Это было давно
Часть 1. Страницы 1-4
Часть 2. Страницы 4-8
Часть 3. Страницы 9-12
Часть 4. Страницы 13-16
Часть 5. Страницы 17-20
Часть 6. Страницы 21-24
Часть 7. Страницы 25-28
Часть 8. Страницы 29-32
Поскольку у каждого из офицеров была своя область интересов, выполняемая ими работа меня не интересовала. Только лишь И.И. пытался приобщить меня к своей деятельности, но когда я доложил об этом Александру Михайловичу, он запретил мне заниматься чем-либо кроме порученного им, руководителем миссии.
Отношения между сотрудниками миссии были корректными, обращение - только по имени-отчеству, а в иных случаях - и дружескими.
Я был младше других офицеров миссии как по званию, так и лет на 10-20 по возрасту. Поэтому у меня особо близкие отношения не возникали ни с кем, даже с Павлом Викторовичем.
Наши жены подружились, ведь погоны и звезды на них не отягощали женские плечи. К этой паре присоединилась жена Александра Михайловича, Клавдия Михайловна, чья взрослая дочь училась в Берлине, в Карлсхорсте куда родители по очереди наведывались. Моя маленькая Леночка, видимо, восполняла материнские потребности Клавдии Михайловны, а моя жена, Милочка, нуждалась в руководстве более опытной матери. Четвертой была жене И.И., державшаяся чуть обособленно, а пятой - бездетная жена майора Т., которая не принимала участия в возне с детьми.
Вообще же миссия была замкнутым мирком, отделенным территориально, объединенным общностью интересов людей этого мирка, отчужденным от окружающего мира, контакты с которым были работой, службой.
Но вне работы было все то же замкнутое пространство, одни и те же несколько человек, которые уже через короткое время были избыточно хорошо знакомы, повадки их известны. Можно было весьма точно предсказать, что за ужином такой-то скажет, что «Илья выпил всю газировку, а нам оставил надоевший апельсиновый сок», что никто не захочет пользоваться в поездке БМВ из-за малого клиренса, что капитан Гёрс станет в очередной раз мишенью насмешек из-за щуплости его любовниц…
Конечно, имелись и развлечения - настольный теннис, биллиард, а в зеленом окружении коттеджей - мишени для стрельбы из луков.
Выезд с территории миссии в город проводился только совместно. Купались летом в бассейне, гуляли в закрытом для публики американском парке, почему-то именовавшемся Палм-гарден, хотя пальм там и не было, ходили в американский кинозал.
Несколько большая свобода передвижения была у меня, я бывал по делам в различных частях города в американских военных и немецких административных организациях, в книжных магазинах.
Кроме того, я общался по делам миссии с американскими военнослужащими, прежде всего - с капитаном Гёрзом и сержантом Орлики.
Капитан Гёрз был подвижным, спортивного склада человеком, небольшого роста. Помимо чисто служебных, его интересы замыкались на обретении как можно большего количества денег и на любовницах, таких же тощих, как и он сам. Но затраты на эти объекты он стремился максимально сократить, привозя своих пассий к нам то на обед, то на завтрак. Может быть он предполагал, что так удастся их откормить?
Что же касается капиталов, то в самом начале нашего знакомства он сообщил мне, что обладает акциями Калифорнийских золотых приисков на 66 тысяч долларов, то есть что он не просто капитан, а капитан с акциями. Мне же он предложил каждое воскресенье ездить в Люксембург, где можно было приобрести пару ящиков американских дамских чулок без пошлины, после чего проехать в Швейцарию, где ввоз чулок облагался пошлиной, а наши машины на границе не проверялись, что давало бы каждому из нас по 2000 долларов в неделю. Когда я объяснил ему, что по нашим понятиям это преступление, именуемое спекуляцией, он возразил, что это и есть психология диких людей, не приобщенных к американской культуре. Сам же он еженедельно проворачивал эту или аналогичную операцию. Что же касается американской культуры, то мое знакомств с писателями от Вашингтона Ирвинга до О‘Генри, Твена, Лондона для Гёза было признаком отсутствия деловитости. Ну что могли они реально дать, эти забытые писаки?
А вот деловитости ему было не занимать. Там, где было конкретное дело, вне зависимости от его масштаба и значимости, Гёрз решал его быстро и в соответствии со своими понятиями. Так, если мне нужно было пообщаться с группой американцев, Гёрз, вместо посещения каждого из них по очереди, приводил меня туда, где они могли быть все одновременно, например вечером в бар или утром в столовую. Я быстро получал необходимые подписи без соблюдения формальностей или вручал приглашения на официальный прием, после чего меня хлопали по спине, при этом я выпивал стакан виски-сода, ибо чашечку кофе и съедал тарелку оладий с патокой.
Сержант Орлики, осуществлявший хозяйственные связи американского штаба с нашей миссией, был по происхождению чехом, попавшим в детстве в США. Чешский язык он подзабыл, а английский освоил плохо. Кроме того он немного говорил по-немецки п по-польски, знал пару десятков русских слов. Впрочем, мы с ним друг друга хорошо понимали. Он был привязан к своей служебной автомашине и выкормленной им собаке, помеси немецкой овчарки с десятком европейских пород. Его ничто не смущало, было бы ему понятно, что надо.
Однажды он явился весь поцарапанный и оклеенный пластырем. Оказалось, что когда он гнал свой «Додж ¾» по автостраде, а собака сидела на сиденье рядом с ним, дорогу перебежал заяц. Собака рванулась мимо Ролики, закрыв обзор, Орлики бросил руль и схватил собаку, после чего неуправляемый «Додж» вылетел на разделительную полосу и перевернулся. К месту инцидента кинулись военные полицейские. Из-под перевернутой машины выскочила собака, погналась за зайцем, за собакой - весь ободранный Орлики, за тем военные полицейские. Я уже не помню, остался ли жив заяц, но Орлики чувствовал себя комфортно. Как всегда, он не терялся.
Продолжение следует
Часть 2. Страницы 4-8
Часть 3. Страницы 9-12
Часть 4. Страницы 13-16
Часть 5. Страницы 17-20
Часть 6. Страницы 21-24
Часть 7. Страницы 25-28
Часть 8. Страницы 29-32
Поскольку у каждого из офицеров была своя область интересов, выполняемая ими работа меня не интересовала. Только лишь И.И. пытался приобщить меня к своей деятельности, но когда я доложил об этом Александру Михайловичу, он запретил мне заниматься чем-либо кроме порученного им, руководителем миссии.
Отношения между сотрудниками миссии были корректными, обращение - только по имени-отчеству, а в иных случаях - и дружескими.
Я был младше других офицеров миссии как по званию, так и лет на 10-20 по возрасту. Поэтому у меня особо близкие отношения не возникали ни с кем, даже с Павлом Викторовичем.
Наши жены подружились, ведь погоны и звезды на них не отягощали женские плечи. К этой паре присоединилась жена Александра Михайловича, Клавдия Михайловна, чья взрослая дочь училась в Берлине, в Карлсхорсте куда родители по очереди наведывались. Моя маленькая Леночка, видимо, восполняла материнские потребности Клавдии Михайловны, а моя жена, Милочка, нуждалась в руководстве более опытной матери. Четвертой была жене И.И., державшаяся чуть обособленно, а пятой - бездетная жена майора Т., которая не принимала участия в возне с детьми.
Вообще же миссия была замкнутым мирком, отделенным территориально, объединенным общностью интересов людей этого мирка, отчужденным от окружающего мира, контакты с которым были работой, службой.
Но вне работы было все то же замкнутое пространство, одни и те же несколько человек, которые уже через короткое время были избыточно хорошо знакомы, повадки их известны. Можно было весьма точно предсказать, что за ужином такой-то скажет, что «Илья выпил всю газировку, а нам оставил надоевший апельсиновый сок», что никто не захочет пользоваться в поездке БМВ из-за малого клиренса, что капитан Гёрс станет в очередной раз мишенью насмешек из-за щуплости его любовниц…
Конечно, имелись и развлечения - настольный теннис, биллиард, а в зеленом окружении коттеджей - мишени для стрельбы из луков.
Выезд с территории миссии в город проводился только совместно. Купались летом в бассейне, гуляли в закрытом для публики американском парке, почему-то именовавшемся Палм-гарден, хотя пальм там и не было, ходили в американский кинозал.
Несколько большая свобода передвижения была у меня, я бывал по делам в различных частях города в американских военных и немецких административных организациях, в книжных магазинах.
Кроме того, я общался по делам миссии с американскими военнослужащими, прежде всего - с капитаном Гёрзом и сержантом Орлики.
Капитан Гёрз был подвижным, спортивного склада человеком, небольшого роста. Помимо чисто служебных, его интересы замыкались на обретении как можно большего количества денег и на любовницах, таких же тощих, как и он сам. Но затраты на эти объекты он стремился максимально сократить, привозя своих пассий к нам то на обед, то на завтрак. Может быть он предполагал, что так удастся их откормить?
Что же касается капиталов, то в самом начале нашего знакомства он сообщил мне, что обладает акциями Калифорнийских золотых приисков на 66 тысяч долларов, то есть что он не просто капитан, а капитан с акциями. Мне же он предложил каждое воскресенье ездить в Люксембург, где можно было приобрести пару ящиков американских дамских чулок без пошлины, после чего проехать в Швейцарию, где ввоз чулок облагался пошлиной, а наши машины на границе не проверялись, что давало бы каждому из нас по 2000 долларов в неделю. Когда я объяснил ему, что по нашим понятиям это преступление, именуемое спекуляцией, он возразил, что это и есть психология диких людей, не приобщенных к американской культуре. Сам же он еженедельно проворачивал эту или аналогичную операцию. Что же касается американской культуры, то мое знакомств с писателями от Вашингтона Ирвинга до О‘Генри, Твена, Лондона для Гёза было признаком отсутствия деловитости. Ну что могли они реально дать, эти забытые писаки?
А вот деловитости ему было не занимать. Там, где было конкретное дело, вне зависимости от его масштаба и значимости, Гёрз решал его быстро и в соответствии со своими понятиями. Так, если мне нужно было пообщаться с группой американцев, Гёрз, вместо посещения каждого из них по очереди, приводил меня туда, где они могли быть все одновременно, например вечером в бар или утром в столовую. Я быстро получал необходимые подписи без соблюдения формальностей или вручал приглашения на официальный прием, после чего меня хлопали по спине, при этом я выпивал стакан виски-сода, ибо чашечку кофе и съедал тарелку оладий с патокой.
Сержант Орлики, осуществлявший хозяйственные связи американского штаба с нашей миссией, был по происхождению чехом, попавшим в детстве в США. Чешский язык он подзабыл, а английский освоил плохо. Кроме того он немного говорил по-немецки п по-польски, знал пару десятков русских слов. Впрочем, мы с ним друг друга хорошо понимали. Он был привязан к своей служебной автомашине и выкормленной им собаке, помеси немецкой овчарки с десятком европейских пород. Его ничто не смущало, было бы ему понятно, что надо.
Однажды он явился весь поцарапанный и оклеенный пластырем. Оказалось, что когда он гнал свой «Додж ¾» по автостраде, а собака сидела на сиденье рядом с ним, дорогу перебежал заяц. Собака рванулась мимо Ролики, закрыв обзор, Орлики бросил руль и схватил собаку, после чего неуправляемый «Додж» вылетел на разделительную полосу и перевернулся. К месту инцидента кинулись военные полицейские. Из-под перевернутой машины выскочила собака, погналась за зайцем, за собакой - весь ободранный Орлики, за тем военные полицейские. Я уже не помню, остался ли жив заяц, но Орлики чувствовал себя комфортно. Как всегда, он не терялся.
Продолжение следует