Ночь чудес
Чернильное небо мягко вздрагивало от каждой новой звезды, загоравшейся где-то там в бесконечной глубине вселенной. Считать их было его любимым развлечением последние пару тысячелетий. Придумывать форму снежинкам и разговаривать с оленями наскучило довольно быстро, звезды же наскучить не могут. Живущие так долго, что считаются вечными, они тоже имею свое начало, а значит - и конец. Именно эта мысль так волновала его и давала надежду.
Свое начало он помнил с трудом, так давно это было. Когда-то и где-то он родился, и был королевских кровей, и был благороден, и смел, и бесконечно горд, и не было воина лучше, и не было судьбы желанней. Когда-то он стал главным в своем народе и повел его к совершенству. Их уважали и боялись, от упоминания их имен трепетали соседние миры и вздрагивали звезды. Не кровью и не богатствами заслужили они свое имя, а гордостью и решимостью, знанием истины и беззаветным служением ей, их имя было Судьи, и не было существа во Вселенной, кто не слышал бы этого имени.
Они видели мир насквозь и могли разрешить любой спор еще до того, как он возник. Во время их служения истине в мире не было войн, в мире не было революций, в мире не было чересчур бедных и излишне богатых. В мире больше не было богов.
Древние боги войны и веселья были позабыты. Их храмы опустели, никто не пировал ночами напролет и не пел им песен, никто не просил огня и молний, воды и хлеба, смерти врагам и жизни любимым. Все знали - богов нет. Когда-то их придумали древние первые существа, населявшие вселенную. Когда пришли Судьи, все увидели правду. Никто не следит за нами с вершин мироздания, некому молиться, не от кого ждать чудес. Никто не определит наш путь и не направит его в нужное русло. Человек сам себе судья, и он гораздо более строг, чем мог бы быть любой выдуманный герой из детских сказок. Нет справедливости беспощадней, чем справедливость человека. И каждый обречён встретиться с ней лицом к лицу, когда во сне увидит свое отражение в зеркале.
Насколько бесконечен был воцарившийся во вселенной мир, настолько же мрачен и суров. Это было время серьезных и хмурых людей, знающих правду о себе и о своем месте во вселенной, и правда эта была горька. Человек несовершенен, тяга к хаосу - есть его суть, и лишь в постоянной борьбе со своей природой и постоянном контроле и воспитании залог сохранения мира, иначе однажды он разлетится на тысячи мелких осколков, и некому будет их склеить, ибо богов никогда не было и не будет.
Но боги, конечно, были. Им нравились люди, сумасшедшие и отчаянные, хранящие секрет счастья в своей непостоянности и хрупкости, отчаянно глядящие в глаза своим страхам и жадно глотающие жизнь, - люди, которых они знали когда-то. Да когда же в природе человека было думать о последствиях? С приходом Судей люди взглянули в свое отражение в зеркале сна и увидели в нем себя, беспристрастным и истинным было это отражение, но помимо правды жизнь состоит из миллионов оттенков полуправды, какбыправды и искренней лжи, и без них, - боги мои, - без них бесконечно скучно!
Боги грустили по праздникам, что когда-то зажигали огни по всему миру, но теперь оказались забыты. Боги грустили по улыбкам детей, встретивших чудо, по слезам матерей, не веривших в их спасение и увидевших его своими глазами, по радостным крикам и смеху. Они так грустили по себе самим, какими были когда-то, ярким и сочным, горящему в небесах сиянию и мерцающим огонькам в темной тиши болот, танцующим эльфам и зловещим лесным старухам в гирляндах ядовитых грибов. Конечно, по горьким стенаниям потерянных душ, по алчным взглядам лихих воителей и пьянящему запаху азарта они скучали не меньше. Боги несовершенны. Однако бог и есть чудо.
И было принято решение. Боги вмешались в судьбу мира, и изменили ее, и нарушили тем самым данную когда-то самим себе клятву, но вернули людям веру в чудеса, а с тем лишили их веры в себя и тяжкого, невыносимого груза ответственности. Как и все родители, боги не верят, что их дети действительно могут справиться с чем-то серьезным самостоятельно, а особенно - с самими собой.
И был он, Верховный Судья, пойман, и был заколдован, и был обречён на бесконечное существование в замкнутом мире льда и холода, где только звезды и полярное сияние, где только олени и белые медведи, где лишь снег и мириады людских забот и несбывающихся желаний, плач которых он не может не слышать.
Он слышит их все, и каждое желание должно быть исполнено - каждый год, в темную ночь, когда солнце спит в снегах Заполярья, когда холодный ветер рвет мечты о весне в клочья, когда в лесу воют волки и каждый боится не вернуться домой. Каждый год он собирает в охапку все детские мечты и бережно, аккуратно разносит их по домам. Взрослые нечасто умеют хотеть чего-то по-настоящему, но и им он обязан помочь, каждое желание должно исполниться. Всего одна ночь на все про все, и он мчится по миру, заглядывая в душу каждому и видя ее насквозь, исполняя заветные мечты и шепча спящим самые нужные на свете слова.
Увы, он не бог, и каждый год он вновь не успевает исполнить их все, исполнить их так, как они того заслуживают, исполнить их так, чтобы каждый человек на свете поверил в чудо.
И пока этого не случится, он будет одну за одной считать в чернильном северном небе новые звезды.
Свое начало он помнил с трудом, так давно это было. Когда-то и где-то он родился, и был королевских кровей, и был благороден, и смел, и бесконечно горд, и не было воина лучше, и не было судьбы желанней. Когда-то он стал главным в своем народе и повел его к совершенству. Их уважали и боялись, от упоминания их имен трепетали соседние миры и вздрагивали звезды. Не кровью и не богатствами заслужили они свое имя, а гордостью и решимостью, знанием истины и беззаветным служением ей, их имя было Судьи, и не было существа во Вселенной, кто не слышал бы этого имени.
Они видели мир насквозь и могли разрешить любой спор еще до того, как он возник. Во время их служения истине в мире не было войн, в мире не было революций, в мире не было чересчур бедных и излишне богатых. В мире больше не было богов.
Древние боги войны и веселья были позабыты. Их храмы опустели, никто не пировал ночами напролет и не пел им песен, никто не просил огня и молний, воды и хлеба, смерти врагам и жизни любимым. Все знали - богов нет. Когда-то их придумали древние первые существа, населявшие вселенную. Когда пришли Судьи, все увидели правду. Никто не следит за нами с вершин мироздания, некому молиться, не от кого ждать чудес. Никто не определит наш путь и не направит его в нужное русло. Человек сам себе судья, и он гораздо более строг, чем мог бы быть любой выдуманный герой из детских сказок. Нет справедливости беспощадней, чем справедливость человека. И каждый обречён встретиться с ней лицом к лицу, когда во сне увидит свое отражение в зеркале.
Насколько бесконечен был воцарившийся во вселенной мир, настолько же мрачен и суров. Это было время серьезных и хмурых людей, знающих правду о себе и о своем месте во вселенной, и правда эта была горька. Человек несовершенен, тяга к хаосу - есть его суть, и лишь в постоянной борьбе со своей природой и постоянном контроле и воспитании залог сохранения мира, иначе однажды он разлетится на тысячи мелких осколков, и некому будет их склеить, ибо богов никогда не было и не будет.
Но боги, конечно, были. Им нравились люди, сумасшедшие и отчаянные, хранящие секрет счастья в своей непостоянности и хрупкости, отчаянно глядящие в глаза своим страхам и жадно глотающие жизнь, - люди, которых они знали когда-то. Да когда же в природе человека было думать о последствиях? С приходом Судей люди взглянули в свое отражение в зеркале сна и увидели в нем себя, беспристрастным и истинным было это отражение, но помимо правды жизнь состоит из миллионов оттенков полуправды, какбыправды и искренней лжи, и без них, - боги мои, - без них бесконечно скучно!
Боги грустили по праздникам, что когда-то зажигали огни по всему миру, но теперь оказались забыты. Боги грустили по улыбкам детей, встретивших чудо, по слезам матерей, не веривших в их спасение и увидевших его своими глазами, по радостным крикам и смеху. Они так грустили по себе самим, какими были когда-то, ярким и сочным, горящему в небесах сиянию и мерцающим огонькам в темной тиши болот, танцующим эльфам и зловещим лесным старухам в гирляндах ядовитых грибов. Конечно, по горьким стенаниям потерянных душ, по алчным взглядам лихих воителей и пьянящему запаху азарта они скучали не меньше. Боги несовершенны. Однако бог и есть чудо.
И было принято решение. Боги вмешались в судьбу мира, и изменили ее, и нарушили тем самым данную когда-то самим себе клятву, но вернули людям веру в чудеса, а с тем лишили их веры в себя и тяжкого, невыносимого груза ответственности. Как и все родители, боги не верят, что их дети действительно могут справиться с чем-то серьезным самостоятельно, а особенно - с самими собой.
И был он, Верховный Судья, пойман, и был заколдован, и был обречён на бесконечное существование в замкнутом мире льда и холода, где только звезды и полярное сияние, где только олени и белые медведи, где лишь снег и мириады людских забот и несбывающихся желаний, плач которых он не может не слышать.
Он слышит их все, и каждое желание должно быть исполнено - каждый год, в темную ночь, когда солнце спит в снегах Заполярья, когда холодный ветер рвет мечты о весне в клочья, когда в лесу воют волки и каждый боится не вернуться домой. Каждый год он собирает в охапку все детские мечты и бережно, аккуратно разносит их по домам. Взрослые нечасто умеют хотеть чего-то по-настоящему, но и им он обязан помочь, каждое желание должно исполниться. Всего одна ночь на все про все, и он мчится по миру, заглядывая в душу каждому и видя ее насквозь, исполняя заветные мечты и шепча спящим самые нужные на свете слова.
Увы, он не бог, и каждый год он вновь не успевает исполнить их все, исполнить их так, как они того заслуживают, исполнить их так, чтобы каждый человек на свете поверил в чудо.
И пока этого не случится, он будет одну за одной считать в чернильном северном небе новые звезды.