(no subject)
Читаю ребёнку "Коко и зеленое стеклышко" нашего местного писателя Кузьмина и понимаю, что за свою чуть менее чем пятидесятилетнюю жизнь я живу в третьей по счету стране.
Первая- страна моего детства и зеленых стеклышек, в которой буржуины падают в обморок от вида багряных флажков, а добрые и умные пекари в тандеме с негритянским пролетариатом колбасят этих самых буржуинов скалками, вешают почем зря лапшу на уши, и им за это ничего не бывает.
Вторая-страна моей юности, где кумирами Ахматова, Цветаева, и изысканный Гумилев, где Горького можно читать так, а можно эдак, где в Перми-36 музей политических репрессий, и где мы все точно знаем, что по-старому жить не будем никогда.
И вот теперь страна третья. И буржуины в ней, в отличие от прежних буржуинов из "Коко", очень умные, и их не то что скалками колбасить, а даже пластиковым стаканчиком задеть нельзя, и даже просто мимо проходить уже героизм, а музей Пермь-36, оказывается, был открыт на деньги врага народа, как будто важно, на чьи деньги была открыта правда.
И вот что я думаю.
Первую и вторую страну я искренне любила, искренне болела за нее, и искренне хотела, чтобы она - и мы вместе с ней- стали лучше.
А третью... я просто в упор не вижу. У нее нет ни логики, ни вектора, ничего, что имело бы отношение к правде, уму и всему хорошему, что можно себе вообразить.
Первая- страна моего детства и зеленых стеклышек, в которой буржуины падают в обморок от вида багряных флажков, а добрые и умные пекари в тандеме с негритянским пролетариатом колбасят этих самых буржуинов скалками, вешают почем зря лапшу на уши, и им за это ничего не бывает.
Вторая-страна моей юности, где кумирами Ахматова, Цветаева, и изысканный Гумилев, где Горького можно читать так, а можно эдак, где в Перми-36 музей политических репрессий, и где мы все точно знаем, что по-старому жить не будем никогда.
И вот теперь страна третья. И буржуины в ней, в отличие от прежних буржуинов из "Коко", очень умные, и их не то что скалками колбасить, а даже пластиковым стаканчиком задеть нельзя, и даже просто мимо проходить уже героизм, а музей Пермь-36, оказывается, был открыт на деньги врага народа, как будто важно, на чьи деньги была открыта правда.
И вот что я думаю.
Первую и вторую страну я искренне любила, искренне болела за нее, и искренне хотела, чтобы она - и мы вместе с ней- стали лучше.
А третью... я просто в упор не вижу. У нее нет ни логики, ни вектора, ничего, что имело бы отношение к правде, уму и всему хорошему, что можно себе вообразить.