Про цинизм в нашей работе
Все-таки работа, даже отдаленно связанная с медициной, да еще с онкологией, предполагает наличие определенной моральной гибкости и устойчивости, которыми я, наверное, никогда уже не буду обладать. С одной стороны, конечно, постоянное присутствие в любом докладе, пусть мельком, пусть небольшого, но количества смертельных случаев. Постоянное упоминание типов лейкозов и лимфом, которые неизлечимы в принципе. Постоянное обсуждение за и против применения агрессивной терапии и оттачивание критериев, по которым кандидаты на эту терапию подбираются. При отстраненном взгляде на вещи логика вполне прозрачная: молодой человек химиотерапию может выдержать и полностью выздороветь, а пожилой может от нее умереть, поэтому для него выбирают поддерживающее лечение, которое только оттягивает конец. То есть, вылечить его даже не пытаются. Это правильно, но если вдуматься в сущность принимаемого решения, мороз по коже не пробирает?
А вчера слушала серьезные дебаты на тему, стоит ли проводить клинические испытания для улучшения терапии, которая хорошо работает (по разным данным, от 80 до 90 процентов излечения). Опять-таки, если абстрагироваться от того, с чем ты имеешь дело - вполне правомерный вопрос. Но речь ведь идет о людях. И с одной стороны о том, что при старом лечении 10-20% все же не излечивается, а с другой - о том, что новое испытываемое лечение может оказаться хуже, и испытывавшие его погибнут с большей вероятностью, чем если бы лечились по установленному протоколу.
Но самое тревожащее обстоятельство - то, с которым ч впервые столкнулась тут, на конгрессе европейской ассоциации гематологов - то, какие деньги крутятся в этой области. Все лекарства от лейкемии очень дорогие, их нужно много. Но достаточно посмотреть на выставку фармацевтических компаний, которая тут на конгрессе проходит, чтобы почувствовать, о каких прибылях идет речь. Все эти оборудованные айпадами, тачскринами и кофейными автоматами стенды, 3D рекламные ролики, кричащие о процентах излечения... А прямо между стендами - настоящий канал с пластиковыми утками и цаплями, мостиками и мельницами по берегам... И лозунг: "Ты выиграл битву... Не проиграй войну!" бритыми наголо улыбающимися лейкозными больными рядом... Господи, ведь у них же есть маркетологи, и сочинители рекламы, какой же психологической устойчивостью они должны обладать... Какое счастье, что я не врач! Какое счастье, что я не работаю в фармацевтической компании!
А вчера слушала серьезные дебаты на тему, стоит ли проводить клинические испытания для улучшения терапии, которая хорошо работает (по разным данным, от 80 до 90 процентов излечения). Опять-таки, если абстрагироваться от того, с чем ты имеешь дело - вполне правомерный вопрос. Но речь ведь идет о людях. И с одной стороны о том, что при старом лечении 10-20% все же не излечивается, а с другой - о том, что новое испытываемое лечение может оказаться хуже, и испытывавшие его погибнут с большей вероятностью, чем если бы лечились по установленному протоколу.
Но самое тревожащее обстоятельство - то, с которым ч впервые столкнулась тут, на конгрессе европейской ассоциации гематологов - то, какие деньги крутятся в этой области. Все лекарства от лейкемии очень дорогие, их нужно много. Но достаточно посмотреть на выставку фармацевтических компаний, которая тут на конгрессе проходит, чтобы почувствовать, о каких прибылях идет речь. Все эти оборудованные айпадами, тачскринами и кофейными автоматами стенды, 3D рекламные ролики, кричащие о процентах излечения... А прямо между стендами - настоящий канал с пластиковыми утками и цаплями, мостиками и мельницами по берегам... И лозунг: "Ты выиграл битву... Не проиграй войну!" бритыми наголо улыбающимися лейкозными больными рядом... Господи, ведь у них же есть маркетологи, и сочинители рекламы, какой же психологической устойчивостью они должны обладать... Какое счастье, что я не врач! Какое счастье, что я не работаю в фармацевтической компании!