Про Женю.
Проводили вот Женю, Женечку - в навсегда.
Про него, понятно, можно говорить часами, и столько же плакать (толпа, которая не поместилась в зал в морге и на площадке на кладбище, о чем-то говорит).
Я скажу вот что: у нас с Женей основное общее - это четыре года востфака, то есть, и зубрежки, и эти бесконечные арабские/гаэз/пересдачи/угрозы вылета/спецкурсы.
А еще 17-20 лет, сооответствующие кризисы.
И все время куча народу ходили мрачные , со сложными лицами, со срывами и истериками (я тоже наверняка).
Кроме Женьки (ладно, и кроме Коли Стеблин-Каменского).
А Женя - никогда не мрачный - хотя вряд ли ему было легче, чем другим - всегда - легкая улыбка, легкий, чуть удивленный взгляд, и особенным образом, легко-легко поднятые брови - вся его открытость и радость всему, что будет, что грядет.
Таким навсегда и останется в моей памяти.
Вот таким я его не знала, не видела, дорожки разошлись: его экспедиции, его настоящая наука, африканистика и антропология, его МККК.
Того, чего так мало сейчас.
Я хотела бы знать, но нет.
Да, а вот эта его улыбка, к солнышку (сегодня его дедушка держал такой портрет в руках: и сияющая улыбка, и цепляющий чуткий взгляд; только все перечеркнуто траурной лентой. Женя был очень красивый. Много хороших портретов осталось).
Май 2011, бакалавриат, наш выпуск.
(Мы такие счастливые, а кажется, что до всех защит и госов...с чего бы?)
Мир потерял, очень много. Реально стал хуже.
Господи, храни нас и помоги.
PS Единственное , что могу сказать - помня Женю, наверное, с нас и с меня причитвется - быть счастливее, и быть добрее, и настоящими.
И к друг другу тоже.
PSS
Мир как слон - слон как мир - у меня много лет нет другого названия этому журналу.
А это и Арсеньев, и семинары в Кунсткамере, и Женя, конечно.