попроще да побыстрее. Детей в строгости держала, лишний раз рот открыть не давала. Да и на мужнины ласковые слова только зыркала недобро. Зато нашла приработок, и себе, и мужу. За дровами сама ходила, а куда - не сказывала, привезла мебели старой, ей и топили. На фельдшерицу нашипела так, что та в миг детей на ноги поставила. А Людка - до зари за травами, заваривала что-то горькое, заставляла пить, лишь бы здоровы были.
А потом, как все в порядок пришло - Людки и след простыл. Опять Мила вернулась со сказками и прибаутками.
Совсем они не похожи были - Мила с Людкой. Мила кругла да дебела, а Людка плечиста да мужиковата. Мила - она как из мякиша белого вся, а Людка - глыба каменная. У Милы губки-ягодки, глазки - блюдечки, а Людка - губы подожмет, глаза сощурит - как есть ведьма.
Он бы и хотел от Людки уйти, чтоб Мила всегда с ним... Да куда там - одну прогонишь - другая вслед уйдет. Так и жил. Только прижимист стал, боялся худых времен, чтоб Людку пореже видеть. Да от прижимистости его Мила грустнела, пару раз уходила - Людку вместо себя оставляла. И не упросишь ведь, не умолишь остаться.
Так и жил - то с Милой, то с Людкой. А что делать?
Это был добрый год. Денег было не много, но постоянно, в доме - тепло, дети - здоровы. Но главная радость - жена его, Мила. Готовила вкусно, дом держала в чистоте, детей - уму-разуму учила, но это так, это любая может, если не совсем лентяйка. А Мила еще и затейница. Детям - игры новые каждый день придумывает, так что дети не шумят, а заодно, играючи, по дому помогают да арифметику учат. Да и ему самому Мила скучать не давала. То весь вечер песни вспоминают по очереди, какие больше нравятся, то сказки придумывают, то вот как-то зимой, когда другие со скуки с ума сходили, они с Милой для домового полную обстановку сделали: кровать с подзорами, стол, шкафы, лавки. Красота. Хоть на ярмарку отправляй.
А потом был дурной год. Денег не стало, топить было нечем, дети болели. И Людка, жена, неприветлива была, дом прибирала лишь бы в грязи не завязнуть, готовила, что попроще да побыстрее. Детей в строгости держала, лишний раз рот открыть не давала. Да и на мужнины ласковые слова только зыркала недобро. Зато нашла приработок, и себе, и мужу. За дровами сама ходила, а куда - не сказывала, привезла мебели старой, ей и топили. На фельдшерицу нашипела так, что та в миг детей на ноги поставила. А Людка - до зари за травами, заваривала что-то горькое, заставляла пить, лишь бы здоровы были.
А потом, как все в порядок пришло - Людки и след простыл. Опять Мила вернулась со сказками и прибаутками.
Совсем они не похожи были - Мила с Людкой. Мила кругла да дебела, а Людка плечиста да мужиковата. Мила - она как из мякиша белого вся, а Людка - глыба каменная. У Милы губки-ягодки, глазки - блюдечки, а Людка - губы подожмет, глаза сощурит - как есть ведьма.
Он бы и хотел от Людки уйти, чтоб Мила всегда с ним... Да куда там - одну прогонишь - другая вслед уйдет. Так и жил. Только прижимист стал, боялся худых времен, чтоб Людку пореже видеть. Да от прижимистости его Мила грустнела, пару раз уходила - Людку вместо себя оставляла. И не упросишь ведь, не умолишь остаться.
Так и жил - то с Милой, то с Людкой. А что делать?